Дэвид удивлённо поднял глаза. Какой прок от него мог быть здесь, где планета живёт с человеком одной жизнью, где, наверное, все проблемы были решены ещё в незапамятные времена?!

Узар серьёзно посмотрел на Дэвида.

— Это не шутка. Ты действительно нам нужен. Пойдём со мной. Я должен тебя доставить к Верховному Правителю империи.

С этими словами Узар подошёл к космодесантнику. Дэвид протянул руку, желая дотронуться до учёного, однако пальцы беспрепятственно прошли сквозь его тело. Дэвид замер на месте. На память ему пришла ситуация на станции, когда, после разоблачения, Стеф потерял материальность. Дэвид отпрянул, глядя на Узара как на мистическое привидение. В ответ на это учёный лишь небрежно кивнул, дотронулся рукой до клавиатуры расположенного рядом дисплея — на экране быстро замелькали параметры — и промолвил:

— Именно поэтому ты нам и нужен, Дэвид. Ты поможешь нам, а мы поможем тебе.

Произнеся эти слова, Узар, увлекая за собой Дэвида, направился к выходу с противоположной стороны. Дверь, видимо, реагирующая на биотоки мозга, поднялась, как только они к ней приблизились, и опустилась, когда Узар с Дэвидом отошли на безопасное расстояние.

Минуя огромные галереи, сады, бассейны, целый город, а, возможно, и не один, они приближались к цели. Пока Дэвид проходил по городу, залитому светом искусственного солнца, перед его глазами проходил обычный день. На улицах было многолюдно. Мужчины предстали перед Дэвидом исключительно в серых костюмах, похожих на комбинезоны своим облегающим тело покроем. Женщины, особенно молоденькие, были одеты в столь разнообразные наряды, что у Дэвида стало пестреть в глазах от таких необычных — пурпурных, лиловых, гвоздичных — цветов. Дэвид в своих форменных сапогах был на полголовы выше всех местных жителей, но он не смотрел на них свысока; скорее наоборот, одарённый улыбками милых очаровательных созданий, уже начинал себя чувствовать как дома, и его стройная подтянутая фигура, мелькавшая в плену городских улочек, всё больше вписывалась в трепетную суету здешнего мирка.

Таким образом, в сопровождении Узара Дэвид оказался в имперском дворце в самом что ни на есть отличнейшем расположении духа. Лишь только он оказался в первой зале, как увидел несколько худощавого человека, стоявшего возле большой, во всю стену картины. Дэвид взглянул на неё и невольно остановился. С полотна, напоминавшего обычные земные картины, широко раскрыв глаза и немного вздёрнув свой маленький носик, держа в руках полную корзинку спелых ягод земляники и счастливо улыбаясь, на Дэвида смотрела Илона. Пышные белые локоны ниспадали на её полуобнажённые плечи, прелестный ротик был чуть-чуть приоткрыт, как будто Илона хотела, но никак не находила в себе смелости о чём-то спросить Дэвида. Шло время, а Дэвид всё не мог оторвать глаз от Илоны, такой живой и реальной, что, казалось, протяни руку — и она спрыгнет на паркетный пол, обратись к ней — и она непременно тебе ответит.

— Илона! — Дэвид не выдержал.

На этот его возглас стоявший возле картины человек обернулся. Фигура любимой девушки мгновенно слетела с полотна; вместо неё там не замедлил изобразиться незнакомый пейзаж.

— Вам нравится этот рисунок? — спросил худощавый, подойдя вплотную к Дэвиду.

— О, да! Но то, что я здесь видел, — этого не бывает, потому что этого просто не может быть никогда.

— Нет, нет, что вы. Это же очень просто, — быстро заговорил незнакомец. — Рисунок лишь отражает то, о чём вы думаете; делает видимыми эти мысли только для вас самих. Поэтому то, что вы имели честь сейчас видеть, явилось плодом вашей фантазии.

Узар и незнакомец обменялись дружескими жестами, заключавшимися в попеременном подношении указательных пальцев обеих рук к губам. Как выяснилось, картина принадлежала перу этого человека — придворного художника. Затем учёный ввёл Дэвида в главный зал.

Дэвиду показалось, что он очутился в магазине тканей. Все стены и окна были раскрашены разноцветной палитрой. Узар поспешил объяснить Дэвиду, что цвет для жителей их планеты представляет собой не просто выделенный участок разложенного в спектр света, а своего рода язык общения между человеком и планетой. С такими словами учёный подошёл к окну, пригласил к нему Дэвида. Наш герой последовал его примеру, кинул взгляд на чудесный парк с зелёными аллеями и фонтанами, беседками и цветочными клумбами. Вид с высоты действительно был великолепный. Он кивнул учёному в знак одобрения. Узар тем временем приблизился к висевшей на стене ленте тёмно-синего, почти чёрного цвета, задумался, а затем предложил Дэвиду снова посмотреть в окно. Дэвид хотел мельком бросить взгляд и отвернуться, однако замер на месте, отшатнулся от окна, порываясь схватить Узара за руку. Неожиданно он почувствовал себя стоящим на гребне утёса — оттуда смотрели его глаза, — отвесная стена нависала над бушующими водами, налитые свинцом тучи цеплялись за скалы, а высокая океаническая волна неслась прямо на него с ошеломляющей быстротой. От неизбежности встречи с ней у Дэвида перехватило дыхание. С полными неподдельного ужаса глазами, он в оцепенении ждал, когда дворец — а, вместе с ним, и он сам — окажется в китовой пасти неистовствующей стихии. Но удара не последовало. Разъярённая волна прошла сквозь Дэвида, как если бы он был нематериален.

Всё произошло беззвучно. Но вот за спиной Дэвида раздались чьи-то твёрдые шаги. С трудом оторвавшись от продолжающего бушевать океана, он обернулся. Шар, который Дэвид не успел вовремя убрать, оставался в его сжатой руке. И так же с шаром в руках он предстал перед Верховным Правителем империи.

Узар теперь стоял поодаль, выражая тем самым почтение главному лицу в государстве. Верховный Правитель явно был личностью неординарной, о чём говорила его внешность. Никакой напыщенности, свойственной держащим власть людям, не было и в помине. Если бы Дэвид встретил его в толпе, проходя по городу, он вряд ли приковал к себе взгляд чем-либо из своей одежды. Удивительным у Верховного Правителя было выражение лица: какое-то уж очень сосредоточенное и в то же время приятное, а вместе с тем, даже весёлое. Было странно видеть, как приятный добродушный взгляд уживается в нём с серьёзной и мрачной линией лба, а тревожный вид чересчур бледных щёк — с зелёными, смеющимися глазами.

Верховный Правитель империи заговорил сразу о деле.

— Дэвид, — протелепатировал он. — Ты, наверное, уже знаешь, что мы не желаем тебе зла и предлагаем сотрудничество.

Он выдержал паузу. Затем продолжил.

— Узар рассказал тебе, что, благодаря нашей сфере, ты оказался здесь. Но он не поведал тебе о самом главном. Я просил его умолчать об этом. Но теперь, когда ты находишься здесь, во дворце, я должен тебе об этом сказать. Дэвид, знай, что капитан вашего корабля и твой друг Стеф Огинс тоже находится здесь.

При этих словах Дэвид провёл рукой по лбу, силясь улыбнуться. Верховный правитель подождал, пока Дэвид «переварит» сказанное, и пояснил:

— Нам удалось выкрасть его под самым носом у бесчинствующих мерзавцев, захвативших ваш звездолёт. Цель, которую мы при этом преследовали, уже, видимо, ясна тебе.

Дэвид в смятённых чувствах покачал головой.

— Тогда слушай. Ты, я знаю, немало удивился, когда понял, что все жители этой планеты, относящиеся к виду гуманоидов, нематериальны. Но так было не всегда. Отклонение от нормы, которое ты видишь, возникло в результате эксперимента, поставленного одним нерадивым физиком. Произошло это много лет тому назад. В то время была целая правительственная программа, направленная на разработку метода, позволяющего уменьшить до минимума органическую массу. Имелись в виду животные. Возможно, ты их уже видел. Они плодились с колоссальной скоростью, представляя опасность для нас и для биоэнергетики планеты. Однако эксперимент вышел из-под контроля. В результате наши предки перестали существовать, исходя из понятия той материальности, которая присуща всем телам во Вселенной. Мы являемся доступными, точнее, приемлемыми, друг для друга, но не можем стать такими, как вы. Наши учёные (Узар, в том числе) смогли частично разгадать тайну того варварского эксперимента, и теперь мы можем становиться нормальными людьми, правда, на очень мизерный срок.