Наилучшим решением мучающего всех нас вопроса было бы отправиться в прошлое и разоблачить проходимца, покусившегося на будущее целой цивилизации; но наша плоть не способна перемешаться во времени, она самоликвидируется, лишь только начинается ускоренный бег секундной стрелки. Поэтому для проведения намеченного нами путешествия, нужен нормально осязаемый человек. Им стал ваш капитан. Мы с ним сразу нашли общий язык. Он добровольно вызвался помочь и отправился в прошлое планеты. Но мы не учли того, что Стеф едва стоял на ногах (после штучки, которую с ним сыграли пираты), и, отправившись на машине времени в давно минувшие годы, исчез из нашего поля зрения. Мы находились в пренеприятном положении, испугавшись, что Стеф Огинс больше не даст о себе знать, и судьба нашей цивилизации останется под вопросом. И вдруг в тот момент, когда решение о доставке к нам тебя, Дэвид, уже было принято, неожиданно вернулся Стеф. Но он был таким же, как и все мы — нематериальным. Хотя ему всё же удавалось на весьма длительное время становиться нормальным человеком. Когда же мы выяснили, что твой командир полностью не помнит своё прошлое, то измерили потенциал его биополя. Результат оказался отрицательным, из чего следовало, что произошло хлёсткое наложение во времени, и этот Стеф Огинс ненастоящий. Тогда мы отправили его — призрака твоего командира — на станцию, чтобы он доставил тебя к нам. Но ты его быстро разоблачил и чуть не поплатился за это жизнью…

Верховный Правитель остановился в объяснениях, заглянув в окно, поморщился, оставшись недовольным картинкой. Пройдясь вдоль одной из стен, он прикоснулся к ткани нежно-розового цвета. Из окна мигом ударили лучи солнечного света, белоснежные облака повисли над крышей. Верховный Правитель продолжил речь, созерцая выбранный пейзаж.

— Дело в том, что, насколько меня поставили в известность, после путешествия во времени твоего друга в руках у тёмных сил нашей планеты каким-то образом оказался его фоторобот. И если бы не твоё, честно говоря, ничем не спровоцированное решение «войти» в образ исчезающего друга, сейчас ты бы разговаривал не со мной, а сидел в подводном каземате пириансов — так называют себя существа этого жестокого племени.

Верховный Правитель империи замолчал. Вместо него в разговор вступил Узар.

— Дэвид, — сказал он. — Мы хотим, чтобы ты отправился в эпоху, когда эта земля была полна корыстолюбцами, дельцами и искателями приключений, когда, нередко, не здравый смысл, а кулаки решали дело, когда учёные предпринимали безрассудные попытки изменить не нравившийся им мир, а обыкновенные люди как во все времена ждали перемен к лучшему. Там ты найдёшь своего друга, а, вместе с ним, раскроешь тайну нелепого эксперимента. Мы же при вашем возвращении сделаем всё от нас зависящее, чтобы помочь вам, вашей планете противостоять космическим силам зла.

Дэвид опустил глаза, потом поднял их, посмотрел на Верховного Правителя, затем на Узара и ответил:

— Я верю вам. А значит, постараюсь помочь.

Лишь только он произнёс эти слова, как откуда ни возьмись, в центре зала появилась необычная машина.

— Машина времени? — спросил Дэвид учёного.

Тот молча кивнул. Дэвид подошёл к ней. Это был куб-трансформер высотой в средний человеческий рост, изготовленный из полупрозрачного материала. Затянув потуже на куртке свой космодесантский ремень и на мгновение дотронувшись до лежавшего в кобуре бластера, Дэвид уверенно шагнул на выдвинутую нижнюю грань куба. Материал оказался мягким, но упругим. За спиной опустилась дверца. Не прошло и полминуты, как платформа, которой касались сапоги Дэвида, дрогнула, куб побелел, и лица Верховного Правителя и главного учёного стали растворяться в лёгкой дымке ускоряющегося времени.

Полёт во времени длился минут десять. Через оставшиеся прозрачными части куба Дэвид смотрел в пространство. Когда вокруг него перестали, наконец, мерцать обрывки проскакиваемых десятилетий, а ставший вновь прозрачным куб замер на окраине города, Дэвид перевёл дух и, открыв дверцу, вышел из машины.

Ступив на твёрдую почву, он сразу же поскользнулся на упаковке от пищевых продуктов. Кругом лежали горы полуразложившегося мусора. Это была свалка. Дэвид сделал шаг, разворошив залежь из зловонных пищевых отбросов, хотел зажать нос руками, но обнаружил, что не может этого сделать. Руки были заняты: в одной лежал голубой шар, в другой — небольшой пластичный четырёхугольник с двумя круглыми кнопками посредине. Дэвид нажал на первую, — и машина времени исчезла. Упрятав шар и устройство для вызова за подкладку комбинезона, он, крепко-накрепко зажав нос руками, поспешил по направлению к городу.

По загаженной, усыпанной кусками булыжника дороге в обе стороны шли грязные, дурно пахнущие люди. На первом здании, показавшемся на пути Дэвида, красовалась яркая вывеска с надписью на незнакомом языке. Он ещё не успел как следует поразмыслить, что может означать эта надпись, как вдруг прочитал её. Удивившись в себе столь неожиданной способности, Дэвид догадался, что с самой вывеской ничего не стало. Просто внутри она стала восприниматься иначе, более понятно и доступно. Было такое ощущение, будто на сетчатке его глаз кто-то невидимый выгравировал текст на родном английском языке; его-то как раз и читал Дэвид. Со стороны домов, стоявших далее по обе стороны улицы, в это здание направлялась добрая дюжина людей, одетых в чёрное. Дэвид подождал, пока они войдут, и, следом за ними, прошёл под вывеской с надписью «ТАВЕРНА».

Он оказался в просторном помещении с несколькими десятками столиков. Сидевших за ними людей оказалось немного. «Человек пятнадцать», — оценил Дэвид. В глубине таверны располагалось небольшое возвышение. Прямо же перед ним за стойкой прохаживался человек, в котором Дэвид без труда узнал бармена.

«Интересно, — подумал он. — Если, к примеру, я желаю купить здесь что-либо, чем я должен расплачиваться за приобретённый товар?»

Тут мимо него промелькнули две фигуры из числа людей, увиденных Дэвидом на улице. Один из вышеупомянутых, сутулый обрюзгший тип, подошёл к бармену, указал пальцем на одну из стоявших на полке бутылей, высыпав перед ним три белых шарика. Бармен немедленно сгрёб себе в руку шары, выполнявшие, по всей видимости, функцию денег, а тот, кто приобрёл бутыль, двинулся с ней, обходя столики, к товарищу, занявшему место в дальнем углу зала.

Дэвид вспомнил о замечательных свойствах талисмана, запустил руку под подкладку, загадал желание и, подойдя к стойке, высыпал перед барменом пригоршню белых шариков, среди которых выделялся своим сине-голубым блеском талисман Дэвида. Глаза бармена загорелись. Стремительным движением руки он выхватил из россыпи шаров талисман. Однако в результате ещё более стремительных движений Дэвида запястье бармена оказалось зажатым в тиски; через мгновение рука последнего поспешила разжаться, грузное тело бармена, а, может быть, и самого управляющего таверной, вывернулось точно ножка крепкого гриба, завалилось на стойку и он вскрикнул:

— Аййа!

В тот же миг чьи-то крепкие руки схватили Дэвида за предплечья. Дэвид резко развернулся, успев, однако, захватить в ладонь подарок апостолов. Перед ним стоял человек высокого роста, одетый в длинную тёмную кожанку. Он был крепкого коренастого телосложения, и, похоже, обладал недюжинной силой, о чём не преминули сообщить Дэвиду больно зажатые суставы. Из его рта высовывалась сигара гигантских размеров, а на глаза была надвинута чёрная широкополая шляпа.

— Негоже, приятель, с драки начинать знакомство, — прохрипел детина, сгрёб Дэвида, ловко ухватив его за шиворот комбинезона, и потащил к свободному столику.

Когда Дэвид плюхнулся на стул, мрачно поглядывая на верзилу, тот уже повторно направлялся к стойке, где, что-то прошептав на ухо пришедшему в себя бармену, загрёб в свои огромные ручищи пару бутылок и, похоже, сдачу с рассыпанных космодесантником денег. Покачивающейся походкой, что-то бормоча себе под нос, он вернулся назад, с грохотом водрузил обе бутыли на стол и сел напротив Дэвида, расставив ноги пошире, в довершении вперив в него взгляд едва-едва виднеющихся из-под шляпы глаз.