При этих словах физик Мильоф застонал, зажмурился, сжав кулаки в негодовании, сел на каменные плиты.

— Я ведь знал. Я ведь догадывался, — бормотал он, непрестанно проглатывая подкатывавший к горлу солёный комок.

Он посмотрел на Стефа, и его жалкий, раскаивающийся вид дал понять капитану, что в случившемся есть доля вины этого человека.

— Через несколько минут весь этот мир исчезнет, город растворится во времени, и планета начнёт залечивать раны, — произнёс Огинс, поглядывая на застывшие в ожидании лица людей, чудом уцелевших после инопланетного вторжения.

«Как мало их осталось, — думал Стеф. — Хорошо ещё, что продолжение рода будет обеспечено. А дальше?.. А дальше — мы отправимся на Землю! — с уверенностью ответил он своим мыслям.

Мильоф стоял теперь рядом с Крейзом и объяснял, как случилось, что результатами его опытов воспользовались коалиционные мерзавцы. Верзила угрожающе смотрел на него, и у Стефа возникло ощущение, что Крейз не выдержит и размозжит голову фиговому экспериментатору. «Он нам ещё пригодится», — отметил капитан про себя, подошёл к компаньону, взял его за плечи, переводя разговор на другую тему.

— Как тебе нравятся девушки, решившие остаться с нами? — спросил он, имея в виду двух стоявших среди мужчин русоволосых красавиц.

— Среди них нет Эджины, — возразил пират. И добавил: — И не будет.

Стеф знал, о ком идёт речь, поэтому грусть Крейза отдалась эхом и в его одиноком сердце.

Между тем очертания городских построек стали расплываться в золотистом мареве стираемых секунд, розовые крылья заката — вестника приближающихся сумерков — взметнулись переливающимися лентами солнечных протуберанцев. Над площадью опустился серебристый купол. Через некоторое время он исчез, и знакомые места предстали перед людьми, совершившими своё последнее путешествие во времени. Они стояли на ковре из зелёной бархатистой травы, перед ними, уходя резными башенками в небо, простирался пустынный город, а за спиной, на высоком, выступающем холме возле реки возвышалась старая полуразрушенная мечеть.

На небе появлялись звёзды. Но их было больше, чем обычно. Если бы бывший капитан «Констьюдери» посмотрел вверх, то его острый взгляд, несомненно, отличил далёкие и, в результате этого, мерцающие звёзды от ярких растущих точек приближающихся космических кораблей. Но Стеф не смотрел на небо, а, следовательно, ни о чём не догадывался. Зная, сколь пагубно может сказаться на них длительное пребывание на планете, Стеф предложил провести кратковременную разведку, и они двинулись по направлению к городу. Вторая группа следовала за ними, согласившись с подобными действиями Огинса. Теперь капитан мог легко отличить своих от чужих. Как только перелёт был совершён, на телах бродяг, что не пожелали покориться, решив остаться свободными, появились металлические одежды. В результате этого последующее движение по безлюдным улицам было наполнено непрекращающимся звоном сапог, ударяющихся об асфальтовое покрытие.

Неожиданно Стеф увидел двух людей в чёрных одеждах, с важным видом идущих по направлению к ним. Их одинокие фигуры на фоне мёртвого города создавали удручающее впечатление. Насколько Стеф мог понять, оба человека были лицами духовного сана. Не доходя десяти шагов до идущего впереди капитана, они остановились. Хотя 56 человек от целой цивилизации — ничтожно малое число, но их одновременное появление в заброшенном городе говорило само за себя. А, благодаря облачённым в латы соплеменникам, — они уже могли быть расценены как армия, готовая к сражению, но не знающая против кого обратить своё оружие. Картину довершала одинаковая форменная одежда бывших заключённых, выданная им в своё время стражами порядка взамен более-менее привычной экипировки.

— Это пастор Коллизо, — пролетел лёгкий, едва слышный шёпот в рядах подчинённых Огинса.

Тем временем пастор изрёк:

— Зачем вы явились сюда, дети мои? Этот мир мёртв. Разве может быть жизнь среди ледяных просторов и скалистых утёсов?

— Нет, — ответил Стеф. — Там не может быть жизни. Но почему тогда вы здесь?

— Мне не нужен союз с военной коалицией. Мы не созданы для войны.

— Но какой смысл оставаться в зараженном городе. Или у вас есть противоядие?

Пастор отрицательно покачал головой.

— Может быть, вы надеетесь каким-то образом спастись?

— Мы не ищем спасения, — следовал ответ спутника пастора. — Остались же, потому что знаем о скором прибытии сюда жителей из других миров и хотим предупредить их об опасности.

— Они уже совсем близко, — благоговейно произнёс пастор Коллизо, указуя перстом на небо.

И действительно. Стремительно приближавшиеся к Лагуре звездолёты уже невозможно было спутать ни со звёздами, ни с чем другим.

— А если они враждебны, — недоверчиво спросил Крейз, приблизившись к Стефу.

— Тогда мы не имеем права снова просить у планеты защиты и должны достойно встретить непрошеных гостей.

— Но Лагура отвергла насилие. Защищая её, мы невольно станем убийцами, преступниками. И пополним армию из облачённых в скафандры.

Пастор приглушённо кашлянул, желая что-то сказать. Огинс повернулся к нему.

— Они не враждебны, — сказал Коллизо. — Мы сами были когда-то искателями приключений, хотя и приняли духовный сан. Это как раз та цивилизация, что обоснуется здесь на долгое время. Она никому не принесёт зла; лишь поможет планете залечить раны.

Страшная догадка мелькнула в голове Стефа. «Так вот когда будущие поколения получили в наследство свою неизлечимую болезнь», — понял он. И тут же решил: «Они не должны приземлиться». Вслух же проговорил следующие слова:

— Но ведь для цивилизации, никогда не встречавшейся с ядовитым (тем более, искусственно полученным, — Стеф со злостью бросил взгляд на Мильофа) вирусом, одно только приземление на поверхность планеты может означать полное заражение или даже смерть.

— Почти для всех так оно и будет. Нам не дано изменить историю.

Пастор опустил голову.

«Но я то это обязан сделать!» — внутри у Огинса всё переворачивалось. Переведя дух, он отдал приказание.

— Поджечь город! Они не приземлятся, если увидят знак горящей земли.

Стеф пристально посмотрел на духовника. Теперь от этих двоих всего можно было ожидать — даже выстрела в спину.

— Обыскать, — прозвучал второй приказ.

Крейз в одно мгновение оказался возле пастора и ученика. В результате обыска в руках у верзилы появились два бластера. Один он передал Огинсу, отдавая должное установившемуся различию в рангах.

— Держи, командир.

Ни минуты не раздумывая, Крейз положил палец на курок, пронзив темноту и молчаливое постоянство зданий лучом испепеляющего света. Вот загорелись шторы одного дома, потом другого. Одна за одной огненные струны вплетали свой разрозненный напев в создающуюся нарастающую музыку огромного пожара.

Звездолёты приближались.

Дэвид стоял у экрана и видел, как знакомый ему город тонет, полыхая в алом зареве.

— Что у них происходит? — с ужасом воскликнул Баллар.

Во время полёта учёные, по просьбе Дэвида, временно отказались от телепатии.

— Не знаю, — ответил космодесантник. — Свод космических законов запрещает производить посадку вблизи горящей местности. Это может быть сигнал.

— Но у нас не хватит провизии. Мы ведь не рассчитывали на такой поворот событий.

Баллар быстро заходил по контрольной рубке. Двое других учёных молчали, изредка поглядывая на марширующего коллегу.

— А, может, нам стоит зависнуть в наблюдательном режиме, — высказал предположение Файар, приподнимаясь с кресла возле координационного пульта.

— Нет смысла, — ответил Дэвид. — Так висеть можно целую вечность. Нам и теперь не хватит горючего, чтобы вернуться. Да и возвращаться мы попросту не имеем права.

— Что ты предлагаешь? — спросил Дэвида Баллар. Ему, по всей видимости, надоело искать в себе ответ на мучительный вопрос: что делать?