О бурном отмечании праздника сейчас напоминал стол, заставленный неприбранной с вечера (точнее, с ночи) посудой. Возле него суетилась Эвера.

— Ну что, мальчики, — сказала она, вся раскрасневшись, когда последняя тарелка заняла своё место на полке шкафа. — Не пора ли нам взяться за настоящее дело?! Мне кажется, вчера мы это обсудили, или кто-то не помнит?

— Все помнят, — ответили Дэвид и Кралера в один голос.

— Это очень сложно, — сказал учёный Обо и добавил, — хотя другого пути нет.

Опадали последние алые лепестки заката. Темнел горизонт. Всё стихало. Одни цикады за окном трещали безумолку. Из-за прибрежных холмов повеяло прохладой, потянуло терпким запахом древесной смолы. Стефу решительно надоело ворочаться в постели. Наскоро одевшись, он по-мальчишески, не раздумывая, забрался на подоконник и через окно сиганул во двор. Закудахтали потревоженные куры, заскулила собака, из-под ног покатился детский мяч. Стеф отряхнулся и пошёл по едва приметной извилистой дорожке в сторону большого оврага, с каждой стороны которого росли корабельные сосны. Вокруг не было ни души. Подойдя к оврагу, Огинс сперва провёл ладонью по холодной резной коре деревьев, носком сапога разворошил россыпь сосновых шишек — они покатились, достигли своего рода края земли и, долго не думая, соскользнули с него — раздался плеск воды; затем присел на исправно слаженные деревянные мостки, свесил уставшие ноги и откинулся назад.

На небе ярко горела одна единственная точка, планета Венера. Вот, где было его, Стефа, место, рука об руку с ребятами-выпускниками. А он наотрез отказался участвовать в рейсах Земля-Венера, считая себя рождённым исключительно для межгалактических полётов. Упрямый и заносчивый Огинс был совершенно неспособен вести споры и диспуты, участвовать в коллективном принятии решений. За время обучения он умудрился завести гораздо больше врагов, чем друзей. И когда б не отставка отца, космика-первопроходца (поставившая всё с ног на голову), кто знает, стал ли бы он нынешним Стефом Огинсом, со своим требовательным, взрывным характером, амбициями, и многим другим.

Внизу в стоячей воде плескалась рыба, похоже, наведывающаяся сюда на нерест. «Удачное место соорудил Крейз для рыбалки! А почему бы и нет?!» — Огинс распрямился, почесал затылок. — «Вернусь за удочкой и снова сюда. Кстати, на той стороне оврага ещё один дровяной настил; неужто какой-то смельчак отваживается рыбачить поблизости?» Через двадцать минут Стеф уже возвращался. В одной руке он держал удочку, в другой — банку с червями, пересыпанными землёй. Насвистывая бесхитростную мелодию, он распутал леску, насадил червяка на крючок, размахнулся и закинул удочку точно на середину заводи. Поверхность поплавка засветилась. «Надо же, Крейз, старый чёрт, не пожалел фосфора для забавы», — усмехнулся Огинс. Рядом над водой вспыхнул ещё один огонёк. Стеф протёр глаза. У него не было второго поплавка, это точно. Чувствуя на спине холодок, капитан медленно приблизился взглядом к подозрительному бревенчатому настилу. Никаких сомнений не было: напротив него сидел рыбак. Стеф разглядел его лицо. Это был Дэвид.

Поднявшиеся в небо корабли пириансов неожиданно наткнулись на невидимую непреодолимую преграду.

— Что за чёрт!

Орнадо на большой скорости врезался в планетарный экран лагурийцев. Звездолёт отбросило, будто это был не космический корабль, а назойливый каучуковый шарик. Поползла обшивка. Нарушилась герметичность сварных швов. Орнадо, отдав приказание никому не приближаться к экрану, спешно катапультировался на поверхность планеты.

— Вот так номер! — рявкнул он, как только нога коснулась поверхности Лагуры. — Это наверняка проделки лагурийцев.

— Вирги! Ривьер! — Орнадо, наладив связь, обратился через передатчик к своим лучшим бомбардирам.

— Да, командир.

— Ривьер слушает, — послышались голоса.

— Прочесать всё небо, максимально приближаясь к сфере, — приказал Орнадо, сминая в руке лист с никому теперь ненужным планом.

— Что искать?

— Свободное небо. Выход в космос.

— Есть.

Орнадо вытер пот со лба, посмотрел в сторону, где пять минут назад взорвался его потерявший управление корабль. Звездолёты висели на равном удалении друг от друга среди ясной небесной синевы, спокойно, словно бусы, оброненные на дно водоёма, наполненного прозрачной водой. Вид был красивый, но он не радовал глаз Орнадо. Проклиная лагурийцев, появившихся так не вовремя, он направился к городу с сердцем, наполненном злобой и жаждой мести.

Часто запищал передатчик. В эфире пронеслась кавалькада посторонних звуков, после чего голоса Вирги и Ривьера наперебой объявили Орнадо о том, что он уже и сам предполагал услышать.

— Конечно, они держат под контролем всё небо, — сказал он ледяным тоном, послав в довершении всего ждавших новых указаний пилотов к чёртовой матери.

Выйдя на общую частоту, он откашлялся, затем несколько раз повторил пароль, игравший одновременно роль позывного. Решив, что все, кому нужно, успели подключиться и обратились в слух, он произнёс голосом, каким умные люди редко разговаривают со своими подчинёнными:

— Спускайтесь, идиоты! Нападение отменяется. Звездолёты отдать на контрольную проверку и дополнительную отладку защитных систем.

— А может быть, попробуем прорваться, — прозвучал несмелый, но довольно твёрдый голос.

— Я сказал, вниз! Кто не понял, может не возвращаться.

Битва была проиграна, так и не начавшись. Пириансы не смогли выбраться даже за пределы родной планеты. И Орнадо, вручив Ривьеру пакет, отослал его к Верховному Правителю лагурийской империи.

Узар как всегда находился в лаборатории и наблюдал за кораблями пириансов, не соло нахлебавшись опускающихся на поверхность Лагуры. Неожиданно он почувствовал, как что-то может упустить из виду. И точно. Боковое зрение не подвело.

— Похоже, Орнадо выслал гонца, — задумчиво промолвил Узар, припоминая, что ещё совсем недавно земля пириансов именовалась не иначе, как Шерейзатом. «А теперь как будет?» — спросил внутренний голос.

— Какой-нибудь Орнадостан или страна Великого Орнадо, — безразлично сказал учёный, адресуя ответ самому себе.

«Однако это действительно гонец», — отозвалось внутри.

В дверь постучали.

— Да, да.

— К вам можно? — В лабораторию, словно лёгкая сизокрылая ласточка, впорхнула Лейза.

— Входи, — приветствовал её Узар, указывая на место рядом с собой.

Лейза осторожно коснулась его руки, улыбнулась, почувствовав нормальное человеческое тепло. Узар улыбнулся одними глазами.

— Да, — пояснил он. — Мы уже почти на всех опробовали эту вакцину.

— Почему «почти»? — удивилась Лейза.

— Некоторые боятся. Одни привыкли, вот и не хотят становиться самими собой, другие — мои друзья — не вправе оставить работу с молекулярным зондом.

— От Дэвида нет никаких известий? — перебила Лейза, пристально глядя в глаза учёного.

В этот момент звездолёт Ривьера коснулся земли, Узар поднялся с места, направился в дальний конец лаборатории, взял небольшой пузырёк с противоядием.

— Узар, — воскликнула Лейза. — Может быть, пириансы постоянно воюют оттого, что считают себя несправедливо наказанными планетой?

Ей уже успели рассказать историю о том, как стали выглядеть пириансы после заражения Лагуры.

— Вряд ли, — усомнился Узар. — Кроме того, они такие же, как и мы люди.

Дверь открылась. На пороге стоял Ривьер с пакетом в руках, а за его спиной двое охранников. Лейза, ожидавшая увидеть страшного монстра, вздрогнула при виде статного, красивого юноши. Узар взял пакет. Ривьер поклонился и вышел в сопровождении ответственных за безопасность наземных исследований.

— Но почему они нормально выглядят?!

— Значит это не те люди, совсем не те, — смущённо пожал плечами Узар.

Странно. Казалось, учёного совсем не тревожило чудовищное несоответствие, закравшееся в причинно-следственную цепь. Тем временем Узар распечатал конверт, вытащил сложенный вчетверо лист. Лейза с интересом наблюдала за лицом учёного. Когда, как она поняла, Узар дошёл до инициалов писавшего, он плюхнулся в своё кресло, мелко вздрагивая от беззвучного, распирающего его смеха.