— Рука не болит? — Теперь на меня смотрят зелёные глаза. Немного иначе, чем раньше. Холоднее, что ли? Равнодушнее. Что изменилось?

— Болит. — Я внимательно изучаю изрядно покрасневшую ладонь.

— Идём, — спохватывается Борис, уводя меня в коридор к траду. Задумчивый блондин тоже выходит, но останавливается и остаётся стоять в коридоре, идти вместе с нами даже не порывается.

В медотсеке получаю порцию лечебных процедур. По всей видимости, особой квалификации для их применения не нужно, потому что мой сопровождающий сам прекрасно с ними справляется, без посторонней помощи.

Рука хоть и побаливает, но от мази краснота исчезает быстро и, остаётся надеяться, что ожог не разовьётся.

— Может, хочешь отдохнуть? — Убирая использованное оборудование в шкаф, хитро взглядывает на меня «доктор». — Мы можем сходить в оранжерею.

— Куда? — мгновенно заинтересовываюсь я. Тут и такое есть оказывается?

— В корабельный парк, — улыбается подстрекатель.

— Хочу! — Я активно киваю. Интересно же!

Через пять минут, выйдя из очередного трада, просто не верю своим глазам.

Деревья, кусты, трава. И всё это в огромном количестве! Надо мной — яркое звёздное небо. Абсолютное ощущение, что я ночью на Земле в каком-нибудь парке. Ну, может, не совсем ночью, скорее поздним вечером. Темно, но не до такой степени чтобы прям «глаз выколи», обычные вечерние сумерки.

Минут пять стою, обалдевая и озираясь по сторонам. Борис тихо посмеивается, но удивляться и наслаждаться мне не мешает. А я пытаюсь сообразить — реальный это пейзаж или, может, иллюзия какая? Даже через комбинезон чувствую слабый ток воздуха, несущий лёгкий холодок. От него ветки деревьев начинают покачиваться, и слышится характерный шелест листьев. Похоже, здесь всё настоящее!

Делаю шаг по дорожке, под ногами шуршит мелкое крошево. Приседаю, касаясь песка. Обычный, кварцевый, довольно светлый. Прохожу дальше, свернув к растительности. Тоже ничего необычного. Трава вполне земная, тимофеевка, кажется, кустики разные, жаль только без цветков, деревца какие-то хвойные. Тисы, что ли? Лиственных деревьев, правда, не вижу, но может в другой части этого невероятного помещения они есть?

Дорожка ведёт к более открытой местности, по крайней мере, крупных деревьев здесь почти нет, разве что кустики растут вдоль берега небольшого озерка. Зато здесь много валунов, как в японских садах, только размером побольше, каждый высотой примерно с мой рост.

— Давай помогу, — предлагает Борис и, не дожидаясь моего согласия, легко поднимает за талию, усаживая на плоскую поверхность ближайшего камня.

Вау! Хоть и небольшое возвышение, а помогает понять, что я всё-таки не на Землю попала. Да, помещение просто огромное, но явно замкнутое. С трёх сторон — звёздный купол, а вот с четвёртой — преграда в виде высокой каменистой отвесной стены.

— Нравится? — подтягиваясь на руках, запрыгивает на валун мужчина, чтобы угнездиться рядом.

Место наверху всё-таки ограничено, поэтому приходится мириться со столь тесным соседством.

— Очень. «Треон», наверное, невероятно большой корабль, раз в нём так много всего помещается, — уважительно говорю.

— Большой, — подтверждает Борис, с непередаваемо ласковой интонацией. Любит свой корабль, наверное.

Несколько минут мы сидим, наслаждаясь тишиной и приятным сумраком. Глаза быстро привыкают, и теперь окружающая «природа» кажется ещё привлекательнее. Поднимаю взгляд, изучая невероятно огромный простор космоса, окружающего живой островок.

— Борис, а вы не боитесь, что эта прозрачная конструкция разобьётся? — осторожно интересуюсь.

— Невозможно,— получаю уверенный ответ. — Это трипслат — чрезвычайно прочное и упругое вещество. Оно даже прочнее, чем основной корпус корабля. Вся обшивка состоит из него.

— Вся поверхность корабля прозрачна? — не могу поверить!

— Почему тебе это кажется невероятным?

— Но… разве это практично?

— Разумеется это удобно. — Борис кивает и быстрым движением убирает упавшую чёлку с глаз. — Для управления кораблём, для исследований, для отдыха...

— Я не совсем то имела в виду.

— Что ещё?

Он смотрит внимательно, а я задумываюсь, формулируя свою мысль:

— Излучение звёзд, когда вы так близко от них, как сейчас от Солнца, оно ведь опасно. Например, на Солнце нельзя смотреть, не защищая при этом глаза.

— А-а-а, понимаю, — смеётся Борис. — Но мы защищены. Трипслат темнеет под воздействием квантов света. Чем их больше — тем он непрозрачнее.

— А жёсткое излучение? Ультрафиолет, радиация?

— Для них трипслат полностью непроницаем.

Ого! Что же это за вещество такое? Из чего состоит? Я открываю рот, чтобы задать очередной вопрос, но Борис быстрым движением закрывает его ладонью и качает головой.

— Вероника, ты как всегда излишне любопытна.

— Э-м-м... — Я отодвигаюсь от него, освобождая лицо. И, напрочь забыв, что сижу вовсе не на широком диване, а на совершенно небольшой по площади поверхности, теряю опору, соскальзывая вниз.

Испугаться успеваю ощутимо. И даже взвизгнуть. Вот только упасть мне не дают сильные руки, затормозившие моё стремительное падение.

— Ну что ж ты такая неосторожная! — выговаривает мне ловкий субъект.

Вот скажите на милость, как он ухитрился за эти доли секунды спрыгнуть вниз и меня поймать, а?

Сердце успокаиваться не желает, воздуха не хватает, и, кстати, причина этого не только в произошедшем, но и в том, что Борис, наверняка решив по максимуму использовать сложившуюся ситуацию, выпускать меня из своих рук не торопится.

Непроизвольно поднимаю голову и, заглянув в глаза, поражаюсь — они совсем тёмные, но внутри, маленькими золотистыми искорками, разгорается обжигающее пламя. Сообразив, что зарождающийся пожар ни к чему хорошему не приведёт, решаю мужчину остановить, пока глупостей не натворил. Упираюсь ладонями в широкую грудь, стараясь оттолкнуть. Думаете, у меня что-нибудь получается? Ага, мечтать не вредно. Мышцы у него не просто крепкие, а какие-то прямо железобетонные. Жёсткое ощущение, что меня к стене прижали и аналогичной стенкой придавили. До мозга доходит, что освободиться не удаётся, и я чувствую подступающий приступ паники.

— Вероника, — слышу неимоверно удивлённый голос. — Ты меня боишься?

— Боюсь? — Я стараюсь сделать вид, что дело вовсе и не в этом.

— Ну да. — Мужчина продолжает сверлить меня пристальным взглядом. — Ты всё время пытаешься удержать меня на расстоянии.

Умница ты мой! Заметил он. И что, так трудно сделать выводы?

— Я не боюсь... — медленно отвечаю, подбирая нужные слова. — Просто... не понимаю, зачем это вам...

— А что в этом непонятного? — чуть хрипло и о-о-очень чувственно продолжает Борис, убирая мне за ухо выбившуюся из причёски прядку.

Ё-п-р-с-т! Опять он пускает в ход тяжёлую артиллерию! А я уже и забыла, что он может так делать!

Получив лёгкую контузию, замираю и, как бандерлоги на питона Каа, смотрю на медленно склоняющегося ко мне мужчину.

— Разве нужно что-то объяснять? — раздаётся над ухом мурлыкающий голос. Одной рукой шатен крепко прижимает меня к себе, ладонь другой скользит по спине на затылок. Ловкие пальцы зарываются в волосы, стягивая резинку с хвоста. Висок обжигает горячее, сбивчивое дыхание. Тут же по коже, с криками «В атаку!», проносится пара взводов мурашек, заставляя меня вздрогнуть.

— Я же говорю, боишься! — слышу чуть хрипловатый смех.

Внезапно с пугающей ясностью начинаю осознавать, что сейчас происходит! Захлестнувшая волна адреналина прочищает мозги не хуже моего отца, если того вывести из себя, конечно.

— Борис! Не надо... — пытаюсь его образумить.

Только он меня совершенно не слушает и, кажется, вообще мало чего соображает. Стискивает ещё сильнее и проводит губами по виску, рукой захватывает волосы, накручивая их на кисть. От непредсказуемости его действий я опять цепенею, ладони непроизвольно сжимаются в кулачки, а в это время его губы продолжают движение в направлении моего лица.