Поздно. Словно цветные картинки, перед глазами мелькают последние события, от которых хочется застонать и уплыть обратно в небытие. Вот только не получается. Эффект скорее обратный. Глаза неожиданно открываются, и я упираюсь взглядом во что-то переливчато-мерцающее.

Э-м-м... С минуту наблюдаю за текучими искажениями, пока наконец не соображаю, что это, вероятнее всего, потолок, потому что нахожусь я в горизонтальном положении.

Понять бы ещё, почему именно в нём...

Осторожно сползаю глазами с потолка на стену.

Мамочки! От неожиданности зажмуриваюсь и медленно приподнимаю веки снова.

Тут не только зажмуриться, тут и кое-что сказать можно. Нехорошее. Потому что никакой стены нет. Зато метрах в десяти от меня зияет огромный чёрный провал в космос, с мерцающими в нём звёздами.

Жуть какая! Ночью, когда на небо смотришь, и то иногда страшно становится, а тут... Тут? Где именно?

Медленно приподнимаюсь на локте. Рука упирается во что-то весьма мягкое и приятное на ощупь, светлое, серебристое. Диван, что ли? Ну, по общей конфигурации, по крайней мере, похож.

Совсем рядом, в полуметре от пола, висит в воздухе плоская, совершенно прозрачная, будто стеклянная… ну я не знаю… пластина. Может, стол?

Сам пол визуально пушистый, серенький, точнее серо-чёрненький. Эдакая гигантская шиншилла, распластанная в ковровое покрытие.

О, как же я сразу не заметила! А стены тут оказывается есть. Тоже серебристые, как обивка мебели. Просто не передо мной, а сбоку и, наверное, сзади, я из-за спинки дивана не вижу. Около одной даже стоит что-то типа прозрачной вазы с растением. Внутри почему-то красноватое желе и корешки просвечивают, а цветок вроде как обычный, с узкими листьями и гроздью лимонно-жёлтых мелких цветков.

А ещё в стенах не то ниши, не то изображения. Просто пока мне не очень хорошо видно.

Приподнимаюсь выше, чтобы заглянуть за спинку дивана, и вижу человека, с явной увлечённостью работающего за большим чёрным столом. Голова склонена, лица не разглядеть. Не самые короткие каштановые волосы падают вниз, закрывая обзор ещё сильнее. Руки быстрыми движениями перебирают что-то на глянцевой поверхности.

Промелькнувшее подозрение о том, кто это может быть, немедленно подтверждается, потому что человек поднимает голову, впиваясь в меня карим взглядом.

— Наконец-то! — непредсказуемо приветствует меня он. — Надолго же тебя вырубило.

Н-да-а-а. Значит, здороваться со мной не обязательно? Мило.

Молча слежу, как мужчина поднимается из-за стола, огибая его совсем не классическую, изогнутую форму, и, переместившись к дивану, усаживается рядом, в полуоборот ко мне. Привычно складывает согнутую руку на спинку, опирая на неё голову.

Терпеливо жду, когда он соизволит заговорить, потому как, честно говоря, вопросов столько, что не знаешь, с чего и начинать. Ну и рассматриваю его, заодно.

За эти три месяца Борис здорово изменился. Волосы отрасли ещё сильнее, и теперь, когда он отбросил чёлку назад, она открыла высокий, чуть хмурящийся, лоб. В уголках глаз появились морщины, я раньше их не замечала. Да и выражение лица ужасно серьёзное, взгляд напряжённый — он мне даже ещё старше кажется из-за этого. Пожалуй, на возраст, который родителям назвал, сейчас выглядит точно.

Вместо нормальной одежды на нём чёрный, плотно облегающий комбинезон с явными элементами защиты, уплотнениями, вставками, кармашками. Он в таком же был, когда я его в первый раз увидела. Ткань непонятная, кожа — не кожа, не догадаешься, пока не потрогаешь. А вот уж чего-чего, а трогать я его точно не собираюсь! Что за мысли?!

Отвожу глаза от эффектной экипировки, снова встречаясь с карим взглядом, в котором... сочувствие?

— Ну и как тебя угораздило попасть к лазалвакам?

— К кому? — хлопаю глазами.

— К сереньким таким человечкам, — натянуто улыбается шутник.

— Если бы я ещё сама понимала. — Я растираю ладонями лицо и только тут замечаю, что руки-то у меня свободны, а вот на запястьях так и остались железные браслеты. Интересно, это на память или как?

— Может, расскажешь? — Борис следит за моим, наверное, весьма выразительным выражением лица.

А что мне остаётся? Расскажу, конечно.

Слушает он внимательно, серьёзно, продолжая чуть хмуриться. Только когда я дохожу до появления виртуального шлема, вернее, до момента, когда в руках лже-Стаса взрывается коробочка, карие глаза удивлённо расширяются, а на лице проскальзывает что-то такое, что расшифровать несколько проблематично. Словно озарение на него напало какое-то.

— Ты сломала лазалвакам ментальный корректор? — Он практически улыбается.

— Ничего я не ломала, — сердито отмахиваюсь. Достали уже своими обвинениями!

— Ну да, ну да... — Борис кусает губы, чтобы не засмеяться. — А дальше?

А что дальше? Вздыхаю, продолжая свою исповедь.

И что удивительно. Как-то сама по-другому восприняла произошедшее, когда всё ему пересказала. Спокойнее. Вот только...

— Борис, — прошу, сцепляя пальцы в замок, чтобы не начать снова нервничать, — мне нужно родителям как-то сообщить, что со мной всё в порядке.

— Конечно, — легко соглашается он и вдруг замирает. — А как ты им объяснила моё исчезновение?

— Это так важно? — начинаю терять терпение.

— Естественно, — не понимает моей реакции Борис. — Так что сказала?

— Что вас срочно выдернули из отпуска по какому-то серьёзному договору фрахта. Очень важному и на длительный срок.

— Здорово! — восхитился моей лжи этот обманщик. — И как догадалась?

— А у меня был выбор? — не разделяю его воодушевления. — Меня родители едва не растерзали расспросами и упрёками.

— Ну да, наверное. — С каким-то нездоровым интересом рассматривает меня этот непонятный субъект.

— Так как мне с ними связаться? — напоминаю о сути проблемы.

Убрав руку из-за головы, мужчина смотрит на свой неизменный браслет.

— У тебя дома сейчас три часа ночи, — предупреждает честно. — Ты уверена?

Киваю, потому как знаю, что в подобной ситуации сей факт не важен. Очень сомневаюсь, что родители спят.

Пожав плечами, Борис что-то нажимает, заставляя часы трансформироваться в... э-э-э... опять я в ступоре. Как же это назвать?

Короче. Это призрачное нечто, окутывающее его руку, начинает медленно пульсировать голубоватым светом. Внутри проявляется что-то похожее на небольшой пульт, по которому пробегают быстрые пальцы. Сияние резко гаснет.

И что дальше? Не получается? Я уже собираюсь спросить почему, как вдруг...

— Да? — слышу нервный голос отца.

От неожиданности ахаю, но Борис неожиданно быстрым движением закрывает мне рот ладонью, недвусмысленно показывая, что я должна молчать.

— Здравствуйте, Сергей Геннадьевич, — говорит в никуда.

— Здравствуйте, Борис, — после секундного молчания выдыхает папа. Узнал, видимо.

— Я насчёт Вероники, — не стал ходить вокруг, да около мужчина, убирая руку от моего лица. — Она со мной.

— Что? Какого... чёрта! — едва удерживается от слова покрепче родитель.

— Так уж получилось, — ничуть не смутившись, совершенно спокойно поясняет его собеседник. — Чистая случайность, никто не ожидал. Я позже всё объясню.

— Почему она не позвонила?! — в голосе возмущение, пополам с облегчением.

— У нас тут некоторые проблемы были. С телефонами в том числе. Но вы не беспокойтесь, с вашей дочерью всё в порядке. Она сейчас спит.

Обалдевая от его наглости, я открываю рот, но мне опять ничего не дают сказать, уже привычным жестом перекрывая доступ воздуха.

— И Ольга Михайловна пусть не переживает, — Борис с упрёком смотрит на меня, — при первой же возможности Вероника с вами свяжется и поговорит. Я прослежу. О'кей?

Продолжительная пауза, а затем тяжёлый вздох в трубку.

— Хорошо, Борис. Спасибо. Мы на тебя рассчитываем. Ждём звонка, — устало прощается голос, и связь отключается.

— Вы! — шиплю возмущенно, отталкивая мужскую руку от лица. — Почему вы не дали мне с ними поговорить?!