Ева, раздраженная моим невниманием, уходила не с чем, но потом успокаивалась и снова возвращалась. И опять все начиналось сначала. Меня это ничуть не забавило& Знаете, не важно, кто ты — оборотень, человек или еще кто-то — ты все равно не сможешь так просто закрыть глаза на то, что тебя пытались изнасиловать.

Я не испытывала боли или страха, только злость. Я считала, что Аргос получил недостаточно, и руки чесались снова надрать ему задницу. Только я не могла поделиться своими мыслями с Евой: ее волчья сущность была непоколебимо предана предводителю.

Минуты тянулись все дольше и дольше, я не представляла, как смогу выдержать тут еще хоть немного. Никакого развлечения, только четыре одинаковые земляные стены вокруг тебя, пол и потолок. Клетка, камера, могила. Место, где, если остаться на несколько дней, можно сойти с ума. И я уже чувствовала, что недалека от этого. Я почти начала различать мельчайшие изменения в своем дыхании, почти слышала, как опускаются и поднимаются веки.

Я сидела, сжимая и разжимая кулаки, когда одна из стен снова осыпалась. Я притворно безразлично повернула голову, ожидая увидеть Еву, но в проходе оказалась пухлая фигура Алины.

Довольно странно было смотреть на нее и вспоминать, что недавно произошло между нами. Я даже не знала, как реагировать. В памяти вспыхнули слова Евы о том, что мне повезло повстречать именно ее, а не кого-нибудь другого, кто не отпустил бы меня так просто. Должна ли я сейчас чувствовать благодарность? Но ведь Алина все же выдала меня остальным. И поставила условие, на которое я не могла согласиться. Пыталась заставить меня смириться, перестать бороться. Нет, благодарности моей она не дождется.

Мы обе молчали, но я не собиралась начинать разговор, пусть и на лице волчицы явно проступало смущение. В конце концов, не я ведь пришла сюда. Как бы по-свински это не звучало, но я бы не стала плакать, если бы мы никогда больше не увиделись.

— Привет, — наконец, тихо сказала Алина. — Узнала, что ты снова тут.

— Мм, — протянула я в ответ.

Она снова замялась, собираясь с мыслями, словно забыла заученные ранее слова. Я буравила ее пытливым взглядом.

— Женя, ты ведь понимаешь, что я не могла поступить по-другому? — медленно начала девочка. — Ты ведь хотела, чтобы я дала тебе сбежать? Как я могла помочь тебе, когда Аргос дал ясный приказ, чтобы мы все?.. Я просто не могла выпустить тебя! Ты мне нравишься. Правда, нравишься. Я бы очень хотела, чтобы мы были подругами, но я не могу ослушаться его! Мне очень, очень жаль.

Алина замолчала, и мы снова уставились друг на друга. Я испытала долю жалости к ней, таким убедительным был ее молящий тон, но не знала, что ответить. Девочка долго не сводила с меня взгляда, пока окончательно не убедилась, что больше я не произнесу ни слова. Тогда ее лицо изменилось. Вместо огорчения и жалости появилось раздражение, и я едва удержалась, чтобы не закатить глаза. Неужели им так сложно оставить меня в покое?

— Как ты вообще себе это представляла, а? — громче обычного спросила Алина. — То есть по-твоему я должна была просто взять и выпустить тебя? Или вообще до дома проводить? Ты мне никто, ясно? А Аргос — предводитель.

— Тогда зачем ты пришла сейчас? — спросила я, сухо глядя на ее разгоряченное лицо. — Я бы поняла это и без твоей помощи.

— Не знаю, — пролепетала Алина, снова теряя весь свой пыл. — Не знаю, просто все эти дни меня не покидало чувство, что я сделала что-то неправильно. Это ноющее чувство вины меня уже достало! Я не могу оставить все так!

— Как так?

— Чтобы ты меня ненавидела!

Вот тут я привстала, поражаясь, насколько слабыми стали ноги. Лицо волчицы стало красным, как помидор, и было сложно сказать, то ли она собирается закричать, то ли разреветься. Во мне вдруг проснулись странные материнские чувства, словно передо мной стоял маленький ребенок и пытался объяснить, что произошло во дворе.

— Эй, я не ненавижу тебя! С чего ты взяла это?

— Ну, как же. Из-за меня тебя поймали.

— Меня бы и так поймали, — фыркнула я.

Она быстро покачала головой.

— Я могла отвести тебя назад. Просто и без всякого шума. Если бы я не стала ставить тебе условие, а просто помогла, сейчас бы всего этого не было. Ты бы не была здесь! Разве не так поступают настоящие друзья? Получается, я не умею дружить?

— Эй, Алина, успокойся, — попыталась улыбнуться я. — Возьми себя в руки и слушай. Ты меня не предавала. И вообще, здесь я оказалась вовсе не потому, что пыталась сбежать. Просто устроила Аргосу сладкий прием, и совсем не жалею об этом. Ты тут совершенно не причем.

— Ты его правда совсем не боишься? — тихо-тихо спросила Алина. — Ты говоришь о нем и ведешь себя с ним так, будто совсем не чувствуешь его могущества.

— Могущества? — с иронией переспросила я. — Ты серьезно? Нет, Алин, ты, похоже, шутишь! Ваш предводитель просто слизняк какой-то. Злобный и озабоченный старикашка, который думает, что повелевает миром. Брр, даже говорить о нем противно!

По лицу девочки скользнуло самое настоящее удивление.

— Как ты можешь говорить такое?

— Он мне никто. Имею право.

— Он ведь предводитель!

Я едва удержалась, чтобы не сказать, что я, возможно, тоже предводитель. Нет, сейчас не было времени на душещипательные откровения, которые, ко всему прочему, принесли бы с собой огромную гору проблем.

— Слушай, Алин, я на тебя не злюсь, не обижаюсь и, тем более, не ненавижу. Это все очень здорово, что ты проявила свою верность предводителю, но, пожалуйста, не пытайся донести свою веру до меня. Мне абсолютно плевать на то, что связано с Аргосом. Я не желаю слышать об этом ублюдке и мнения своего не поменяю!

Алина отшатнулась от меня, словно у меня из шеи вдруг начала расти вторая голова. В глазах девочки я увидела шок и страх. Похоже, она действительно не слышала ничего подобного о своем предводителе. Я и жалела, и не жалела ее одновременно. С одной стороны, так слепо верить в кого-то — безумие, а с другой, у нее был четкий смысл ее существования, я же понятия не имела, какого черта делаю в этом мире.

В глазах Алины я, похоже, стала казаться настоящим монстром, поэтому поспешила сказать:

— Прости, не принимай мои слова близко к сердцу. Такая уж я есть, не могу нормально контролировать то, что говорю.

— Странно стоять рядом с человеком, который никогда не уступает.

— Ты просто еще не была в мире людей, — усмехнулась я.

Она моей шутки, однако, не оценила.

— Ты что, считаешь меня ребенком? — в ярости спросила Алина. — Да ты даже понятия не имеешь, о чем говоришь!

— Причем тут вообще твой возраст? Почему все сводят все к нему? Мне, например, семнадцать, но я бы посмотрела на какого-нибудь двадцатипятилетнего кретина, который мог бы переплюнуть меня в жизненном опыте. Так что знай, я никогда ничего не свожу к цифрам.

— Ладно, извини, — вздохнула Алина. — Просто ненавижу, когда кто-то не доверяет мне делать что-нибудь только из-за того, что я молода.

— Тут я с тобой полностью согласна.

И мы улыбнулись друг другу. Пусть и без той теплоты, которая присуща нашим с Евой взглядам, но все же лучше, чем когда мы упрекали друг друга. Алина не была плохой по-моему мнению, но и хорошей тоже не была. Она одна из немногих, с кем я могла общаться в стае, но в то же время сравнивать ее с моими настоящими друзьями было бы безумием.

— Ты больше не обижаешься на меня? — спросила она некоторое время спустя.

— Я и не обижалась.

— Тогда я пойду?

Я пожала плечами и кивнула. Смысл был удерживать ее? Да, конечно, компания и все такое, но я уже порядком отвыкла от долгих бесед.

— Увидимся, — сказала Алина и помахала мне рукой с другой стороны прохода.

Я улыбнулась, и через секунду земля еле заметно задрожала, поднимаясь вверх и закрывая проход. Едва тень скользнула по моему лицу, улыбка тут же исчезла, и я обхватила колени руками, тяжело вздыхая.

Прошло около получаса, мои руки и пятая точка затекли, но я специально не меняла позы, словно хотела сделать себе еще больше трудностей. Земля снова осыпалась, и на этот раз это была Ева. Она медленно вошла и присела рядом со мной. На несколько секунд я задумалась, стоит ли продолжать играть свою роль, но разговор с Алиной немного повлиял на мое настроение. Я выдавила для волчицы полуулыбку.