Пытаясь согнать остатки волшебного сна, я села и едва не вскрикнула, поняв, что действительно лежу полностью голая. Шорты и футболка валялись на полу.

— Прости, мам, — виновато улыбнулась я, всеми силами стараясь скрыть свою растерянность. — Мне было… Лень вечером искать пижаму.

Мама смерила меня веселым взглядом и кивнула в сторону шкафа, на двери которого висела моя любимая ночная рубашка, которая, кстати, передалась мне по наследству от бабушки вместе с кроватью. Она мне нравилась, несмотря на старый и потрепанный вид. В ней я была похожа на Киру Найтли из первой части Пиратов Карибского моря.

Щеки порозовели ещё больше. Я была готова провалиться сквозь землю от смущения, хотя до сих пор не понимала, почему вдруг события из сна перенеслись и в настоящий мир. Я никогда не лунатила и даже не разговаривала во сне! К счастью, мама только подмигнула мне и вышла из комнаты, напоследок добавив:

— На завтрак я приготовила оладьи, дорогая. Надеюсь, ты покушаешь.

Я кивнула, а когда мама вышла и захлопнула дверь, кинулась натягивать одежду.

«День только начался, а все нормальное уже летит к чертям» — усмехнулась я про себя, снова заваливаясь на кровать и натягивая одеяло на голову.

Как бы смешно это ни звучало, но все мои обещанные восемь дней с друзьями полетели коту под хвост. И почему? Потому что я простудилась! Честное слово, только я могу слечь с температурой во время сорокоградусной жары.

Мама всячески пыталась развлекать меня, пока я сидела, завернувшись в теплый плед, пила горячий чай с лимоном и пялилась в телевизор. Разумеется, я ценила её внимание, но горькая обида царапала и без того больное горло.

Так что, когда очередным утром я проснулась почти здоровой, злость на несчастную судьбу была такой сильной, что я решила до Сибири вообще не выходить из дома. Из друзей ко мне заходила только Софья, постоянно таская с собой своего парня, который после минутного общения вызывал у меня рвотный рефлекс. Денис — просто слабоумный кретин с большим запасом неуместных пошлых шуточек. Не проходило и минуты, чтобы я не хотела забыть о приличиях и пару раз окунуть его головой в лужу, предварительно засунув в рот мыло. Софья же встречалась с ним уже второй год и была счастлива. Может, это и есть любовь, когда не видишь, какой козел на самом деле твой избранник.

Сегодня все утро я сидела за столом в своей комнате, пытаясь нарисовать в старом ежедневнике улыбающуюся мордашку белого лиса из своего сна. К сожалению, художник из меня никудышный. Пришлось признать это, когда после трех лет обучения в художественной школе, я не смогла, или не захотела, сдать переходные экзамены. Однако в данном случае неприязнь к карандашу была все же меньше желания хоть как-то сохранить воспоминания о ночном путешествии.

День пролетел незаметно, и потом всю ночь я не могла уснуть. Ворочаясь с одной стороны на другую, я думала о предстоящем путешествии, но ничего утешительного найти не могла. Стоило только прикрыть глаза и забыться, как серые тени начинали метаться из стороны в сторону, приобретая странные угрожающие формы. Казалось, по телу еле заметно скользят их щупальца, обвиваются вокруг шеи, ласкают уши. Мои конечности сковывал ужас, и мне оставалось только в панике хватать ртом воздух.

В итоге, когда ровно в шесть прозвенел будильник в соседней комнате, я так и не сомкнула глаз. Ужасно подавленная, я встала с кровати и подошла к зеркалу, хотя мама ещё не вошла будить меня.

Выглядела я просто невыносимо. Красные припухшие глаза, огромные синяки под ними, которые на моей бледной коже оказались чертовски заметными, и спутанные, словно воронье гнездо, волосы. И внутри все было ничуть не лучше. Хотелось сесть на пол и закрыться от всего остального мира.

Конечно, я не позволила себе такой роскоши.

Я потратила почти десять минут, придавая волосам человеческий вид, но непослушные пряди продолжали торчать во все стороны. Психанув и швырнув расческу в другой конец комнаты, я заплела одну косу и вышла из комнаты. Мама и папа были на кухне и негромко переговаривались, сидя за столом.

— Доброе утро, дочка, — поприветствовала меня мама.

— Надо же, сама проснулась, — хмыкнул папа, попивая горячий кофе. — Что это с тобой?

В таком подавленном состоянии я даже не нашла сил огрызаться, хотя до сих пор не простила его.

— Была жуткая бессонница, — призналась я, опуская голову на стол. — Всю ночь глаз не сомкнула.

Никто не придал моим словам значения.

В десять утра мы всей семьей сидели в коридоре на сумках и прокручивали в памяти, снова и снова, какие вещи мы взяли, а какие забыли.

— Все, Тань, — устало вздохнул отец. — Нужно идти в машину, а иначе опоздаем на поезд.

Ну, вот и все. Следом за всеми я вышла из квартиры. План действий был следующий: два дня в поезде до Новосибирска, три-четыре часа от автовокзала до деревни. По поводу того, что мы не летим на самолете был отдельный скандал, но я снова проиграла.

Внизу нас ждало такси. Молодой водитель деликатно забрал у меня сумку с вещами, положил её в багажник и помог забраться на заднее сиденье иномарки. Я полностью проигнорировала его косые взгляды, потому что прекрасно знала, что выгляжу, как ведьма, а значит у него не все в порядке со вкусом.

Улицы потекли одна за другой, и мысли у меня были такими же тоскливыми, как и песни в плей-листе.

Но ведь люди не едут в отпуск в таком настроении. Назовите меня сумасшедшей, но я была уверена, что не вернусь из Сибири такой же Женей. Что-то важное изменится во мне. И больше мне не будет места в мире других людей.

Мы зашли в поезд спустя вечность, и через несколько минут он тронулся.

«Сибирь — не такое уж плохое место», — твердила я себе, пока родители затеяли мелкий спор, в какое место поставить сумку с едой.

У нас проверили билеты, и я поспешила укрыться на верхней полке.

— Ты уже ложишься спать? — удивленно спросила мама.

— Просто хочу полежать, мам. Говорила ведь, что всю ночь не могла уснуть.

Я отвернулась ото всех, уткнувшись в стену, засунула наушники и включила музыку. Наверное, мне следовало хоть немного вздремнуть, но ничего не получалось, и это стало порядком действовать мне на нервы.

Провалявшись на полке ещё около часа, я буквально силой заставила свое сознание погрузиться в сон. Но даже в сновидениях мне не было покоя. Не успела я сбежать от реальности, как вокруг заклубился густой туман. Он сковывал движения и поглощал все звуки, так что невозможно было услышать даже самый громкий крик. Озираться по сторонам не было смысла, я не видела ничего дальше вытянутой руки.

Медленными шагами я двигалась вперед в надежде хотя бы случайно наткнуться на выход. Сердце бешено стучало в груди, и меня не покидало чувство, что кто-то слушает его стук.

Туман рассеялся быстрее, чем я сделала еще один шаг, словно кто-то сдул его, как пар, идущий от горячего чая. Дальше время остановилось, и я тоже перестала дышать. В следующее мгновение вокруг меня уже кружили жуткие существа, липкие от собственной слюны и яда, сочившегося из шипов по всему телу.

Ноги подкосились, и я с беззвучным криком упала на колени. Один из них двинулся прямо на меня, вытягивая вперед длинную худую руку. Я не могла закричать, увернуться или броситься бежать. Меня парализовал не только страх, но и что-то еще.

Существо словно бы насмехалось надо мной, приближаясь маленькими, неспешными шагами. Я смотрела на него, но видела лишь очертания, словно нас отделяло полупрозрачное стекло.

Стоя на коленях, я наблюдала, как с каждым шагом рука становится все ближе и ближе. Она целилась мне прямо в сердце.

Это произошло внезапно, когда я думала, что существо еще далеко. Рука врезалась мне в грудь, пронзая ребра. Боли не было, но по всему телу прошел электрический разряд, окончательно парализуя конечности. Я поняла, что теряю контроль над сознанием. Последнее, что я помню, это черный коготь, с невыносимым хрустом пронзающий мне сердце. А потом я проснулась и изо всех сил зажала рукой рот, чтобы не завизжать на весь поезд. За окнами темнело.