— Вадим! — в ужасе закричала Софья, бросаясь к парню, но он отпрянул от нее, словно ужаленный.

— Уйдите от меня! — воскликнул он. — Две сумасшедшие дуры! Чего твоей подруге только от меня надо? Идиотка, ты, Ермакова, что ты сделала с моим лицом?

Мне показалось, что сейчас он добавит что-то уточняющее, вроде «с моим прекрасным, неподражаемым лицом», но его запас слов все-таки закончился, ну или дрожащие губы перестали слушаться. Ей богу, он выглядел, словно обиженный ребенок, который ищет маму, чтобы пожаловаться.

Я подавилась нервным смешком. Не сказав больше ни слова и даже не взглянув на нас, быстрыми шагами Вадим направился в сторону, как мне показалось, аптеки, а потом скрылся за косым домом. Софья смотрела на меня, не веря своим глазам. Я тоже молчала, хотя и не чувствовала никакого ступора. В конце концов, он заслужил это ничуть не меньше, чем Саша в свое время. Разумеется, это не правильно — решать все кулаками, но зато это работало безотказно, в чем я убедилась уже во второй раз.

— Женя, что это было? — раздался справа дрожащий голос Софьи. А я и не заметила, что подруга уже очнулась.

— Он заслужил это, Соф. Неужели ты не слышала, что он говорил?

— Что с ним?

— Заживет, — усмехнулась я. — Пусть скажет родителям, что подрался за свою девушку. Но, к глубочайшему сожалению, проиграл.

Я всей душой надеялась, что так оно и было.

— Вашу ж мать! — ошарашено воскликнула подруга. — Я в шоке!

— После Саши я поняла, что это отличный выход решения конфликтов между представителями разных полов. Видишь, работает! Как он убежал отсюда!

Софья посмотрела на меня, а потом пожала плечами.

— Пошли, может, к тебе? У тебя ведь мама еще не вернулась с работы? — предложила я.

Подруга отрицательно покачала головой, и я потащила ее за собой. Всю дорогу мы не говорили ни слова, дружно перерабатывая информацию.

Когда мы зашли в ее комнату, Софья плюхнулась в свое кресло и закрыла лицо руками.

— А что теперь будет-то? — спросила она через какое-то время.

— Ну, я буду обходить стороной безлюдные места, — ответила я. — А то, кто его знает. Я помню, Саша тогда загорелся желанием отомстить мне, а этот еще похуже что-нибудь придумает.

— Нет, я имею ввиду, что будет между нами?

— Ну, подруга, это уже меня не касается, но ты знаешь мое мнение. Я ничего не говорила, хотя с самого начала думала, какой Вадим кретин на самом деле.

— То есть?

— Он мне никогда не нравился.

— И ты молчала? — возмущенно воскликнула Софья. — А я-то думала, что мы все друг другу рассказываем.

— Слушай, ты была счастлива, а больше мне ничего не нужно. Но сейчас он действительно стал действовать на нервы. Неужели, ты не видишь?

— Ну, — подруга замялась. — Вообще-то, да, Вадим сильно изменился за последнее время, но я привыкла к нему. Считала, что должна смириться и попытаться прижиться с ним новым.

— Соф, ну тебе ведь не сорок лет, — закатила я глаза. — Вы не женаты, у вас нет детей. Тебе шестнадцать, дура! У тебя еще сто таких будет, зачем же себя изводить понапрасну?

Софья пожала плечами, и я увидела, как к ее глазам подступают слезы. Нужно было как-то отвлечь ее, потому что я знала, кто на самом деле во всем виноват.

— Слушай, помнишь, я говорила вам о том, что было в Сибири?

Опасно, я знаю. Но я решила, что раз благодаря мне испортился их очередной романтический вечер, а возможно и все остальные, то я была просто обязана сейчас сделать все, чтобы подруге стало легче.

— Помню, конечно, — ответила Софья, непонимающе глядя на меня. — Ты только вчера об этом рассказывала.

— Это не все…

И я начала свой рассказ, стараясь не думать о том, каким трагическим будет конец. Я старалась вложить всю душу в каждое произнесенное слово. Пересказала подруге каждую нашу встречу, каждый взгляд, ненароком брошенный друг на друга. Под конец я уже не помнила, что сидела на кресле и что передо мной была Софья, я была далеко в лесу, сидела под дождем, прижимаясь к теплому телу рядом. Потом его руки заскользили по моим щекам, а губы накрыли мои в нетерпеливом поцелуе. Как я забыла о том, что нужно дышать, как завращалась планета, и как потом все закончилась, и я стала медленно падать в бездну.

На последних словах слезы хлынули из моих глаз, а я даже не пыталась сдержать судорожные рыдания. Запретная тема, запретная тема, черт бы ее побрал! Слезы выжгли эти слова у меня в горле. Руки Софьи ласково легли на мои плечи.

— Даже не знаю, что сказать, — тихо проговорила подруга.

Я покачала головой, давая понять, что ничего и не нужно, и уткнулась в ее грудь. Все, теперь точно пора завязывать со всем этим. Теперь Софья знала, а значит, могла помочь мне как-нибудь избавиться от слишком сильных эмоций, связанных с воспоминаниями.

Мы проговорили с ней весь вечер. Софья тоже расплакалась, когда стала вспоминать первые дни их отношений с Вадимом, а потом то, во что это вылилось сейчас. Мы то смеялись навзрыд, то вытирали друг другу слезы. Но я была собой и чувствовала то, что хотела.

— Придешь ко мне завтра? — спросила Софья, когда я стояла на пороге и обувала босоножки.

— А может, лучше съездим в парк? — заговорчески улыбнулась я, и Софья рассмеялась.

Я пришла домой в одиннадцатом часу, но родители были только рады, что я хоть как-то отвлеклась. На мои опухшие глаза, разумеется, никто не обратил внимания и не начал задавать вопросы.

Я просто зашла в свою комнату и провалялась на кровати до полуночи, читая книгу. На телефоне было 00:02, когда я, наконец, выключила настольную лампу и положила книгу на пол. Нежно закутавшись в одело, я приготовилась к встрече красочных снов, но за окном вдруг раздался громкий лай. По телу пробежали мурашки, и я испуганно вжалась в кровать. Как я уже говорила, я перестала думать слишком много, а доверилась чувствам, и сейчас они подсказывали мне, что что-то плохое вот-вот случится.

Каким-то странным был это лес. Я гуляла за свою жизнь во многих лесах, но такого еще не видела. Тут словно никогда не ступала нога человека: не ломанные ветви поднимались к солнцу, заслоняя его яркие лучи, стволы деревьев были толстые, как великаны, мелкие животные, совсем не пуганные, шуршали за каждым кустом. На идеальном белом ковре из снега виднелись птичьи и заячьи следы… Я резко оборвала поток мыслей. Снег?

Я осознала, что сплю, когда поняла, что по колено стою в сугробе снега. Я хотела посмотреть вниз на свои ноги, но почему-то не смогла. Я продолжала смотреть вперед, словно мозг не слышал моей команды.

Но потом шея пришла в движение, и голова вдруг сама метнулась в сторону. Я втянула носом воздух, и окрестные запахи рассказали мне обо всем: за каким кустом пряталась белка, где несколько минут назад проскочил олень, как в нескольких километрах отсюда идет снег.

Несмотря на то, что запах белки вдруг вызвал странный прилив голода, я думала только обо одном. О том, что Женя сейчас может делать там, в другом мире. Я понимала, что поступила правильно, что нужно было дать девушке нормальную жизнь, какую она и заслуживает. Ох, черт, но как тяжело было противиться этому странному влечению! Один только запах Жени, оставшийся на моей одежде, сводил с ума.

Вот тут-то я окончательно подумала, что рехнулась. Почему я думала о себе в третьем лице? Новые картины заиграли перед глазами: ночной дождь, я беру лицо Жени в свои руки и больше не могу сопротивляться. Я — Алек. Женя — девушка, которую я встретил в горах, которая спасла, а потом угробила мою жизнь.

Я хотела закричать, не понимая, что твориться в моей голове, но тело, ровно как и мысли, больше мне не подчинялось.

— Давай, Алек, ты уже тут полчаса точишь, — вдруг сказала я, и едва не поперхнулась от звука своего голоса. Грубый, с низкими нотками, но такой до боли знакомый.

Я действительно оказалась в теле, и в голове, Алека! Похоже, я думала о нем так часто, что мозг больше не мог противиться моим желаниям.