— Мне кажется, будет здорово! — воодушевленно говорил папа все утро. — Мадам Валентина знаменита не только по всей Сибири, но и по всей России.

— Конечно, почему бы и не съездить, — поддакивала мама, не желая лишний раз спорить, хотя сама не верила во все это ни на грош.

А я просто мило улыбалась. Мое кредо до конца лета — быть самой лучшей дочкой в мире.

Дорога в одну сторону заняла почти три часа. Одно радует — все это время мы ехали через леса. Я с болью вглядывалась в чащу, но не видела ничего, кроме бурых стволов и зеленого папоротника. Никаких фигур, никаких движений, ничего, словно стоило мне только привыкнуть к безумным вещам, и все снова стало нормальным.

Я постоянно закусывала губу, потому что слезы невольно подступали к горлу. Тут уж я ничего не могла поделать, не работали никакие правила хорошей дочери. Пустоту не получалось заполнить ничем. Пока.

— Как называется деревня? — спросила я, чтобы отвлечься от больных мыслей.

— Волынерская сторона, — ответил папа. — Там рядом знаменитые Волынерские источники. Говорят, мадам Валентина пользуется их силой.

— Аа.

Ага, конечно, волшебные источники и гадалка под боком. У меня вдруг пропало даже то малейшее желание ехать туда. Буду ли я в состоянии вести себя нормально, когда она начнет нести какую-нибудь чушь про мое будущее? Никакой гарантии. Какая настоящая гадалка попросила бы тысячу рублей за человека? Многовато для пожертвования миру магии. Я бы не удивилась, если бы увидела там двухэтажный офис с евроремонтом и секретаршей, которая сказала бы что-то вроде: «Мадам Валентина примет вас через несколько минут, а пока можете расположиться в нашей магической комнате отдыха, где ваша девочка может порисовать магическими карандашами».

Я усмехнулась. Но, к моему огромному удивлению, мы, следуя указаниям вдоль дороги, подъехали к старому домику, стены которого, казалось, могут обвалиться от легкого дуновения ветра. Папа, разочарованный, еще раз сверился с маршрутом, но потом я разглядела на двери деревянную табличку, где черным маркером было написано «Гадалка Валентина. Мы рады всем и каждому. Пусть звезды освещают ваш путь». Я невольно вздрогнула, лучше бы уж был офис.

— Домик, прямо как у бабы Яги, — со страхом сказала Лера.

— Ну что ты, малышка! — нервно рассмеялась мама.

Я с подозреньем взглянула на дом, но он не выглядел устрашающим. Скорее наоборот, было чувство, будто там живет добрая старушка, которая поит детей молоком и печет вкусные пирожки с картошкой и грибами.

— Ну что? — нетерпеливо спросила я.

Теперь я поменяла свое мнение. Домик заинтересовал меня, и мне поскорее хотелось переступить через порог.

— Вперед, — скомандовал папа, и я первая выскочила из машины.

Свежий воздух тут же обвил меня со всех сторон, заряжая энергией. И я, словно Лера, стала взволнованно топтаться на месте, желая поскорее двинуться в сторону дома.

Дверь нам открыли после того, как папа постучал в третий раз. На пороге стояла низенькая, слегка горбатая старушка. Скорее всего, чуть старше шестидесяти, с почти полностью седыми волосами и добрым морщинистым лицом. На ней был надет старый выцветший халат в пол, поверх которого была накинута плотная шаль, несмотря на теплую погоду.

Она приветственно улыбалась.

— Здравствуйте, дорогие мои!

— Здравствуйте, мадам Валентина, — вежливо отозвался отец.

— Вы можете звать меня просто Тиной.

Я даже улыбнуться не успела, а мама уже задала вопрос.

— Тиной? — нервно спросила она. — А почему не Валей?

— Мое полное имя Тиннисия, — спокойно и с улыбкой ответила она. — Просто моя дочь решила, что лучше будет, если все будут знать меня под привычным, для них, именем. А теперь проходите! Что же это мы на пороге стоим? Плохое это дело, ох, плохое.

Она отошла немного в сторону, давая нам проход. Папа сделал первый шаг, и Тина вдруг протянула ему руку, словно хотела поздороваться. Я взмолилась всем Богам, чтобы папа не прошел мимо, тогда я бы просто сгорела от стыда. Но он, к моему счастью, вытянул свою руку в ответ. Рукопожатие продолжалось около десяти секунд, а потом Тина с улыбкой кивнула, выпуская руку отца, и он вошел внутрь. Лера и мама двинулись следом, пройдя через ту же процедуру. Мама подала руку немного нерешительно, но зато сестра ничуть не испугалась. Говорят, дети чувствуют добрых людей.

— Какая хорошая у вас девочка, — улыбнулась Тина, пропуская их внутрь.

Мама смерила гадалку взглядом, словно та была ведьмой и собиралась украсть и съесть ее ребенка. Я едва удержалась, чтобы не закатить глаза.

Наступила моя очередь, и я вытянула немного трясущуюся руку вперед с предвкушением. Тина взяла ее в свою, но, вместо того, чтобы закрыть глаза, как она делала это до этого, старушка вдруг с откровенным удивлением уставилась мне в лицо. Прямо в глаза.

Я смущенно постаралась освободить руку, но хватка у гадалки была прямо как у моих одноклассников — здоровенных шестнадцатилетних парней.

— Добро пожаловать, — она кивнула мне, как бы отдавая честь.

Казалось, никто не заметил, что произошло между нами, поэтому я постаралась успокоить бешено бьющееся сердце, чтобы не вызвать подозрений.

— Вы можете располагаться на диване, — улыбнулась она. — А потом, по одному, заходить в другую комнату. Татьяна, вы можете взять Лерочку вместе с собой.

Мама кивнула, словно других вариантов и не существовало.

— Кто пойдет первый? — спросила мама, крепко сжимая ручку Леры.

— Можно мне? — вызвалась я.

— Нет, — довольно резко отозвалась Тина, даже не глядя в мою сторону. — Будет лучше, если вы пойдете в том порядке, в котором заходили в мой дом.

Папа пожал плечами и вошел в другую комнату, где следом, захлопнув дверь, скрылась старая гадалка. Я разочарованно опустилась на диван.

Внутри домик и правда походил на жилище лесной ведьмы. Стены были увешаны букетами засушенных трав, от которых исходил тяжелый сладкий запах, на письменном столе лежали десятки разбросанных книг и пергаментов, в углах догорали свечи самых разных цветов и размеров.

Разумеется, все это мне очень нравилось, но я также испытывала немного странные чувства, будто вся эта атмосфера не очень хорошо действовала на мою психику. Хотя, давно пора было признать, что все в Сибири ужасно действовало мне на психику. Здесь я, скорее всего, потеряла больше нервных клеток, чем за всю прошедшую жизнь. А они, как нам говорили на биологии, не восстанавливаются.

— Жень, а ты чего молчишь? — с улыбкой спросила мама.

— Задумалась, — выдавила ответную улыбку я. — Тут так атмосферно. Посмотри, на листках какие-то странные символы нарисованы.

— Она обычная гадалка, а это просто декорации, — слишком быстро воскликнула мама, убеждая, в первую очередь, саму себя.

Я не стала спорить. У меня бы язык не повернулся назвать ее обычной. Может, ничего особенного в ней и не было, но она явно несла в себе традиции и культуру древних ведуний. Это мне и нравилось. И это же до чертиков пугало мою суеверную маму.

Папа вышел спустя минут десять с задумчивым лицом, и в комнату вошли мама с Лерой. Как я ни пыталась разговорить отца, он все отвечал, что Тина не велела рассказывать никому, что происходило за закрытой дверью.

— Она действительно что-то знает, — просто говорил отец. — Не думал, что все будет так, когда ехал сюда.

— То, что она сказала, хотя бы хорошее? — в надежде спросила я.

— Можно и так сказать. Большую часть времени она говорила загадками, так что я понял не слишком многое. Думаю, тебе у ней понравиться, любительница мистики.

Я уныло кивнула. Я ожидала отца, чтобы узнать хоть что-нибудь, но его словно подменили. Он не говорил в своем обычном стиле «а-ля я тут главный, я даю тебе снисхождение, делясь своими знаниями» и даже не пытался поддеть меня, словно действительно дорожил тем, что ему сказали.

Мое волнение только усилилось.

Время тянулось, словно я поднималась к Алеку в горы. Каждая минута была сравнима с годом. Но, как я уже успела убедиться, ничто не бывает вечным. Дверь со скрипом отворилась, и мама с Лерой вышли наружу.