Мы вместе засмеялись, и я поняла, насколько живой себя чувствую. Раньше только Софья могла сделать меня такой беззаботно счастливой.

— И неужели ничего нельзя сделать? — сочувственно спросила он, когда я перестала смеяться.

— Я пыталась, но ничего не вышло, — усмехнулась я. — Да и к тому же, я уже не жалею.

Я едва не добавила "потому что встретила тебя", но сдержалась, чтобы не выглядеть ну простополной дурой. И только потом поняла, что сижу и чешу язык, в то время, как раны на теле Алека уже наверняка начинают гноиться.

— Сможешь дойти до ручья? — спросила я, резко перебивая его на полуслове — я и не слышала, о чем он говорил.

— Я постараюсь, — кивнул Алек, хватаясь за камень.

Я подхватила его за талию, и мы медленно направились к ручью. Я с огромной радостью заметила, что его движении уже не такие скованные и от боли он морщится гораздо реже.

— Ты… Можешь снять рубашку? — смущенно спросила я, когда мы остановились в нескольких сантиметрах от края. — Я постараюсь промыть раны.

Он внимательно посмотрел на меня, но потом послушно принялся за дело. Бурча что-то себе под нос, Алек насиловал одну пуговицу больше минуты, а потом опустил руки и раздраженно взглянул в мои смеющиеся глаза.

— Черт, — сделал он заключение одним словом.

Мой звонкий смех полетел по долине.

— Эй, помоги мне, а потом уже смейся, сколько тебе хочется!

— Хорошо, хорошо!

Я сделала к нему шаг, прикоснувшись ладонями к его пальцам. Он тут же отдернул руки, и я нервно начала теребить его пуговицы. Честно, получалось ничуть не лучше. Чертовы рубашки, никогда не любила застегивать их каждое утро перед школой. Наконец, я покончила с этим занятием и отодвинулась на безопасное расстояние. Алек смотрел на меня с явным любопытством, но я не успела сморозить какую-нибудь чушь, потому что сзади послышались шаги. Лера, смеясь, накинула мне на голову неуклюже сплетенный венок.

— Это твоя корона! — радостно воскликнула малышка, а потом прошла мимо и взяла руку Алека. — Я и тебе сейчас сделаю.

Я улыбнулась, поправляя копну травы, чтобы она не слетела.

— Хорошо, Ваше Величество, — тепло ответил Алек. — Я буду безумно рад этому.

Лера снова ускакала прочь, и мы остались наедине. Стараясь не смотреть на его идеально сложенное тело (именно таким я его и представляла), я стала проводить осмотр. К моему большому удивлению, маленькие царапины уже почти затянулись, и только несколько глубоких порезов продолжали выглядеть ужасно.

— А ты быстро восстанавливаешься, — пробормотала я, и, как мне показалось, он слегка смутился от моих слов.

Не дождавшись ответа, я быстро сбегала к пещере, чтобы забрать рюкзак. К моему возвращению Алек полностью избавился от рубашки, которая теперь валялась на траве, и стоял ко мне спиной. Я невольно, как и любая другая девушка на моем месте, залюбовалась игрой мышц, но парень, похоже, услышал, как я спускалась, и быстро обернулся, застав меня врасплох.

— Я принесла перекись водорода, йод и бинты, — доложила я, опуская голову, потому что была точно уверена, что мои щеки покрыл жуткий румянец.

— Это больно, да? — усмехнулся парень.

— Ну, не так больно, как если твои раны загноятся, — ответила я, чувствуя себя настоящей мамочкой.

— Хорошо, товарищ врач!

Я улыбнулась, и подошла к Алеку с баночкой перекиси. Пришлось разработать более экономную тактику, потому что ран было много, и нужно было их все обработать. Я начала с самых глубоких, и первым в очереди оказался жуткий порез на его предплечье. Рваная рана выглядела ужасно и явно требовала наложения швов, но, к счастью, была практически чистой. Я закусила губу и вылила на нее внушительную порцию перекиси.

— Черт, — послышался тихий голос Алека. — Что это такое?

— Перекись, что же еще, — удивленно ответила я.

— Почему она так болит?

— Потому что убивает все микробы.

— Серьезно? Нельзя убить микробы!

Я снова рассмеялась.

— Только не говори мне, что тебе в детстве никогда не поливали перекисью коленки, когда ты падал с велосипеда?

— Когда я падал, мне всегда говорили терпеть, — ответил Алек.

— Эм… Хорошо.

Ответ Алека застал меня врасплох. На этом наша короткая беседа и закончилась. Обработка нескольких глубоких ран заняла практически полчаса. Временами Лера подбегала к нам, приносила цветы, а потом быстро уходила. Я старалась действовать как можно мягче, но Алек все равно морщился и сжимал кулаки от боли. Я вздрагивала, но не прекращала немилосердно заливать его раны перекисью. Наконец, с этим было покончено, и я кинула пустую баночку обратно в рюкзак.

— Я перебинтую тебе рану на плече, — сказала я, наклоняясь, чтобы поднять с травы бинты. — И приклею несколько медицинских пластырей на другие глубокие раны. Остальные и так прекрасно заживают.

Никудышный из меня врач, но в эту перевязку я постаралась вложить всю душу.

— Готово, — улыбнулась я, завязывая последний узел. — Не больно?

Парень отрицательно покачал головой, и я было наклеила пластыри на другие раны.

— Все, теперь можешь одеваться. Больше же ничего не болит?

— Похоже, второе плече я растянул, — ответил Алек, наклоняясь, чтобы поднять рубашку. — Но тут твои чудесные руки будут бессильны.

Улыбнувшись, я помогла ему застегнуть пуговицы.

— А одежду ты мне принести не сможешь? — спросил парень, трагичным взглядом оглядывая свою испачканную рубашку.

Я отрицательно покачала головой.

— Отец тут же заметит, если я возьму его вещи, и сразу поднимет переполох.

Алек вздохнул, но потом улыбнулся.

— И на этом спасибо, мой хранитель!

Румянец покрыл мои щеки, и я смущенно улыбнулась. На секунду повисло тяжелое молчание, от которого я тут же избавилась, выпалив на одном дыхании:

— Пойдем, я принесла несколько лишних бутербродов, печенье и термос с чаем. Он, наверняка, еще теплый.

Мы медленно поднялись по склону, и нашли Леру, выкладывающую солнышко из стебельков каких-то цветов.

— Тебе уже не больно? — поинтересовалась малышка, когда мы подошли ближе.

— О, теперь все замечательно! Спасибо твоей сестре!

— А почему тебя ранили? — снова спросила Лера.

Я вздрогнула. Малышка задала вопрос, который вертелся у меня на языке уже второй день, но я боялась высказать его вслух. Мне казалось, что это личное, и я не хотела вмешиваться, хотя вполне возможно, просто не хотела знать ответа. А Лера сделала все легко и быстро. Так, что я даже одуматься не успела, а Алек уже открыл рот, чтобы ответить.

— Это были злые демоны, — спокойно ответил Алек. — Очень-очень давно они были людьми, но потом заразились самой страшной болезнью и стали кушать живых животных, чтобы забирать себе их физическую силу. Теперь они перестали стареть, но вынуждены были скрываться, потому что из-за их ужасного обличия любой бы захотел их убить, если бы встретил. Иногда эти монстры убивали и съедали и людей, так что если путники оказывались в неправильное время в неправильном месте, то могло случиться что-то плохое. Вот и мне тоже не повезло, принцесса.

Его спокойный тон взбесил меня. Какие к черту демоны, когда я до одурения хотела знать правду?

— Демоны? — переспросила я, и улыбка Алека сразу угасла.

— Да, — сухо ответил он. — Скорее всего, да.

— А почему они тебя не съели? — спросила сестренка.

— Я победил их всех, — гордо ответил Алек.

— Угу, оно и видно, — пробурчала я себе под нос. На этом тему закрыли.

Я положила перед Алеком и Лерой несколько бутербродов, а так же печенье, сыр и термос с горячим чаем, а сама встала и отошла чуть дальше. Есть все еще не хотелось, а находиться рядом с ним я почему-то не могла. Червячок тревоги поселился у меня в голове и не давал покоя. Кто был этот парень? Почему он хотел рассказывать о своем прошлом?

— Женя, почему ты там стоишь? — спросила Лера, запивая чаем печенку.

— Мне не хочется кушать, малышка, — улыбнулась я. — Лучше я схожу к ручью и наберу родниковой воды.