И обратился к ней:

— Вот, возьми.

Изюминка протянула руку и приняла шпоры. И только взяв, поняла, из чего они сделаны.

— Ой! Милорд!..

— А теперь брысь отсюда.

Она вздохнула и выбралась из палатки, задев бедром входившего Тоби. Тот молча помог капитану снять одежду и снаряжение.

— Сколько тебе лет, Тоби? — спросил Красный Рыцарь.

— Почти двенадцать, милорд. А может, тринадцать.

Капитан улегся на чистые простыни.

— Хочешь пойти ко мне оруженосцем?

Парень рассыпался в благодарностях за оказанную честь и клятвах в вечной верности. С трудом вытерпев обрушившийся на него поток чувств, командир жестом приказал Тоби оставить его одного. Стоило ему прилечь, как перед глазами все завертелось. Капитан опустил ноги на пол. Поняв, что попытка заснуть — бесполезное занятие, он поднялся и выпил несколько глотков воды.

Вновь разболелась голова.

Так он и простоял всю ночную вахту возле таза с водой. Глядя во тьму.

Все происходящее в мире приобрело мрачный оттенок.

«Сначала ты кого–то любишь, затем от тебя начинают требовать стольких усилий и энергии, что в конце концов ты от любви устаешь», — произнес внутри него голос.

Красный Рыцарь тяжело вздохнул, опять улегся в кровать и наконец уснул.

Часовня выглядела великолепно, богато украшенная в честь события, на котором присутствовали король, королева, приор и около тысячи дворян. Другими словами, здесь собралась вся высшая знать королевства.

Для всех, правда, места не хватило. Часовня была рассчитана на шестьдесят монахинь, стольких же послушниц и, может, сумела бы вместить еще около ста прихожан.

Все равно было решено провести службу внутри, но пускали на нее далеко не каждого. Большинство людей осталось снаружи, там же и причащали. Все проходило спокойно; в воздухе, несмотря на важность и серьезность события, витало ощущение праздника. Внутренний двор был забит до отказа, благородные господа в бархатных плащах делили его с простолюдинами.

Приор и новая настоятельница тщательно отобрали тех, кого пропустили в часовню. Внутрь прошли лишь высокороднейшие представители знати. На тронах восседали король с королевой. По правую руку от короля стоял капталь де Рут, рядом с королевой расположились леди Альмспенд и леди Мэри. Около графа Приграничья стоял лорд Э, возле графа Тоубрея находился сэр Алкей, посол императора Базилия. Рядом с ним встал капитан.

Приор прочитал заупокойную мессу, после чего зажгли тысячу восковых свечей.

В часовне стало невыносимо жарко.

Во внутреннем дворе в четыре ряда стояли в полном облачении люди капитана. По странной прихоти приора рядом с ними выстроились выжившие рыцари ордена, одетые в черное. Вместе с другими женщинами стояла Мэг. Ее дом был полностью разрушен, а судья Джон сделал швее предложение.

Сэр Марк рассказывал о жизни Марии Магдалины. Он говорил о грехе и прощении. О вере, надежде и милосердии. Затем монахини внесли дроги с покоившейся на них настоятельницей. Стоило ее телу оказаться в часовне, как внутри резко похолодало, а сквозь двери пробился запах сирени.

Капитан взглянул на усопшую, и слезы потекли по его лицу. Капталь де Рут смотрел на наемника округлившимися глазами. Королева предупреждающе положила ладонь на руку галлейца.

Красный Рыцарь поднял глаза и, к собственному удивлению, встретился взглядом с Амицией. Та стояла у правого хорового ложа, рядом с алтарем, ее и еще шестерых сестер окружало искристое, бледно–серое свечение. Без сомнения, она видела его печаль. И неотрывно смотрела ему прямо в глаза.

Постучала к нему в дверь.

Капитан не стал открывать.

«Я остался один. Лучше стану жить сам по себе».

Служба длилась невыносимо долго.

Только когда закончилось посвящение послушниц, когда торжественно назначили новую настоятельницу, когда были произнесены последние слова в адрес почившей, лишь тогда люди поднялись с колен, и процессия двинулась к выходу из часовни, сопровождая тело через ворота на равнину. Люди капитана вместе с рыцарями ордена составляли почетный караул. Высокая честь, оказанная им самим приором.

Медленно тело настоятельницы опустили в могилу, выкопанную шестью рыцарями. Первую горсть земли бросил приор.

Незаметно для себя капитан отстранился от происходящего, погрузившись в раздумья, и тут к нему подошел король.

— Я хотел от всей души выразить вам свою благодарность, — произнес монарх, — вот только отыскать вас оказалось непросто.

— Чем могу служить, милорд? — рассеянно спросил капитан.

Король оторопел от подобной неучтивости, но сдержался.

— Королева желает встретиться с вашими людьми. Нам известно, какую жертву они принесли ради королевства.

— За жертву нам уже сполна заплатили, — ответил Красный Рыцарь, но все же проводил монарха с супругой и несколькими придворными к своим людям.

Первыми им встретились Том с братом.

— Ранальд! — воскликнул король. — А я уж думал, ты вернулся к моим гвардейцам, — засмеялся его величество, — вижу, табард у тебя все того же цвета.

— Дела, — серьезно промолвил Ранальд, устремив взор перед собой, — милорд.

— Неужели среди ваших людей есть женщина? — спросила, подавшись вперед, королева.

— Госпожа Элисон, — представил капитан, — но для друзей просто Изюминка.

— Женщина–рыцарь? — уточнила королева. — Как мило.

Капталь, шедший рядом с королевой, рассмеялся и спросил:

— И кто же имел наглость возвести ее в рыцари?

— Я, — ответил капитан.

Все приумолкли.

— А по какому праву ты даруешь людям это звание? — потребовал ответа капталь — Подобной привилегией обладает лишь высшая знать, члены крупных орденов и рыцари, заслужившие особое признание.

— Знаю, — согласился Красный Рыцарь.

Король откашлялся.

— Не думаю, что кто–либо из присутствующих здесь рыцарей станет оспаривать заслуги капитана, капталь.

Тот снова рассмеялся.

— Но ведь он бастард! Безродный! Об этом знают все. Его нельзя причислить к благородным и наделить правом посвящать кого–либо в рыцари. И уж тем более женщин.

Капитан ощутил некоторое внутреннее напряжение. Не страх, но предчувствие беды.

— Милорд, — глухо произнес он, — вы желали встретиться с моими людьми. Если вы закончили, мы бы хотели немедленно отправиться в путь.

— Я требую, чтобы ты взял свои слова обратно! — не унимался галлеец. — Я требую лишить эту женщину рыцарского звания. И прикажи ей снять золотой пояс. Это неслыханно!

— Капталь! — повысил голос король. — Довольно.

— Вы слишком милостивы, ваша светлость, — пожал чужеземный рыцарь плечами. Затем взглянул прямо в лицо капитану и ухмыльнулся. — Заявляю, ты — жалкий выродок, негодяй и безродный выскочка. И я готов перед всеми присутствующими здесь господами во всеуслышание заявить, что ты не вправе даровать людям рыцарское звание и что все эти ваши посвящения…

Красный Рыцарь склонился к уху короля и что–то тихонько прошептал.

Король вздрогнул и внимательно посмотрел на наемника; кровь отхлынула от его лица, как волна, возвращаясь в море, оголяет белый песок. Всего за три удара сердца монарх словно состарился, побледнев как полотно. Его верхняя губа задергалась. Королева не расслышала слов капитана, но супруг сжал ее руку так сильно, что она охнула от боли.

Сестра Амиция, стоявшая по другую сторону могилы, вздрогнула и побледнела, как и король.

Наступила тягостная тишина, в которой было слышно лишь жужжание ос и кряхтение людей, засыпавших землей могилу настоятельницы.

Король посмотрел на капитана, тот в свою очередь взглянул на короля и приглашающе наклонил голову, словно предложил даме сердца покинуть всех и удалиться.

Хриплым голосом монарх возвестил:

— Этот человек имеет право посвятить в рыцари любого, кто живет в пределах королевства Альбы, вне зависимости от происхождения и рода занятий. Таково мое слово.

Капитан отвесил низкий поклон, а капталь наконец умолк.