Армия остановилась на берегу реки, а королевские охотники перебили особо медлительных боглинов, которые не успели спуститься с огромного утеса на раскинувшийся внизу берег. Герольды пересчитали убитых и спорили, называть разгром ничтожных сил врага битвой или же нет.

Гастон услышал оклик своего кузена и отсалютовал ему в ответ. Он так и не опустил забрало и не обнажил меч. Они могли бы продолжить преследование врага через реку, хотя это было бы странно, ведь противник отступал на восток.

Жан де Вральи передал свой массивный бацинет оруженосцу и покачал головой.

— Королевский совет, — со злостью выпалил он. В последние дни его все раздражало.

В сопровождении лишь небольшого эскорта с герольдом они поскакали через заросшее летними цветами поле к королю.

— Мы позволяем врагу ускользнуть, — заявил де Вральи. — Сегодня должна была состояться великая битва. — Он сплюнул. — Моя душа в опасности, потому что я начал сомневаться в своем ангеле. Когда мы наконец будем сражаться? Клянусь ранами Христа, я ненавижу это место. Тут слишком жарко, слишком много деревьев, уродливые люди, отвратительные крестьяне…

Он резко осадил коня, спешился и опустился на колени, желая вознести молитву. На этот раз Гастон присоединился к нему. По правде говоря, он полностью разделял суждения своего брата и тоже отчаянно хотел домой. Галлеец видел приближающегося к ним герольда, посланника короля, но полностью сосредоточился на молитве. Когда у него заболели колени и он едва мог переносить эту боль, рыцарь поднял глаза на терпеливо ожидавшего их гонца.

— Король просит вас явиться к нему, — сообщил тот.

Гастон вздохнул и вместе с кузеном преодолел оставшееся до королевского совета расстояние.

Совет проходил верхом, и на нем присутствовали все офицеры и лорды, имевшие пятьдесят и более рыцарей. Граф Тоубрей, граф Приграничья, приор Харндона, возглавлявший все военно–рыцарские ордена, и десяток лордов из центральной части страны, которых Гастон не знал. Вооруженный с ног до головы Эдвард, епископ Лорики, капитан королевской гвардии, сэр Ричард Фитцрой, бастард старого короля — так по крайней мере гласила молва.

Сам монарх разговаривал с невысоким человеком, в бороде которого была заметна седина. Он приехал на мелком иноходце, отчего еще больше походил на карлика по сравнению с другими мужчинами, восседавшими на огромных скакунах. Ему было около шестидесяти. Одет в обыкновенные доспехи — такие делают оружейники для не слишком богатых покупателей.

Несмотря на темные круги под веками, в глазах его полыхал огонь.

— Они перелезли через наружные стены и после трех атак добрались до окраин города, — вещал он. — Просто взбегали по стенам. — Он взглянул на сэра Алкея. — Но, должно быть, вам это уже известно от этого доблестного рыцаря.

— Расскажите вы, — приказал король.

— Мэр не пожелал отправлять женщин в замок, поэтому я послал за ними лучших своих людей, — продолжил он. — И они выполнили приказ. С Божьей помощью я с двадцатью рыцарями держал ворота замка открытыми. Мы сдерживали их час или около того. — Мужчина снова глянул на сэра Алкея. — Так ведь?

— Совершенно верно, сэр Джон, — кивнул морейский рыцарь.

— Сколько погибло? — мягко уточнил монарх.

— Горожан? Или моих людей? — спросил пожилой мужчина. — Город полностью уничтожен, милорд. Нам удалось спасти несколько сотен женщин и детей. Мужчины погибли, сражаясь, либо их захватили в плен, — его лицо исказилось, когда он это произносил. — Следующей ночью мы держали боковые ворота открытыми, у каждых дежурило по дюжине стражников с секирами, и через них вошли еще пятьдесят беженцев, но неприятель спалил город до основания, милорд.

Человек понурил голову, соскользнул со своей коняшки, опустившись перед королем на колено.

— Прошу прощения, милорд. Мне удалось удержать свой замок, но я потерял ваш город. Делайте со мной что пожелаете.

Гастон оглядел собравшихся. Альбанцы были ошеломлены. Тогда его кузен рванулся вперед.

— Тем более, нужно преследовать врагов прямо сейчас, — решительно заявил он.

Старый капитан лишь покачал головой.

— Нет, милорд. Это ловушка. Сегодня утром мы видели внушительные силы — они пришли из–за Стены, сэссаги или абенаки, и направлялись в леса на востоке. Там засада. Они только того и добиваются, чтобы вы бросились в погоню.

Де Вральи кашлянул.

— Я что, должен испугаться горстки бродяг? — поинтересовался он.

Никто ему не ответил.

— Где основные силы врага?

— К нам прибыло несколько гонцов от следовавших на запад караванов и настоятельницы, — сказал пожилой человек. — Если бы я взялся рассматривать разные предположения, то сказал бы, что Лиссен Карак в осаде.

Он взял за стремя скакуна короля и неожиданно добавил:

— Говорят, это падший маг. Люди утверждают, что видели его, когда на стену города обрушился ураган и расколол ее ударом молнии.

Альбанцы стали переговариваться, их лошади забеспокоились. Король хмыкнул, казалось, решив порассуждать вслух. Но слово взял приор Харндона. Среднего телосложения, одного с капитаном Альбинкирка возраста — ничего выдающегося, но в то же время от него будто исходило свечение — своего рода сила, основанная на набожности и смирении. Его черная накидка выделялась среди ярких цветов и золота одежд других воинов.

— Я бы хотел взять своих рыцарей и эскорт и отправиться на запад, милорд, чтобы глянуть на Лиссен Карак. Это наша обязанность.

Рядом с Гастоном оказался граф Приграничья. Несмотря на холодность их последней встречи, он прошептал на ухо:

— Сестры Святого Фомы — его люди, по крайней мере, если судить по степени приближенности.

Капталь де Рут приподнялся на стременах.

— Я бы хотел отправиться вместе с вами, — объявил он.

Приор одарил его усталой улыбкой, которая, возможно, должна была смягчить сказанное.

— Это дело рыцарей моего ордена, — произнес он. — Мы специально обучались для этого.

Галлеец схватился за рукоять меча.

— Никто не вправе утверждать, что мои люди недостаточно обучены.

Приор пожал плечами.

— Я не стану с вами сражаться, какими бы плохими ни были ваши манеры.

Гастон опустил руку на закованное в сталь плечо кузена. Ни в Альбе, ни в Галле мужчины не угрожали и не бросали вызов рыцарям Господа Всемогущего. Это считалось неприемлемым.

Возможно, его сумасшедший брат и сам вспомнил об этом законе.

Любому командиру редко удается побыть наедине с самим собой.

Сейчас капитану предстояли дела, которыми чаще всего занимался сэр Адриан. Проследить за отработкой строевой подготовки, провести общие и особые проверки, затем бесконечная череда мелких общественных обязанностей — то, чего от него ожидали люди, связанные друг с другом скрепами, закаленными огнем и мечом. Люди, которых все отвергают, потому что большинство из них не обладают даже простейшими навыками общения.

Когда капитан нуждался в одиночестве, он обычно уезжал из лагеря в поля, находил маленькую рощицу и усаживался среди деревьев. Но земли рядом с крепостью кишели врагами, а она сама была битком набита — повсюду люди.

Гармодий оставил его размышлять над целым рядом сложнейших указаний, в сущности представлявших собой новый набор заклинаний, которые предстояло выучить. Все они предназначались для защиты самого себя от прямых магических атак нынешнего противника. Тщательно разработанный план содержал неимоверный риск, но в его основе лежала военная хитрость.

Чтобы практиковаться, нужно время и уединение. А он никак не мог остаться один. В комнату вошел Майкл, подал ему блюдо с курицей, и капитан отпустил его. От каких–то фермеров за разрешением явился Бент: они просили позволить им сходить и проверить своих овец в загонах под стенами Нижнего города. Капитан потер глаза.

— Да, — ответил он.

Изюминка заявилась с новой идеей насчет патрулирования.