— Понимаю, — произнес Рэндом, — но нет. Вы прекрасно знаете, что не совсем правы. За определенную плату вы присоединились к моему каравану, и если решаете его покинуть, то это ваше решение. Вы не купили четверть каравана, а оплатили лишь место в нем.

— И вы полагаете, королевский суд рассудит все именно так? — спросил Джудсон.

Страх толкал его на отчаянные поступки.

— Через несколько дней я вернусь в Харндон и расскажу свою историю. Выделите мне полдюжины солдат, и я промолчу. — Торговец тканями мельком глянул на Пола и подался вперед. — Вы ведь хотите стать лордом–мэром, Рэндом? Так набирайте очки.

Караванщик посмотрел ему прямо в глаза и замотал головой.

— Нет. Я не намерен ссориться с вами, как и отдавать своих солдат. Ни одного, не говоря уже о шести. Поступайте, как знаете. Дорога должна быть безопасной.

— И вы отпустите меня без единого солдата?

— Я не отправляю вас назад. Вы сами приняли такое решение, вам и отвечать. — Рэндом посмотрел на Гильберта и Старого Боба. — Если, конечно, кто–то из вас тоже не струсил и не хочет составить ему компанию.

Старый Боб почесал нечто мерзкое на носу.

— Дальнейшее путешествие не предвещает ничего хорошего, — произнес он, — но мне незачем возвращаться назад.

Гильберт глянул на старого солдата.

— Что значит «не предвещает ничего хорошего»? Черт подери, ты вообще о чем?

— О вивернах, — заявил Боб, — демонах, ирках и боглинах.

Он ухмыльнулся, и от его вида у остальных мурашки пробежали по коже.

— Впереди земли Диких.

Турнирное поле выглядело безупречно — засыпанное гравием, без разметки, с только что установленными и окрашенными белой известью ограждениями, напоминавшими заборы вокруг деревенских палисадников, и двумя ярко–красными столбами по краям с отполированными до блеска медными шарами сверху размером с мужской кулак.

Трибуны оставались полупустыми. Королева восседала на привычном месте, окруженная придворными дамами, а молодые рыцари расположились на рядах пониже, бросая ранние цветы своим фавориткам.

Присутствовали знающие толк в турнирах немногочисленные зрители: дюжина солдат из гарнизона, большинство лучников. Новость облетела весь замок очень быстро. По слухам, чужеземный рыцарь бросил вызов самому королю, и монарх намеревался хорошенько проучить зачинщика.

Дезидерата наблюдала за супругом, без тени беспокойства обосновавшимся у небольшого деревянного строения, куда ему подносили оружие для поединка. Сам он утолял жажду. У него были длинные ухоженные волосы, но даже с такого значительного расстояния она замечала среди темно–каштановых локонов белые вкрапления.

Светлые волосы его противника на другом конце поля поражали воображение — золотыми красками заката, желтизной отполированной меди, цветом спелой пшеницы.

Сэр Жан был полностью готов и тихо переговаривался с кузеном. Его оруженосец держал под уздцы самого огромного боевого коня, которого когда–либо видела королева, — прекрасное создание, высокое, с изящной осанкой, чья черная, без единого пятнышка, шкура поблескивала на солнце; на нем было красное седло и синяя сбруя с красной и золотой окантовкой по краям. Герб сэра Жана — золотой лебедь на красно–синем фоне — украшал тулью шлема; плотная стеганая сюркотта была накинута поверх гербовой накидки, касаясь тяжелой попоны на крупе лошади, левое плечо прикрывая странный маленький щит, напоминавший нос военной галеры.

Выдался первый по–настоящему жаркий весенний день, и королева купалась в лучах солнца, словно львица, излучая собственное тепло, которое окутывало ее дам и даже рыцарей, сидевших чуть ниже.

Чужеземец то и дело бросал на нее долгие взгляды.

Она снова взглянула на короля. По сравнению со своим противником тот показался ей мелковатым и каким–то невзрачным. Лучше всех в королевстве были одеты его оруженосцы, он же предпочитал старый красный гамбезон и видавшую виды кирасу, выкованную в горах далеко за океаном в те времена, когда закаленная сталь была для жителей континента чем–то исключительным. За состоянием кирасы с тех самых пор тщательно следил его оружейник. Королю нравилось старое красное седло с серебряными пряжками. Пусть они и оставляли темные пятна на коже, все равно это было отличное седло. Поэтому чужеземец, облаченный в новые доспехи, сиял с головы до пят, а ее супруг выглядел пожилым и измотанным.

Его боевой конь тоже уступал в размерах — Папа Джером, как называл его монарх, был ветераном пятидесяти великих битв и дюжины настоящих сражений. У короля были и другие лошади, моложе и крупнее, но, отправляясь на важный для себя поединок, он всегда выбирал Папу Джерома.

Герольд и распорядитель турнира объявили о начале состязания. То был дружеский поединок, поэтому соперники вооружились копьями с тупыми наконечниками. Дезидерата заметила, как Гастон, кузен чужеземного рыцаря, поклонившись, обратился к королю, указывая на его шею.

Монарх лишь улыбнулся ему в ответ и отвернулся.

— У него под бармицей не надет горжет[59], — прошептал ей на ухо сэр Дриант. — Юный Гастон спросил почему и попросил короля надеть его. Весьма предусмотрительно. Его брат исполнен решимости биться всерьез и не хочет, чтобы его потом обвинили в том, что он ранил короля. Меня бы это тоже немало волновало, брось его величество вызов лично мне.

— Король не бросал ему вызов, — заметила Дезидерата.

Сэр Дриант недоуменно глянул на нее.

— Я слышал совсем другое. Не важно, все равно король отправит его поваляться на песке, и на этом все закончится.

— Говорят, этот человек — лучший рыцарь в мире, — слегка отстраненно протянула королева.

Ее собеседник разразился смехом.

— Люди часто говорят такое о смазливых рыцарях, — заявил он, посмотрел на сэра Жана, который с легкостью запрыгнул на коня и взял копье. — Впрочем, этот человек — настоящий гигант.

Королева почувствовала возрастающую тревогу, которой никогда прежде не ощущала, наблюдая за поединками мужчин. Она находилась на своем месте, играла свою роль и должна была оставаться беспристрастной, чтобы отдать победу лучшему. Ей придется забыть, что один из них — ее любимый и король, а другой — амбициозный чужеземец, к тому же заподозривший ее в неспособности родить супругу наследника.

Она обязана отдать победу достойному.

Но когда соперники направляли коней к барьеру, молодая женщина почувствовала, как страх сжимает ее сердце. Он забыл взять у нее что–нибудь на удачу, и Дезидерата едва не взмахнула зажатым в руке шейным платком.

Королева даже припомнить не могла, когда в последний раз наблюдала за поединком, не пожелав удачи одному или обоим рыцарям.

Голову сэра Жана защищал шлем–бацинет иностранного типа с низкой круговой кромкой, тяжелым коническим забралом, в народе прозванным собачьей мордой, и распятием из меди и золота.

На короле же был обычный альбанский шлем с высокой тульей и остроконечным забралом, который люди именовали свиным рылом, но королеве он скорее напоминал птицу — могучего сокола. Пока она смотрела на супруга, тот резко опустил забрало, которое захлопнулось с громким щелчком.

Во дворе замка собралась толпа любопытных — солдаты изо всех сил вытягивали шеи, кто–то пытался взобраться на стену, остальные сгрудились у ворот, за которыми слышались крики и стук копыт.

Дезидерата редко молилась. Она не отрывала взгляда от короля, а ее рука невольно прикоснулась к висевшим на шее четкам, и она вознесла молитву Царице Небесной, прося ее о милости…

Два коня галопом пронеслись мимо ворот, по вымощенной булыжниками дороге, ведущей к установленным недалеко от крепостного рва ограждениям. Они выбивали подковами искры, заметные даже при свете солнца; наездники же подбадривали самих себя громкими криками.

Королева почувствовала, что на ристалище собираются неведомые ей силы. Точно так же она ощущала, как вбирает в себя немалые силы Гармодий. Только на этот раз они были другого порядка и походили на яркий белый свет в пасмурный день.