Еще Питер задавался вопросом, а не единственный ли он такой среди всех. Собирался ли Ота Кван посоветовать ему облегчиться перед засадой, но забыл? Или не сделал этого умышленно? Порой раскрашенный черной краской человек проявлял излишнюю жесткость. К тому времени Питер понял, что Ота Кван набрал мало сторонников, потому что слишком любил забавляться ножом. А еще подумал, что короткий период добрых отношений между ними заканчивается — в самом начале Ота Кван отчаянно нуждался в его компании, да и самому Питеру необходим был союзник среди пришедших из–за Стены, но теперь, когда около Квана начал сплачиваться боевой отряд, тот стал меняться. Причем не в лучшую сторону.

Питеру действительно нужно было отлить.

Время тянулось ужасно медленно. По нему прополз муравей от обутой в мокасин левой ноги до правого плеча. Какое–то насекомое покрупнее пробежало по колену. А к цветку у изголовья прилетела парочка колибри. Мучаясь от необходимости облегчиться, он лежал не шевелясь, и самец в ярко–красном весеннем оперении уселся прямо на его разукрашенное лицо.

По обе стороны от дороги, спускавшейся с холма к броду через глубокую полноводную реку, затаилось триста человек, возможно, все пятьсот. Они находились где–то к востоку от Альбинкирка. И никто не издавал ни единого звука.

Он должен отлить.

Но тут бывший раб услышал стук подкованных копыт по камням и крик, превратившийся в пронзительный вопль, где–то рядом, с другой стороны огромного дерева.

Никто не двинулся.

Крик повторился и вдруг резко оборвался. Но успел заглушить стук копыт уносящегося прочь галопом животного.

Внезапно посреди дороги появился Скадаи, всего в паре метров от Питера. Мужчина тихо позвал:

— Додак–гир–лонх! Гоне онах!

Рядом с юношей стали подниматься воины; кто–то чесался или отдирал от кожи прилипшую древесную кору. Добрая половина тут же принялась мочиться. Питер последовал их примеру: прежде он даже не предполагал, что мочеиспускание может доставить столько удовольствия.

Скадаи велел поторапливаться. Ота Кван хлопнул Питера по плечу и повелительно, словно несмышленышу, приказал:

— Пошевеливайся!

Бывший раб схватил лук и последовал за ними.

Они побежали на восток и вскоре наткнулись на дохлого коня, лежавшего посреди дороги. Под ним валялся труп мужчины: лицо посечено, скальп снят, горло перерезано. Его кровь образовала небольшую лужицу между камней и липким ручейком стекала с горы в реку.

Бежали они еще довольно долго, а когда оказались среди деревьев–велика- нов, рассредоточились. Река осталась далеко позади, и Питер испугался, что они выскочат прямо на врага. Должно быть, Скахас Гахо подумал так же. Когда они наконец остановились, он подошел к Ота Квану и что–то сказал. Явно неприятное. Чернокожий мужчина ударил его — не сильно, но резко, и молодой воин согнулся от боли.

Брызгая во все стороны слюной, Ота Кван затараторил что–то. Молча подбежал Скадаи, выслушал Ота Квана, кивнул и умчался вдоль цепочки растянувшихся между огромными деревьями в обоих направлениях, насколько хватало глаз, воинов. Деревья здесь — в основном эднакрэгские клены и буки, высокие старые стволы с густыми кронами — были настолько большими, что два человека не могли бы обхватить их руками. Мелкие кустарники почти отсутствовали. Кое–где цвели бесподобной красоты ирисы.

Скахас Гахо поднялся, с обидой посмотрел вслед Скадаи, плюнул в Ота Квана, что–то сказал другим воинам и тоже убежал. Брэнт развернулся и последовал за ним. Ота Кван вскинул лук.

Не раздумывая, Питер сильно дернул его за руку.

Воин попытался ударить юношу концом лука в ухо, но Питер перехватил оружие и молниеносным движением зажал руку Ота Квана в локтевом замке, чуть не вывихнув тому плечо.

— Я не родился рабом, — угрожающе сказал он. — Так что не вздумай играть со мной в эти игры!

— Но они уходят от меня! — Ота Кван смотрел в спины двум убегавшим мужчинам.

— Ты ударил Скахаса Гахо вместо того, чтобы поговорить с ним.

Питера подмывало рассмеяться. Посмотрите на него, он разъясняет Ота Квану основы лидерства. Бывший раб не собирался отпускать руку товарища. Тот попытался вырваться, но безрезультатно.

— Он чуть не ослушался Скадаи!

Питер отпустил чернокожего воина.

— Я сэссаг всего три дня, но мне кажется, это забота Скадаи, а не твоя. А еще мне кажется, ты думал как альбанец, а не сэссаг.

Трое оставшихся с ними воинов — Пал Кут, Барбфейс и Маллит — настороженно наблюдали за ними.

— Ты ведь не предашь меня! — потребовал ответа Ота Кван. — Верно?

— Не предам, — произнес Питер, почувствовав, как к горлу подступает горечь.

Пал Кут что–то прокричал. Их шеренга быстро двинулась вперед, почти бегом. Большинство воинов наложили на луки стрелы. Питер поспешил занять свое место в строю, кое–как нащупал стрелу и неожиданно выронил. Пришлось вернуться, чтобы поднять — всего несколько шагов назад. Он наклонился, и в тот самый миг вокруг воцарился настоящий хаос.

Впереди, где погонщики перегоняли стадо, протяжно и низко замычал бык. Воздух рассекали летевшие с обеих сторон стрелы. Сэссаги громко закричали, почти взревели…

И пошли в атаку.

Питер наложил стрелу на тетиву и побежал. Увидел, как вражеская стрела попала Пал Куту в живот, настолько большая и мощная, что пробила его насквозь, обрызгав все вокруг кровью. Ее наконечник по форме напоминал ласточку.

Юноша снова помчался за Ота Кваном.

Заметил первого врага — высокого светловолосого паренька в кольчуге, который без тени волнения поднялся из–за куста и выпустил стрелу в незнакомого Питеру воина. Человека мотнуло, и какое–то время он двигался, шатаясь из стороны в сторону, словно обезглавленный цыпленок, пока не упал замертво.

Со страшным воплем Ота Кван прыгнул на парня, выстрелив перед этим с расстояния вытянутой руки. Наконечник с шипами пробил кольчугу и вонзился противнику в плечо. Еще десять сэссагов устремились к юноше, и через несколько ударов сердца он был мертв и оскальпирован.

Ота Кван поднял меч паренька — четыре фута блестящей стали — и угрожающе взмахнул им. Воины, видевшие его атаку, громко взревели. И бросились вперед.

Как только вернулись разведчики, Лаклан понял, что угодил в серьезную передрягу. К северу от гостиницы в Дормлинге, в Зеленых холмах, Змей из Эрча удерживал пришедших из–за Стены на расстоянии. За это Лаклан платил ему животными — таков закон Холмов. Вот уже тысячу лет или даже больше Змей не пускал Диких на свою территорию, взимая за это плату с поколений членов кланов и погонщиков.

Здесь, на юге, сдерживать пришедших из–за Стены должен был король. Выдрова падь располагалась на границе Зеленых холмов и Альбанского королевства. Так что, кому бы ни принадлежала эта территория, для Лаклана она всегда была безопасной. Здесь не должно быть никаких военных действий. Выдрова падь спускалась до самого Альбина. А с высоты следующего горного хребта можно было бы увидеть Альбинкирк, только… Только если бы в запасе был еще один день, чтобы пригнать стадо к Южной переправе.

Самое обидное, они туда почти добрались.

Но теперь… Он выслал вперед разведчиков, знатоков своего дела. Члены кланов и погонщики не раз сталкивались с пришедшими из–за Стены. То были свирепые воины–дикари, которые к тому же неплохо разбирались в оружии. И именно они устроили засаду на его стадо, что означало — каким–то образом эти люди выследили их, узнали точное число охраны и были уверены в своей победе. Это в свою очередь значило, что их численность колеблется от трехсот до пятисот человек. В этом Гектор не сомневался. Он представлял себе подобное множество раз.

Он обратился к своему выборному наследнику Дональду Редмейну:

— Возвращайся к обозу, вместе с охраной собери всех животных, каких только сможешь, поворачивайте обратно и скачите к гостинице в Дормлинге.