Его ранили.

Снова.

Йоханнес молниеносно сделал несколько коротких выпадов острым концом секиры, развернул рукоять, парируя нисходящий удар топором, и вогнал шип в тело демона. Тот взвыл, заваливаясь назад и увлекая за собой оружие, застрявшее в грудной клетке. Йоханнес слишком долго пытался выдернуть его. Сражавшийся с капитаном демон переключился на маршала и ударил его сбоку, попав в голову. Йоханнес упал.

«Он вернулся за мной», — пронеслось в голове у Красного Рыцаря. Он отчаянно ринулся вперед, сжимая правой рукой навершие длинного меча и нацелив острие клинка прямо в клюв демона. И атака оказалась успешной, противник зашатался, потеряв равновесие. Красный Рыцарь перехватил рукоять клинка и вогнал лезвие в чешуйчатое бедро чудовища, затем, используя оружие как рычаг, столкнул демона с дороги. Тот исчез в темноте.

Капитан снова шагнул вперед, переступив через Йоханнеса. Оттолкнув плечом двух сородичей, вперед вышел демон, посоветовавший ему бежать в самом начале боя.

— Я Туркан из кветнетогов, — произнес он.

Она не собиралась выходить на стену. Ее место — лазарет, нужно ухаживать за ранеными, которые все прибывали и прибывали. «Гляну лишь одним глазком, — сказала она себе, — всего минутку». Девушка слышала ободряющие крики.

Пробежав босиком через двери и оказавшись на балконе третьего этажа, она спрыгнула с каменной балюстрады меж двух горгулий, украшавших фронтон, и, ободрав ноги, соскользнула по куртине. Этим путем она пользовалась тысячи раз, выбираясь наружу поздними вечерами, когда в монастыре гасли все огни.

Девушка уже пробегала над сторожкой у ворот и вдруг резко остановилась, увидев, что часть куртины исчезла. Ее левая нога зависла над пропастью. Внизу склон скалы освещался холодным белым огнем.

Когда она была маленькой, ее прежняя семья из–за Стены называла их стражами Диких и поклонялась им. А к северу от Стены этих существ считали ангелами. И вот могущественный страж стоял на вымощенной камнем дороге прямо напротив Красного Рыцаря.

Как же она ненавидела это прозвище. Красный Рыцарь.

Выглядел он измотанным, но полным решимости. Она не могла на это смотреть. И в то же время не могла отвести взгляд.

Страж замахнулся обоими топорами одновременно, что лишь подчеркивало его мощь, многократно превосходящую силу простых смертных. А рыцарь шагнул вперед и вправо, удар топора пришелся в землю, и страж сделал шаг назад. Она видела, как существо стало вбирать в себя силу. Стражи значительно отличались от людей; единственное, что их роднило, — чувство прекрасного. Для них собирать силу было так же естественно, как дышать. Существо швырнуло накопленную энергию в молодого мужчину.

Красный Рыцарь отбил удар и медленно поднял меч — такое же привычное движение, как приветствие. Он встал в защитную стойку и замер.

Страж вскинул топоры, приготовившись к очередной атаке, и тоже замер.

Время остановилось. Она боялась дышать. Если хоть кто–нибудь шелохнется — все будет кончено.

Ранальд отдыхал возле небольшого костерка, когда к нему подсел Дональд. Половина ребят несли дозор, остальные были заняты приготовлением пищи или тихо переговаривались.

— У меня известия, — сообщил Дональд.

Горец, разжевывавший кусок свинины, приподнял бровь. Ему становилось лучше. Он ощущал в себе больше жизненных сил. Старый Иан сильно взбесил его, помочившись в ручей, из которого они набирали воду. Вчера его ничего не злило, и Ранальд посчитал гнев признаком возвращения к жизни. Именно этими мыслями была занята его голова, пока рот старательно пережевывал мясо.

— То–то мне поутру показалось, будто я чуял дым, — заметил он и улыбнулся. Еще одна крохотная победа.

Дональд сел поудобнее.

— Хорош ерничать. Ты вдвое младше меня, — осклабился он. — Думаю, нам нужно гнать стадо в Альбинкирк. До него рукой подать, всего двадцать лиг, ну или около того, ерунда.

Ранальд был горцем, причем достаточно живым, чтобы не спасовать и обдумать предложение.

— Вернуться туда же, где мы нарвались на сэссагов? — уточнил он.

— Их там больше нет. Три дня уже их не видно, ни единого разведчика, ни одной оперенной задницы. Эти на месте не стоят. Так у них заведено. — Дональд подался вперед. — Сколько можно выручить за стадо в Дормлинге? Серебряк за голову или того меньше? И тащиться до него еще дальше, чем до Альбинкирка.

Ранальд пристально посмотрел на пламя от горевшей березовой коры. Из притороченного к поясу мешочка достал несколько листьев, положил в медную кружку с горячей водой, добавил мед, перемешал, отпил и молча вознес хвалу Богу. Его вера сильно пошатнулась — а может, и нет. Он сам не понимал.

«Я был мертв».

Фраза сама по себе не укладывалась в голове. Такое, как правило, не запоминается, однако ему это ощущение крепко врезалось в память. И почувствовать подобное снова ему совершенно не хотелось.

Он вздохнул:

— Рискованно.

Но из Альбинкирка он мог бы отправить весть королю. Долг перед монархом он обязан выполнить. И не только его. Горец снова вздохнул.

Дональд сверкнул глазами:

— Давай сделаем это.

Ранальд знал, старик жаждал боя, чтобы оправдать свое пребывание среди живых, тогда как Гектор погиб. И в глубине души он разделял его чувства. Если удастся перегнать стадо в Альбинкирк, Сара Лаклан разбогатеет, мелкие погонщики и фермеры с Холмов получат свою долю, а смерть Гектора Лаклана станет песней со счастливым концом.

Он допил чай и перевел взгляд на ручей.

— Мы с тобой безумцы. Возможно, некоторые из парней откажутся сопровождать нас в столь опасном путешествии. — Последние слова он специально произнес с альбанским акцентом.

Дональд довольно проговорил:

— Наконец–то ты стал приходить в себя. Мою крестную феи тоже воскресили из мертвых, и прошли месяцы, прежде чем мы снова услышали ее смех. Правда, она весь день пролежала мертвой.

Его передернуло.

Ранальд и сам еле заметно вздрогнул и пробормотал:

— Ничего себе.

— Да не переживай ты по этому поводу. Она потом еще утверждала, что после смерти жизнь ей кажется слаще.

Развернув стадо на север, Ранальд еще долго размышлял о правильности их решения. Кое–кто из парней возроптал, но ни один не повернул обратно домой.

Четыре часа они двигались по грунтовой дороге, по обе стороны которой лес постепенно становился все гуще. Некогда западный склон Морейских гор пытались возделывать. Виноградные лозы росли там до сих пор, опутывая молодые деревья. По пути им встретилось с дюжину фермерских усадеб, распахнутых настежь и безлюдных. Ни одно строение не было сожжено, люди просто покинули эти места и больше не возвращались.

Ранальду уже приходилось видеть подобное. Но теперь он замечал намного больше деталей.

Они решили разбить лагерь поздно вечером недалеко от Альбинских лугов. Переход был длинный и утомительный, но за день им удалось преодолеть около двадцати лиг, и те, кто помоложе, валились с ног, так что Дональду пришлось составлять новый список дежурств. Действуя по старинке, он сосредоточенно и не спеша водил по восковой дощечке, записывая обязанности и имена.

Кенит Холиот не был бардом, но все знали, что парень неплохо играет на музыкальных инструментах. Ночью он спел несколько куплетов, подыгрывая себе на старой отцовской лире, потом, махнув рукой, сыграл еще несколько. Кенит пробовал сложить песнь о смерти Гектора. Знал он и о кончине другого Гектора, погибшего еще в Архаику. Закончив играть, он вернулся к сочинению песни.

Через час, громко выругавшись, парень исчез во тьме.

Ранальд зарыдал.

Никто не стал его беспокоить, давая выплакаться. Когда он успокоился, к нему подошел Дональд и положил руку на плечо. А потом Ранальд завернулся в плащ и улегся спать.

Он следил за своим противником, готовясь к смерти. Плечо кровоточило. Кровь из раны на голове заливала лицо. Всего в полушаге за ним лежал Йоханнес, и он даже не помышлял об отступлении. Казалось, его люди почему- то решили, что он хочет провести этот бой один на один.