Почувствовав солоноватый привкус во рту, капитан отвернулся.

— Говори все без утайки, Гельфред.

Он сплюнул на пол, опасаясь не сдержать рвотный позыв и выставить себя на посмешище.

— Ничего подобного до сих пор я не видел. Уж это точно.

Егерь глубоко вдохнул.

— Бог не должен такого допускать! — с горечью продолжил он.

— Гельфред, — криво усмехнулся капитан, — Богу, по большому счету, на это насрать.

Их взгляды встретились. Охотник отвернулся первым.

— Сделаю все, что смогу, — нахмурившись, произнес он.

Богохульные слова не пришлись ему по нраву, ведь в своем деле егерь привык полагаться исключительно на помощь силы Господней. Гельфред воткнул трость посередине следа, и тот стал как бы отчетливее, словно высвеченный солнечными лучами.

— Pater noster qui es in caelus[9], — егермейстер нараспев принялся читать молитву.

Капитан вышел, давая ему возможность завершить начатое.

В саду оруженосец сэра Томаса и полдюжины лучников продолжали осматривать трупы, присваивая все ценное, попутно собирая разбросанные по всему огороженному двору куски тел и заворачивая останки в плащи, подготавливая к погребению. Из–за землисто–серого цвета лиц двое лучников выглядели особенно удручающе. Третий обтирал руки о льняную рубаху. Вонь от рвоты перебивала запах крови и нечистот.

Сэр Томас, известный в отряде как Плохиш Том, двухметровый великан с темными волосами и густыми бровями, славился агрессивным нравом. Из–за взрывного характера все знали, что дорогу ему лучше не переходить. Он внимательно наблюдал за своими людьми, сжимая в руке амулет. Плохиш обернулся на лязг стальных саботонов[10] Красного Рыцаря о каменную дорожку и небрежно отдал честь.

— Полагаю, юные сосунки заработали плату за сегодняшний день, капитан.

Поскольку договор еще не был заключен, деньги никому не выплачивались.

Так что и говорить не о чем. Красный Рыцарь что–то проворчал себе под нос для приличия. Судя по останкам, трупов было не менее шести. Плохиш Том подмигнул и передал ему трофей. Капитан, рассмотрев и спрятав цепочку в прицепленный к поясу кошелек, хлопнул воина по наплечнику.

— Оставайся здесь и будь начеку, — приказал он. — В твоем распоряжении Изюминка и мерин.

Сэр Томас, пожав плечами, облизнул губы.

— С Изюминкой у нас недопонимание.

Капитану впору было рассмеяться: у здоровяка, которого опасаются все в отряде, оказывается, «недопонимание» с представительницей женского пола.

Впрочем, она ведь с той стороны Стены.

Изюминка — так ее окрестили за тягу к поцелуям клиенты, когда она зарабатывала на жизнь проституцией, — была высокой девицей с рыжими волосами, которые, изрядно вымокнув под дождем, казались каштановыми. Веснушки придавали ее облику обманчивую целомудренность. Недаром ведь к ней приклеилось прозвище. Вот, пожалуй, и все, что можно о ней сказать.

— Ну что, Томми, ты и тут умудрился облажаться? — вмешалась она в разговор.

Том нахмурился. Капитан вздохнул.

— Не ссорьтесь. Мне нужно, чтобы лучшие воины остались здесь и были настороже.

— Оно не вернется, — заявила Изюминка.

Красный Рыцарь покачал головой:

— Кто знает. Держите ухо востро. Хотя бы ради меня.

Плохиш Том ухмыльнулся и послал напарнице воздушный поцелуй.

— Только ради тебя, — проблеял он.

Мгновенный рывок — и в руке девушки оказался седельный меч острием вперед. Капитан многозначительно кашлянул.

— Он обращается со мной как с непотребной, но я ведь уже не шлюха.

Она держала клинок у физиономии Плохиша Тома, который благоразумно застыл на месте.

— Не соблаговолишь ли извиниться, Том? — попытался перевести все в шутку Красный Рыцарь.

— Ничего похабного я не сказал. Ни единого словечка! Просто поддел! — брызнув слюной, возмутился здоровяк.

— Ты хотел унизить, вот она и обиделась. Не мне тебе напоминать, как себя вести, Том.

Капитан произнес это так тихо, что гиганту пришлось податься вперед, иначе не расслышал бы.

— Прошу простить, — пробормотал он, словно школяр. — Сука.

Изюминка улыбнулась. Острие седельного меча уперлось в мясистый лоб Плохиша.

— Пошла ты! — прорычал Том.

Капитан выступил вперед.

— Раздор никому не пойдет на пользу. Нечего препираться. Угомонитесь, иначе поплатитесь. Том, Изюминка желает, чтобы к ней относились как к соратнику. Изюминка, Том страшен в гневе, а ты его задираешь без меры. Хочешь остаться с нами — соизмеряй свои возможности.

Он вскинул руку.

— На счет «три» оба отступите назад. Изюминка спрячет меч в ножны, Том отвесит учтивый поклон и извинится, затем у Тома попросит прошения Изюминка. Или забирайте свои пожитки, валите отсюда и хоть поубивайте друг дружку. У меня подобное не пройдет. Уяснили? Один. Два. Три.

Изюминка, отступив, отдала мечом честь и вогнала его в ножны. Не взглянув, не выверив их положение.

Том чуток выждал. Вот так наглость. Но затем на его физиономии отразилось некое чувство, и он отвесил поклон. Замысловатый такой поклон, правое колено даже в грязи испачкал.

— Покорнейше прошу меня простить! — пробасил он.

Изюминка улыбнулась. Прекрасной ее улыбку назвать было нельзя из–за отсутствия передних зубов, но личико смотрелось премило.

— А я вас, сэр рыцарь, — ответила бывшая путана. — Сожалею о своем… поступке.

Без сомнения, Том был сражен. В его четком разграничении сильных и слабых ее место оказалось неопределенным. Капитан понял это, словно прочитал в открытой книге. Он и сам полагал, что Изюминка заслуживает большего. Славная она.

Рядом возник Гельфред. Вероятно, специально дожидался, пока закончится вся эта катавасия.

Раздосадованный перепалкой капитан позабыл обо всем, как только увидел, с чем пожаловал егерь. Ощущение было сродни чувствам хозяйки, вернувшейся после длительного отсутствия и почувствовавшей из–под половиц затхлый запах гниения, но только на порядок сильнее, а еще к нему примешалось понимание несправедливости произошедшего.

— Когда я ее перевернул, это торчало из спины, — произнес Гельфред, предусмотрительно обмотавший принесенный предмет четками.

Капитан сглотнул подступивший комок. Ну вот, опять. «Обожаю эту работенку», — подумал он.

Предмет представлял собой древко, ширина которого не превышала двух пальцев, один конец заострен, на потемневшем кончике виднелась запекшаяся кровь. К тому же оно было утыкано шипами, имелось оперение. Стрела. Своеобразная стрела, вырезанная из…

— Ведьмин яд, — предостерег Гельфред.

Поколебавшись, капитан все же решился взять древко в руки. Ранее до него доходили разрозненные сведения, как в подобном случае можно себя обезопасить, правда, за их достоверность никто поручиться так и не смог. Он вспомнил последнюю виденную им стрелу с ведьминым ядом и подавил сомнения.

Держал он ее недолго.

— И? — самообладание Красного Рыцаря впечатляло.

— Ей выстрелили в спину стрелой с ведьминым ядом, какое–то время она была еще жива, — Гельфред прищурился, — монстр обезобразил ей лицо позднее.

Капитан кивнул и вернул стрелу егерю. Отдав, почувствовал облегчение, но там, где шипы касались замшевых перчаток, кожу покалывало и жгло, как при попадании сока ядовитого плюща, вызывавшего зуд и онемение.

— Любопытно, — задумчиво произнес капитан.

Изюминка внимательно смотрела на него.

«Чертовы бабы и их поразительная наблюдательность», — подумал он.

Девушка улыбнулась, пришлось улыбнуться в ответ. Оруженосцы и слуги в саду стали переговариваться заметно тише. Это обнадежило Красного Рыцаря — теперь–то они будут начеку, учитывая, что убийца, у которого в землях Диких остались сородичи, все еще разгуливал на свободе.

Он вернулся к коню. Йоханнес, его маршал, подъехал с левой стороны и, желая обратить на себя внимание, кашлянул.

— От этой девицы сплошные неприятности, — заявил он.