Вдали кто–то закричал, а на губах Гармодия появилась злобная усмешка. Рэндом глянул на Старого Боба, тот в свою очередь посмотрел на него.

— Это было…

Наемник качнул головой.

— Бесподобно.

Утром перед людьми открылась истина о прошлой ночи: между повозками валялись истерзанные тела сотни боглинов. Ни один человек не мог усомниться, с кем именно они сражались. Некоторых одолела рвота. Однако позже все до единого перекрестились и вознесли молитву.

Рэндом подошел к сидевшему на открытом участке поля со скрещенными ногами и раскинутыми на коленях руками магу — так тот приветствовал восходящее солнце.

— Позвольте ненадолго вас прервать, — обратился он к старику.

— Лучше бы не прерывали, — проворчал Гармодий.

— Прошу прощения, но я должен вам кое–что сказать.

Старый волшебник открыл глаза.

— Если вы не дадите мне закончить, то, когда они нападут на нас вновь, у меня в запасе окажется меньше стрел.

Рэндом отвесил поклон.

— Думаю, нам следует повернуть назад.

Маг нахмурился.

— Делай, что должен, купец. Только оставь меня в покое!

Рэндом покачал головой.

— Почему я должен продолжать путь?

Гармодий был вне себя от гнева.

— Откуда мне знать, сребролюбивая гнида? Делай, что хочешь! Только отвали от меня наконец!

Старый Боб уже сидел верхом, а Гильберт стоял рядом со своей лошадью, перекинув короткий, причудливо изогнутый лук через седло. Сегодня была его очередь прочесывать местность.

Наемник махнул мастеру Рэндому рукой.

— Ну что?

— Поторопимся в Лиссен Карак.

Старый Боб закатил глаза.

— Какого черта?

Рэндом глянул на мага и честно сказал:

— Он меня разозлил.

Пожилой наемник перевел взгляд на кучу мертвых боглинов.

— Сражались против них прежде?

Купец кивнул.

— Подведи всех к этой куче и заставь каждого посмотреть, причем внимательно. При свете дня. Пусть каждый потрогает их. Заставь всех увидеть их уязвимые места. Это помогает.

Раньше Рэндом об этом даже не задумывался, но теперь отдал приказ и стоял неподалеку, когда Старый Боб вытащил один труп из кучи.

Члены гильдий попятились, когда он шмякнул тело об землю.

— Не бойтесь, парни. Он дохлый.

— Гребаный жук, — заметил один из ножевых мастеров.

— Не жуки они, больше похожи… — Старый Боб пожал плечами. — Попросите мага рассказать, на что они похожи. Но гляньте, у них есть твердые и мягкие части. Твердая грудная клетка. А вот здесь, под руками, мягко, словно сыр.

Для наглядности он достал кинжал и воткнул прямо в грязно–коричневую кожу, которая тянулась от покрытого хитином торса до самой подмышки. Лезвие с легкостью вошло в тело. Наемник вытащил его, и оно было покрыто черно–зеленым ихором, хотя из самого отверстия ничего не вытекло.

— Колющий удар всегда несет смерть, — продолжил Старый Боб и снова ударил.

Лезвие тяжелого кинжала пробило прочный панцирь мертвого чудовища, резко пахнуло гнилью. Одного солевара вывернуло наизнанку. Пожилой воин подошел к нему и дал пинка.

— Сделаешь так во время боя, и ты — чертов труп. Слышишь? Смотри. Сюда смотри! — Он обвел взглядом перепуганных учеников и подмастерьев. — А теперь пусть каждый потрогает его. Возьмите по одному телу из кучи и попробуйте ударить в разные места мечом. Шевелитесь!

Гильберт прискакал в начало колонны и пробурчал Гарольду Красноногому — довольно громко, чтобы услышали все:

— Потому что старый маг разозлил его? Теперь все понятно.

Правда, сам Рэндом уже ничего не понимал.

Через час Гармодий подъехал к купцу и поклонился прямо в седле.

— Извините, я вел себя бестактно, — произнес он. — Восход солнца — крайне важный момент.

— То есть теперь это называется «бестактно»? — поинтересовался Рэндом, и они оба рассмеялись.

Стоял погожий день, леса зеленели, а он командовал самым большим караваном в своей жизни. Скакал на войну рядом с живой легендой. Он снова громко захохотал, и старый маг вновь его поддержал. Через тридцать повозок за ними, услышав хохот, закатил глаза Старый Боб.

Сэссаги перевели на юг через Стену почти все свои силы. Ота Кван твердил это, не переставая, и на второй день нахождения в лагере Питер наконец оценил всю мощь сэссагов, собранную в одном месте, на огромном, расчищенном от леса участке на милю южнее от их лагеря. Он насчитал их несколько сотен и сбился, должно быть, там было около тысячи раскрашенных воинов и еще несколько сотен нераскрашенных мужчин и женщин. Он узнал, что, раскрашивая собственное тело, человек сообщает о готовности умереть. Нераскрашенные люди могут участвовать в сражениях, а могут оставаться в стороне, если у них есть другие, более насущные интересы, например новая жена или рождение ребенка.

Питер выяснил, что сэссагов мало заботило приготовление пищи. Он попытался завоевать себе место с помощью медного котелка и сковороды с длинной ручкой, но его тушенная в краденом вине говядина была в один присест съедена группой, вместе с которой он путешествовал, — сэссагами Шести Рек, которые называли себя «Ассегатоссаги» или «Те, кто следует туда, где гниет тыква», как разъяснил Ота Кван.

Они, как всегда шумно, сожрали говядину и вернулись к своим делам. Никто не поблагодарил его и не похвалил за отлично приготовленную еду.

Ота Кван расхохотался.

— Для них это просто еда! Сэссаги питаются скверно и знают, что такое голод. Твоя еда была превосходной, поскольку ее хватило на всех.

Питер покачал головой, его собеседник несколько раз кивнул.

— До того как я стал Ота Кваном, я знал, что такое готовить, хорошо питаться, обедать. — Он разразился громким смехом. — А теперь я знаю много других вещей, никак не связанных с изысканными винами или хлебом с хрустящей корочкой.

Питер опустил голову, а Ота Кван хлопнул его по спине.

— Не отчаивайся, ты найдешь себе место. Все говорят, ты много работаешь. Это именно то, чего ожидают сэссаги от новичков.

Молодой человек кивнул.

И все же той ночью он завел новых друзей. На обед был простой суп с кое–какими приправами и мясом оленя, которое раздобыл Ота Кван. Одно из похожих на рептилий чудовищ подошло, понюхало тушу оленя и принялось издавать странные, напоминающие плач звуки. Прибежавший Скадаи еле его успокоил. Питер перепугался не на шутку, но никто его не тронул, а олень отправился в суп, и все прошло хорошо.

Когда суп был готов, из леса вышли два боглина. Стройные, но невысокие — когда стояли прямо, ростом были с ребенка, а их головы больше напоминали головы насекомых, нежели людей. Их кожа казалась туго натянутой между бронированным туловищем и четырьмя конечностями. Ноги были худыми с отлично развитой мускулатурой, а руки — крепкими и жилистыми. Безобразные с виду, они и двигались как чудовища из ночного кошмара. С сэссагами особо не общались, хотя один раз Питер видел, как Скадаи разговаривал с группой этих существ.

Они делились на три вида: самыми многочисленными среди них были особи красно–коричневого цвета, очень быстрые. Ко второй группе относились воины в тяжелых защитных панцирях, каждая конечность у них заканчивалась острым шипом. Ростом со взрослого человека, они были значительно светлее, почти серебристыми. Сэссаги звали их на альбинский манер — упырями.

И, наконец, попадались среди них те, кто казался главенствующим классом, — высокие и худые, похожие на огромных богомолов. Сэссаги называли их жрецами.

Появившиеся из–за деревьев существа, вооруженные луками и копьями, относились к низшему сословью и были простыми солдатами. Абсолютно голые, не считая колчана и фляги. Питер старался не смотреть, как переливается жидкость в нижней части их животов, поскольку от этого ему становилось не по себе.

Они подошли к его костру, слаженно крутя головами, их странные, по форме напоминавшие лепестки глаза видели огонь и сидевших вместе людей.