Молодой человек, как и положено, в таком случае, глазел на местных дам с восхищением. Но каким-то слишком уж абстрактным.

— Севушка, ты, и правда, согласен взяться за воспитание Яноша?

— Мне кажется, я уже взялся, — пожал плечами Всеволод.

— В таком случае, помоги ему избавиться от одного недостатка.

— Какого? — в голосе Севы ясно слышалось, что на его взгляд, Янош вообще не имеет недостатков. Впрочем, на мой тоже.

— От девственности. Знаешь, в его годы это уже малость неприлично.

По озабоченному лицу Всеволода я понял, что он принял мое поручение со всей серьезностью и ответственностью.

— Если бы вы поручили мне это в Медвежке, я обольстил бы парня за пять секунд. Знаете, какие там есть девушки?

— Я пробовал, Сева, но он ждет настоящей любви. Да ты ведь и сам знаешь, что как только Янчи поселился у меня, во дворец немедленно возник постоянный приток женщин в возрасте от шестнадцати до шестидесяти.

Всеволод засмеялся.

— Ваша правда, Яромир. Но все равно, здесь, в незнакомой стране, это будет нелегко.

— Да я не говорю, что обязательно здесь и сейчас. Это уж как получится.

За подобными разговорами, мы незаметно вернулись в порт. Учитывая, что это совсем незнакомая страна с незнакомыми обычаями и неизвестными нам законами, Лучезар оставил на корабле обоих своих помощников — первого помощника Ратибора и боцмана Милорада. Увольнительные же вообще пока не дал никому. Дескать, это всегда успеется. Зато помощники капитана получили приказ на всякий случай готовить судно к выходу в море — запасаться свежим провиантом, водой и все такое прочее.

Мы поднялись на борт корабля и застали и Ратибора и Милорада в страшном волнении. Завидев нас, они торопливо подошли и Ратибор, как старший, принялся докладывать:

— Господин капитан, как только вы ушли, к нам на борт поднялся человек из портовой службы и сказал, что махараджа Бомбея хочет встретиться с купцами из Верхней Волыни. Дескать, оттуда еще никто пока не приезжал, для него это диковинка.

Я перевел взгляд на Милорада. Тот смирно стоял рядом и ждал, когда придет его черед вставить слово. По его хитрому виду я понял, что ему есть что сказать.

— Что, Радушка? — спросил я.

Милорад вздохнул. Ему не очень нравится, когда я говорю ему «Радушка» в официальной обстановке, хотя обычно он от этого просто тащится. Особенно когда я говорю это, исполняя обязанности матроса.

— Если позволите, господин Яромир, то местный махараджа еще совсем молодой человек. Ему лет двадцать, если я правильно понял. Вот парню и интересно послушать рассказы о чужедальних чудесах.

— Чудес ему захотелось, — усмехнулся я. — А у самого леопарды по улицам бродят, вместо обычных кошек.

— Леопарды? — переспросил Ратибор.

— Да, Боренька, — подтвердил я. — Вообще-то они должны охотиться на антилоп, но совсем обленились ракшасы!

Оба помощника обменялись понимающими взглядами и вопросительно посмотрели на Лучезара. Того обеспокоило сообщение помощников о предстоящей встрече с махараджей и ему было не до шуток.

— Господин Яромир не шутит, господа. Но это детали. Что это за чин такой, махараджа?

— Мы спросили, — отозвался Ратибор. — Говорят, что это князь провинции. В Индии около пятидесяти провинций, в каждой есть свой махараджа.

— Двадцать лет, — протянул я. — Он еще совсем мальчишка. От него можно будет ждать абсолютно любого.

— Вы стали королем в восемнадцать, — напомнил Всеволод.

— Все так, но ты уверен, что индийские законы также не допускают к власти разных безответственных типов, как и верхневолынские? Вацлав рассказывал, что в некоторых странах королям, или там князьям, можно практически все.

— Вы думаете, что если бы вам тоже можно было бы решительно все, то вы вели бы себя по другому? — недоверчиво переспросил Всеволод.

— Не знаю, Севушка. И никто не знает. Знаю одно — никому еще не шла на пользу абсолютная власть.

Всеволод озабоченно посмотрел на меня, потом перевел взгляд на Ратибора.

— Скажите, Боря, а мы можем сбежать прямо сейчас?

— Нет, господин полковник, нас специально предупредили, что как только махараджа выразил желание пообщаться с господами купцами, для нашего корабля выход из порта закрыт.

— Может быть, попытаться прорваться? — предложил Всеволод.

— Зачем? — удивился я. — Ну пообщаемся с этим махараджей, ну и что?

Всеволод поморщился:

— Вы, конечно, не имеете абсолютной власти над своими подданными, господин Яромир, но капризны вы по самое некуда. Никогда не знаешь, что вы отчудите через минуту.

Я засмеялся и пожал плечами.

— Можно подумать. Да я веду себя, как ангел! Правда, Милочка?

— Нет, — засмеялась Джамиля. — И, слава богу, что нет. Зачем бы мне понадобился ангел?

— Да, действительно, — согласился я.

Моряки ехидно захихикали.

— Издержки демократии дают себя знать даже через семьсот с чем-то лет после установления монархии, — вздохнул я. — И бедный король нигде не найдет поддержки и сочувствия.

Лучезар с помощниками недоуменно воззрились на меня, а Всеволод возмутился:

— Вам бы радоваться надо, Яромир. Если бы не эти издержки, разве вы бы имели два выходных в неделю и гарантированный ежегодный отпуск?

— А молоко за вредность? — спросил я.

— Это не вы, а я на вредной работе.

— Вот я и спрашиваю: где мое молоко за мою вредность?

Всеволод расхохотался, я махнул на него рукой и обернулся к морякам.

— Когда местный махараджа хочет нас увидеть?

— Завтра поутру он пришлет за вами слонов.

— О, слонов! — воскликнул Янош.

— Мы объяснили, что вы путешествуете с женой, воспитанником, парой телохранителей и командиром домашней охраны. Сказали, что у нас, в Верхней Волыни, так принято. Так что махараджа ждет вас всех, и, конечно, капитана, — ответил Ратибор.

— Великолепно, — отметил я. — К чему было выкладывать столько подробностей?

— До этого махараджа приглашал только вас с капитаном. А мы же знаем, что полковник одного вас не отпустит. К тому же, госпожа Джамиля вероятно захочет увидеть настоящего махараджу, ну и Янош тоже, — пояснил Милорад. Да, господин Яромир, предполагается, что вы подготовитесь и принарядитесь.

Я оглядел себя со всех сторон. Вообще-то одевался я неплохо. Королю просто неприлично ходить оборванцем. А королеве…

— Джамиля, думается, надевать рубиновый убор на завтрашний прием будет слегка неполитично. Ты взяла с собой платья, пошитые по верхневолынской моде?

— Да, дорогой.

— Отлично. Наденешь что-нибудь верхневолынское с жемчугами. Например, то красивое, шелковое платье цвета морской волны.

Джамиля улыбнулась и согласилась. Когда я привез ее в Верхнюю Волынь, она даже и близко не соглашалась считать рубиновый убор своим. Теперь же, одеваясь по утрам, она без украшений считала свой наряд неполным. Правда, носить драгоценности, принадлежащие верхневолынской короне, она отказывалась, но может быть только потому, что тогда она еще не была королевой. Думаю, когда вернемся, она примет в пользование — с коронными драгоценностями только так — золотистые бериллы. Они должны ей очень пойти.

На завтра мы собрались встать пораньше. В Африке норма жизни начинать день рано, зато среди дня устраивать обширную сиесту. В Индии же не холоднее, чем в Египте.

Как выяснилось, мы оказались правы. Когда мы после завтрака вышли на палубу, на пристани уже переминались с ноги на ногу огромные слоны с маленькими беседками на спинах, а к «Переплуту» направлялась просторная шлюпка, чтобы вместить всех желающих.

Янош, затаив дыхание, рассматривал слонов.

— Яромир, неужели мы, и правда, поедем на слонах?

Я улыбнулся и похлопал молодого человека по спине.

— Веди себя сдержано, мой мальчик, и, по возможности, вовсе не открывай рот. Твои обычные высказывания могут прозвучать неуместно в присутствии коронованной особы.