— Я понимаю, конечно, я не князь Венцеслав, но я здесь по его поручению, о чем вам не может не быть известно. Мне приходится с этим мириться, но я к этому, знаете ли, привык, постарайтесь и вы последовать моему примеру. Тем более что мы с вами вряд ли когда-нибудь встретимся по работе. Кстати, зачем вы приехали в Медвенку, господин Слободан?

— Представить мою докторскую диссертацию.

— Когда ученый совет? — Милан посмотрел на Ладимира. Он помнил, что Слободан занимается именно оптической магией.

— Через две недели, — спокойно ответил Ладимир, бросив иронический взгляд на Слободана. — Если предложенный материал удовлетворит членов ученого совета, то мы положим вам документы на утверждение недели через три, господин Милан.

— Вы ведь, помнится, занимаетесь вопросами оптической магии, господин Слободан? — Милан завелся. Когда он был в таком состоянии, ему ничего не стоило наговорить гадостей и князю Венцеславу. Конечно, со Слободаном он старался сдерживаться, но всему должен быть предел. Или нет? — И что же вы разработали за годы ваших изысканий?

— Прибор, ваше превосходительство, — с нарочитой почтительностью ответил Слободан. — Прибор, позволяющий видеть шестимерные предметы.

Милан удивленно поднял бровь. Вацлав пользовался измевизором, с разрешением до восьмого измерения. Это что, секретная разработка? Да нет, вряд ли, если и секретная, то не для своего факультета.

— Да? — переспросил он. — Я думал, что их и так можно видеть. Я, например каждый день любуюсь своей шестимерной запряжкой.

— А вы уверены, что это не четырехмерки с бликовой упряжью? — насмешливо поинтересовался Слободан, явно вспомнив предыдущую встречу.

— Я — нет, но князь Венцеслав говорит, что это, все-таки, шестимерки.

Стас приподнялся, чтобы подойти к Милану, ободрить и остановить, но тот отрицательно покачал головой и улыбнулся.

— Вы, вероятно, считаете, меня за полного профана, неспособного отличить четырехмерную подкову от шестимерного гвоздя без помощи специальных приборов, — Милан замолчал и принялся задумчиво играть бокалом.

— А вы можете их отличить? — у Слободана даже зазвенел голос.

— Нет! — радостно сообщил Милан. Насколько он успел узнать — это был классический пример из общего курса оптической магии. Он успел прочитать буквально несколько страниц. Так вот, на взгляд трехмерного человека, четырехмерная подкова выглядела точно так же, как шестимерный гвоздь. Этим ученые обосновывали необходимость своей дисциплины. — А вы? — И Милан, с наигранной восторженностью, уставился на Слободана.

— Прошу простить, ваше превосходительство, — Слободан в свою очередь принялся нервно крутить в руках нож.

— Вилка лучше, — негромко заметил Милан. — Знаете, два удара — восемь дыр.

Присутствующие весело расхохотались. На Милана смотрели так, словно он сдал сложный экзамен. Слово опять взял Ладимир.

— Конечно, вы правы, господин Милан, считая, что мы здесь все заелись и привыкли к блеску имени князя, но и сейчас мы имеем основания гордиться, как никто. Только в Академии начальник — кавалер ордена Зеленой Ветки. Кстати, вы первый кавалер на этом месте за всю историю академии, господин Милан.

Милан улыбнулся и встал. Если сейчас не настало время для ответного тоста, то оно вообще никогда не наступит. В двух словах Милан поблагодарил присутствующих, сделал еще один глоток вина и откланялся, сославшись на занятость. Стас покинул столовую следом за ним.

— Как ты себя чувствуешь, Милан? У тебя синяки под глазами.

— Все в порядке, Стас. Давай только зайдем ко мне, я выпью бальзамчика…

Вацлав вовсе не перетрудился в эту субботу на политическом поприще. С утра, я, вместо того, чтобы отправиться на длительную прогулку с Яношем, попросил составить мне компанию своего брата.

— Ромочка, я бы с радостью, но почему сегодня? Давай завтра. Завтра — воскресенье, я буду почти свободен. Или в понедельник. Тогда-то я буду свободен наверняка.

— И это ты говоришь родному брату! Оставь, Вацлав, сегодня ты не пойдешь во Дворец Приемов. Я уже все организовал, по старой памяти, — Вацлав посмотрел на меня с таким искренним удивлением, что я рассмеялся. — Когда я сказал Всеволоду, что сегодня день рождения Милана, он пообещал, что все устроит.

— Как — день рождения? Разве сегодня двадцать шестое июля?

— А какое?

— Слушай, но ведь сегодня… Черт побери, я немедленно еду в Дом Науки.

— Зачем?

— Эти зубры сожрут его с потрохами. А если он, не дай бог, выпьет…

— Побойся бога, Вацлав, когда он пил?

— Да только что, после награждения Зеленой Веткой.

Я перехватил Вацлава уже у двери.

— Слушай, если ты так беспокоишься, пошли туда Стаса. Не езди туда, Вацлав. Ты, конечно, закроешь его своей грудью, как он закрывал тебя грудью от смерти, но ты не сможешь быть рядом с ним всю его жизнь. Если ты хотел для Милана безоблачного будущего, тебе надо было позволить мне осыпать его деньгами. На этом же месте ему придется нелегко.

Вацлав в досаде отошел к окну.

— Слишком скоро, Ромочка. Он даже не успел освоиться.

— Тогда подготовь ему утешительный приз. Я распорядился о торжественном обеде для нашей тесной компании. Может быть, Милан захочет пригласить родственников, ну так это его право.

— Не думаю, — Вацлав все еще был под впечатлением визита в дом Родомира. — С него хватит дружеского междусобойчика на работе.

Я решил сменить тему.

— Надеюсь, ты не хочешь подарить ему очередную запряжку?

— Я заказал для него набор магических инструментов. Для работы, для учебы. А ты?

Я достал из кармана брелок. Я тоже делал его на заказ. Для себя. Эти брелки, правда, требуют регулярной подзарядки, но пока у Милана пошаливает сердце, ему не помешает карманный доктор.

— Да, Ромочка, твой подарок сегодня более актуален. Черт побери, как я мог забыть? Я должен был предупредить его, должен.

— Иди лучше во Дворец Приемов, Вацлав.

— Зачем? Я все равно не смогу думать ни о чем, кроме Милана. Пойду лучше приготовлюсь к его приходу. Думаю, он будет в великолепном настроении и быстренько сделает то, чему помешал полгода назад.

Милан вернулся во дворец веселый и возбужденный. Я подошел к нему.

— Ну что, договориться с королем проще, чем с ученым советом?

— Ну конечно, Ромочка! В этом основное достоинство монархии. Можно подладиться к одному человеку, но нельзя угодить сразу сотне.

— И основной недостаток, — засмеялся я. — Я в отставке, теперь могу и покритиковать. Не себя же, брата.

Я посмотрел на Стаса. Он поймал мой взгляд, указал на Милана и поднял вверх большой палец.

— Поздравляю тебя, Милан, — я обнял его за плечи. — Возьми, — я протянул ему свой подарок. — Не забывай подзаряжать и носи с собой. С твоим образом жизни, это самый необходимый предмет. По крайней мере, пока у тебя пошаливает сердце.

— Всего лишь аорта, Яромир, — поправил Милан.

— Да? Ну, это совсем другое дело. Идем обедать. Надеюсь, ты мое общество все еще считаешь приемлемым, чтобы расслабиться и попить коньяка?

Вошел Вацлав, стал поздравлять именинника, а я обернулся к Стасу.

— Спасибо, Стас.

— Я ничего не сделал, Яромир. Он со всем справился сам.

— Все равно, он чувствовал твою поддержку. Заходи к нам почаще, Стас. Не знаю почему, но Милан всегда рад тебя видеть…

Эти дни я провел гораздо лучше, чем Вацлав и Милан. В начале июля я пригласил к себе капитана королевской яхты Лучезара. Принял его я в своем кабинете. Когда Вацлав вернулся из путешествия, я хотел было отдать ему не только мой пост, но и мои покои во дворце королей Верхней Волыни, но Вацлав сказал, что останется жить у себя. В обширных покоях наследника престола.

Кстати сказать, история моей семьи изобилует весьма колоритными личностями. К одной из таких я отношу короля Гостомысла, который жил лет четыреста назад. Этот Гостомысл ухитрился передать трон не сыну, и даже не внуку, а правнуку, Драгомиру. Сын умер от старости, внук — от несчастного случая на охоте, а правнуку к тому времени уже было больше двадцати лет… Так в эти вот времена покои наследных принцев Верхней Волыни и были расширены до современных размеров, так, что стали превосходить размером королевские апартаменты. Может быть, поэтому Вацлав и предпочитает жить там — больше комнат, значит туда можно натащить больше бумаг, и, следовательно, развести больший беспорядок. Хотя он держит солидный штат секретарей. Милана, например.