Вацлав радостно обнял меня, потом сжал в объятиях Джамилю, потом снова меня.

— Мог бы, и пригласить на свадьбу, — мягко упрекнул меня брат.

— Не успел, — улыбнулся я.

Милан, улыбаясь, расцеловал Джамилю, потом тоже переключился на меня.

— Поздравляю, Яромир. Ты правильно сделал. А то мне уже надоело слушать бесконечные разговоры на тему останется Милочка в Верхней Волыни или же устроится на работу лоцманом в Дубровнике. А так как она стала королевой, то ей хочешь, не хочешь, придется подыскивать себе работенку по вкусу в Медвежке.

Джамиля широко распахнула свои глаза-блюдца.

— Королевой? — но этот вопрос ее взволновал не очень сильно. — А разве в Дубровнике нужны лоцманы?

— Нет, — улыбнулся Милан. — Но если бы ты ввела такую моду, думаю, она бы вполне могла прижиться.

Джамиля разочарованно вздохнула, а Милан озабоченно оглядел ее и продолжил.

— Кстати, Милочка, помнится, ты когда-то говорила, что женщины более привержены церемониалу, чем мужчины. Так мне что, теперь говорить тебе «ваше величество»?

Джамиля весело расхохоталась.

— Мне больше нравится, когда ты говоришь мне Милочка, Милан. Хотя я не возражаю и против своего родного имени.

— Интересно, почему до сих пор не несут ужин? — вспомнил я. — Это не очень-то похоже на нашего хозяина.

— Ужин не несут, потому, что ужинаем мы сегодня внизу. Стас обещал проследить, чтобы все было там на высшем уровне. Надеюсь, ты не предполагал, что мы можем не сообщить о таком событии Стасу? Он уже полдня мечтает кричать на твоей свадьбе «горько».

— И это в переполненном зале широко известного ресторана, — вздохнул я.

— Я думал, ты о нас лучшего мнения, — обиделся Вацлав. — Я абонировал ресторан на сегодняшний вечер. В конце концов, я тоже хочу кричать «горько» на твоей свадьбе, Ромочка, а в присутствии посторонних людей это как-то не прилично. Особенно, если учесть твое обыкновение доводить начатые дела до конца, а поцелуи, насколько я понимаю, только прелюдия к чему-то более существенному.

Я рассмеялся и хлопнул брата по плечу.

— Все это прекрасно, Вацлав, но тебе совершенно не обязательно вводить в краску мою жену…

На другой день все мы разъехались в разные стороны. Вацлав, Милан, и Стас вернулись к своим многочисленным обязанностям — Милан подрядил Стаса к себе в помощники. Он хотел иметь рядом с собой человека, у которого мог бы проконсультироваться, буде возникнет такая необходимость. Стас согласился, сказав, что это ему достойное наказание за недостойные мысли. Что были, де, времена, когда он, Стас, причислял Милана к сильным мира сего, и по этому поводу не желал иметь с ним ничего общего. А сейчас, когда Милан и в самом деле стал относиться к этой категории граждан, ему приходится не только иметь с ним дело — это, де, он, Стас, со всем удовольствием, но и помогать ему, а значит и самому войти в вышеозначенный кружок по интересам. Причем выразил он все это примерно такой же фразочкой. Милан с видимым удовольствием выслушал его, завистливо вздохнул и сообщил, что ему подобные обороты никогда не удавались. После чего преспокойно вывалил на Стаса целый ворох разнообразных дел.

Ларочка и Лерочка же вернулись к своим научным изысканиям, которыми они занимались вот уже, наверное, пару месяцев, в медвенковском университете. Милан выделил им лаборатории, инструменты и даже снабдил помощниками. По его словам, помогать тому, кому делать нечего, занятие на редкость тонкое и высокоинтеллектуальное. Примером может служить его собственная работа у князя Венцеслава. Когда князь еще не был князем, а был просто преуспевающим магом. Причем тот факт, что Вацлав был князем с восемнадцати лет, а преуспевающим магом еще побывать не успел, за недостатком времени, не смущал Милана ни в малейшей степени.

Мы же с Милочкой, Яношем и Всеволодом с утра пораньше выехали в Дубровник. Нам обязательно нужно было попасть на корабль до ночи. Иначе не только Лучезар мне плешь на голове проест — а в моем положении молодожена это невместно, но и Милорад всю шкуру спустит. Причем, как в переносном смысле, так и в прямом. У меня уже и в прошлый раз мозоли на руках появились, хотя не могу сказать, чтобы я так уж сильно перетрудился.

Мы приехали в Дубровник в двенадцатом часу ночи и сразу же поднялись на корабль, на случай, если Лучезар планирует отплыть с первыми лучами солнца, или же даже не дожидаясь таковых. Было темно, тихо и пусто. Нас никто не ждал, и мы незаметно — насколько это возможно для десятерых человек, которые ни от кого не скрываются, прошли в кают-компанию. Там мы застали Лучезара сразу с двумя помощниками.

— Здравствуйте, господин Яромир, госпожа Джамиля, господа! — радостно воскликнул капитан, вставая нам на встречу. — А мы уже думали, что вы сегодня не приедете и гадали, не случилось ли чего.

— Случилось, Зарушка, — радостно отозвался я, пожимая капитану руку. — Можешь меня поздравить, по дороге в Дубровник мы с Джамилей заехали в храм и обвенчались. Вот и припозднились чуток.

Лучезар застыл на месте от удивления. Потом покачал головой и разулыбался.

— Поздравляю вас, господин Яромир. Госпожа Джамиля, можно поцеловать вашу ручку?

Милочка, улыбаясь, подала ему руку.

— Если можно, обращайтесь ко мне без этих церемоний, Лучезар. Ужасно скучно, когда именуют госпожой без необходимости. Ведь мы можем отбросить формальности, Ромочка?

Я улыбнулся.

— Если хочешь, дорогая. Как правило, друзья не соблюдают формальности при общении. Посмотри на Яноша.

Джамиля посмотрела на Яноша, тот ответил ей честным, недоуменным взглядом. По-моему молодой человек благополучно забыл, что я король и потому самый большой начальник. Ко мне он обращался без излишних церемоний с первой же встречи. А вот Всеволода именует то господином, то полковником, то господином полковником.

Потом нас по очереди поздравили первый помощник Ратибор и боцман Милорад. Причем, во взгляде Милорада я явственно ощутил что-то отеческое. Словно мою недавнюю женитьбу он относит на счет прописанных им мне физических упражнений. Я улыбнулся и подмигнул боцману.

— Примешь на этот рейс меня в свою команду, Радушка?

Милорад заулыбался.

— Если хотите, господин Яромир. Но раз уж вы опять в моей команде, то позвольте спросить, вы уже ужинали?

— Перекусили по дороге, но ужином это не назовешь.

— В таком случае, я мигом. Правда, боюсь, еда немножко перестояла, мы ждали вас часам к восьми…

С этими словами боцман пулей вылетел из кают-компании.

— Джамиля, на этот раз ты сразу расположишься вместе со мной?

— Конечно, Ромочка. А разве медовый месяц можно проводить в разных каютах?

— По-моему нет, но вдруг ты бы захотела бы получить в свое распоряжение комнату, где бы минут пять в день могла бы ощущать себя единоличной хозяйкой.

— А почему пять минут?

— Дольше бы я не выдержал, — улыбнулся я и поцеловал ее.

Лучезар и Ратибор, завидев такие дела, принялись заставлять стол бутылками, бокалами и фруктами. Всеволод погнал своих ребят обживать помещения, а мы с Милочкой пошли устраивать Яноша.

Через полчаса все мы уже сидели за столом в кают-компании за ужином. Наши морячки разошлись, поднимали бокалы не реже, чем раз в пять минут и непременно кричали «горько». Насколько я понял, остальная команда гудела прямо на палубе. По крайней мере, оттуда пару раз присылали гонцов со сложнопроизносимыми (после второй бутылки) тостами за здоровье молодых. Примерно через час вся эта история меня слегка утомила, и я капризным голосом заявил, что хочу получить свою вторую брачную ночь. Морячки расхохотались и торжественно проводили нас с Джамилей до дверей каюты.

Первые дни плавания не были отмечены ничем особенно примечательным. Я снова работал с матросами на палубе и чувствовал, что сейчас это дается мне проще, чем в наш предыдущий рейс. Я окреп и поздоровел. И вообще, по выражению Вацлава, наел здоровенную холку. Правда, Милан, услышав это выражение, смерил меня скептическим взглядом и сообщил, что шея у меня, как у быка… хвост. Но я не гордый — мне и этого достаточно. Ведь сравнил то он мою шею с бычьим хвостом, а не крысиным!