Я заботливо закутал Джамилю в длинное, теплое, кашемировое пальто и мы поехали дальше. Да, к холодам Милочка была непривычна. В Египте холодов не бывает, и этой зимой Джамиля впервые в жизни увидела настоящий снег. На вид он ей понравился, но температуру окружающего воздуха она не одобрила. Поэтому я заказал ей целую гору костюмов из ангорки, кашемира и меха. Этим, кстати, она тоже открыла новую моду. До сих пор наши дамы считали модным не обращать внимания на холода и утеплялись весьма умеренно. Да, собственно говоря, у нас и холодов то нет. Я вот наслушался рассказов Вацлава, Милана и Яноша о зиме в Московии и в Трехречье и чуть не простудился.

Джамиля смотрела в окно, прощаясь с Медвежкой. Я обнял ее.

— Дорогая, обещай, что вернешься со мной. И мы поженимся и поедем на теплое Адриатическое море… Впрочем, к черту формальности. Севушка, распорядись завернуть в собор. Патриарх Мирослав быстренько обвенчает нас, и мы поедем. Так мне будет как-то спокойнее. Все ж таки буду солидный человек, при жене.

Джамиля устремила на меня восторженный взор.

— Ромочка, но Вацлав нас не поймет, если мы поженимся без него.

— А если мы не поженимся, нас не пойму я. А когда вернемся — справим пышную свадьбу. Такую, какую захочет Вацлав.

— А меня ты не спрашиваешь? — улыбнулась Джамиля.

— Тебя Мирослав спросит, Милочка. Так что у тебя есть… — я выглянул в окно, — минут пять — шесть, чтобы продумать меню свадебного завтрака.

Джамиля выглянула в окошко. На этот раз у нее был гораздо более веселый вид.

Мы подъехали к собору, я вышел, подал Джамиле руку. Всеволод, пока суд да дело, прошел внутрь, найти Мирослава. Янош торопливо огляделся, увидел продавщицу цветов, и побежал купить букет роз.

Через пару минут мы с Джамилей уже входили в собор. Джамиля — в костюме из палевой ангорки — обтягивающие брюки, чуть более просторный блузон, стянутый поясом, мягкие, высокие сапожки и сверху накинуто белое, кашемировое пальто. В руках большой букет белых роз. Я в полуспортивном теплом костюме. Навстречу нам уже шел патриарх.

— Здравствуйте, господин Яромир, госпожа Джамиля. Полковник Всеволод сказал, что вы решили обвенчаться? Я очень рад, очень. Жаль только, что вы не хотите устраивать праздник. Этот день ждала вся страна уже лет двадцать.

— Ничего, Мирослав, мы отпразднуем это событие, когда вернемся. Пойдемте же, а то Лучезар скажет, что из-за нас он пропустил отлив.

— А разве бывают отливы на Адриатике? — удивился патриарх.

— Насколько я знаю, нет. Но он найдет.

Мирослав прошел к алтарю, мы за ним, Янош шел за нами следом, Всеволод уже ждал нас у алтаря.

— Нет, все-таки у вас все не как у людей, — улыбаясь, проговорил он. — Нормальные люди женятся в окружении целой толпы народа, а наш король устроил себе тайное венчание.

— Ничего себе — тайное, — возмутился я. — Тайными венчаниями патриархи не промышляют. А зря. Прибыльный, должно быть, бизнес.

— Готовы, дети мои? — торжественно спросил патриарх.

— Почти, — торопливо возразил я. — Джамиля, как вы знаете, последователь пророка. Вы должны или выписать ей специальное разрешение, или же окрестить на скорую руку. Тебе ведь все равно, дорогая?

Джамиля с одобрительной улыбкой наблюдала за моей суетой.

— Я готова принять твою веру, Яромир. Все равно ты не потерпишь около себя второго мужа. Я уже не говорю про трех мужей.

Мирослав поперхнулся.

— В таком случае, следуйте за мной, госпожа Джамиля. Наша церковь не сторонница излишнего формализма, и вашего согласия принять ортодоксальное верхневолынское православное христианство более чем достаточно. Прошу вас повторять за мной, госпожа: «я, Джамиля, сознательно и добровольно принимаю на себя все обязательства, приличествующие доброй христианке. И я буду поступать с другими так, как я хотела бы, чтобы обращались со мной, не посягая при том на свободу воли моих сограждан».

Джамиля повторила, после чего Мирослав учтиво подал ей руку и проводил ко мне.

— Теперь, господа, видя ваше непритворное желание заключить законный брак, объявляю вас мужем и женой, прошу обменяться кольцами, буде таковые найдутся, и поцеловаться. Свидетельство о браке… Ага, вот и оно.

Я обнял теперь уже жену, и стал целовать.

— Так не честно, Яромир, ты же сказал, что патриарх меня спросит, согласна ли я! — улыбаясь, возразила Джамиля.

— Когда нужно говорить, и не говорят, теряют людей. Когда не нужно говорить и говорят, теряют слова. Мудрый не теряют людей и не теряет слов. По крайней мере, так говорят в Китае, Милочка.

Я достал из кармана фамильное золотое кольцо без камня, но очень вычурное, тонкой работы, и надел на палец жены.

— Ты и кольцо с собой взял? — удивилась Джамиля.

— Я надеялся тебе уговорить если не в Медвежке, то хотя бы на корабле. Там, конечно, пришлось бы обойтись без венчания, но капитан имеет право заключать брак. Благодарю вас, Мирослав, теперь я могу ехать со спокойной душой. Идем, Милочка. Да, Мирослав, передайте, пожалуйста, эту новость моему брату, и скажите, что он, таким образом, выгадает один мой отпуск, потому как эту нашу поездку можно приравнять к свадебному путешествию.

Я горячо пожал руку патриарху, он от души сжал мою руку, потом по-отечески поцеловал Джамилю в щечку — а кто бы удержался? — и благословил нас, пока мы шли к выходу.

— Поздравляю вас, Джамиля, Яромир, — восторженно выдохнул Янош. — Кстати, Яромир, вы решительнее, чем ваш брат. Он даже не решился сразу увести с собой невесту.

— Это потому, что я старший, и, к тому же, глава семьи.

— Просто у тебя такой характер, дорогой, — нежно улыбнулась Джамиля, — И знаешь, я этому очень рада. Теперь-то я точно вернусь с тобой в Медвежку, значит, мне можно будет не портить себе путешествие размышлениями на эту тему.

Я подсадил жену в карету и вздохнул.

— Хочу первую брачную ночь!

— Но еще же утро, — удивился Янош.

— Да, Я знаю. Но мне уже тридцать восемь лет, а я женился пять минут назад. Кстати, дорогая, а сколько лет тебе?

— Ну, вы даете! — восхитился Янош. — Вы что, ухитрились еще об этом не спросить?

— У женщин о возрасте спрашивать как-то не принято. А у жены можно. Иначе как я буду поздравлять ее с днем рождения?

— В апреле мне будет тридцать два, Ромочка.

— Какого числа?

— Тридцатого.

— Так, к этому времени мы уже успеем побывать в Афинах и Александрии. Что ты хочешь в подарок, дорогая?..

Мы остановились на ночь довольно ранним вечером в Жабляке. Я решил, что раз уж не получил своего свадебного завтрака, а пообедали мы на скорую руку припасами из корзинки, то имею право хотя бы на свадебный ужин. Тем более, что мне всегда нравилась местная гостиница. Она называлась «Горный приют». Хозяин, зная эту мою слабость, обычно держал для меня апартаменты «люкс» и пару комнат для охраны. На этот раз мою охрану пришлось в спешном порядке рассовывать по всей гостинице — кого куда. Рядом со мной поселились Янош и Всеволод. Может быть, это было и не правильно, но мне так больше нравилось.

Я заказал роскошный ужин в номер через пару часиков и повел Милочку прогуляться по городу. Не знаю, что чувствуют другие молодожены, но я был счастлив и горд и хотел похвастаться своей удачей перед целым светом. Или хотя бы перед страной. Джамиля нежно улыбалась и так же, как и я, выглядела счастливой и спокойной. Все ж таки нельзя долго раздумывать над вопросом устройства семейной жизни. Моя Милочка чуть не потеряла свой прелестный румянец, от такой вот напряженной умственной деятельности. А я почти что, потерял сон, заранее страдая при мысли, что Джамиля все ж таки не решится пойти за меня.

Когда мы вернулись в гостиницу, ожидающая нас компания значительно увеличилась. Впрочем, это я как раз ожидал. Кроме Яноша и Всеволода, которых я безжалостно оставил на хозяйстве, нас радостно приветствовали Вацлав, Милан и их жены. Мирослав, естественно, проводив нас, сразу же поспешил во Дворец Приемов, Вацлав послал за Миланом, Ларочкой и Лерочкой, и они немедленно прискакали в Жабляк. Вацлав прекрасно знал о моем пристрастии к этому городку.