Миндон замолчал, осмотрел стол и принялся разливать по чашкам чай. После рассказанной им истории, это занятие выглядело на редкость буднично. Тем более что Миндон — прекрасный рассказчик. Он говорит так, что слушатели словно бы видят то, о чем идет речь, слова его проникают в разум и будоражат чувства.

— Да, господа, вы, вероятно, никогда не слышали раньше эту историю, — снова заговорил послушник. — Это потому, что тот, кто осмеливается поведать ее миру, становится проклят. И сбываются наяву самые страшные страхи рассказчика.

Я с интересом оглядел Миндона, а Всеволод даже отодвинулся от стола. Заметив его движение, послушник резко вздрогнул и пролил чай. До этого я хотел поинтересоваться, чего же боится Миндон, теперь понял и сам. Он боялся, что эта жизнь, которая вдруг улыбнулась ему, закончится, и он снова вынужден будет терпеть физические страдания. И Севушка, с его-то сложением, неплохо подходил на роль карающей руки судьбы. Утешать суеверных людей совершенно бесполезно, поэтому я просто рассмеялся.

— Ну, если это твой самый жуткий страх, Данушка, то я рад, что он уже сбылся и теперь тебе нечего бояться!

Миндон открыл глаза, которые до этого плотно зажмурил, и недоуменно воззрился на меня.

— В конце концов, пролил чай, значит, Милорад влепит тебе наряд вне очереди по надраиванию палубы.

Миндон улыбнулся.

— Если таково проклятие, то хотел бы я знать, каково благословение. Я рискнул рассказать вам про это, не убоясь проклятия, потому, что вы все, господа, были добры ко мне. Я не мог допустить, чтобы вы погибли по незнанию.

— Спасибо, Данушка, — тепло отозвался я. — И вот что, ты вытри побыстрому с пола, а я, в случае чего, приму удар на себя. В конце концов, я все равно чуть не каждый день драю палубу.

Миндон улыбнулся, поставил чайник на стол и быстро промокнул пол салфеткой.

— Я думаю, что и это лишнее. Если вы же не расскажете господину боцману, то он об этом ничего не узнает.

Во мне, конечно, есть авантюристическая жилка, но я, все-таки не из тех, кто упорно лезет на рожон, не разбирая, куда и зачем и не думая о последствиях. Посему я учел предостережение Миндона и Сингапур было решено обойти десятой дорогой. Однажды, правда, я робко заикнулся, что не плохо бы повидаться с Венедимом и Родованом — моими знакомыми стражами границы, но все, кто меня слышал, то есть Джамиля, Янош, Всеволод, Лучезар и Милорад дружно бросили на меня такие грозные взгляды, что я немедленно признался, что шучу, отказался от своей очереди на мытье палубы, уступив ее Всеволоду, чтобы он мог заняться в свое удовольствие этим высокоинтеллектуальным делом, и Яношу, чтобы он помогал своему наставнику, а сам отправился с Милочкой в свою каюту доказывать ей, что жизнь мне совсем пока еще не надоела.

Вообще-то я, и правда, шутил. Нет, я действительно однажды чуть не целый день проговорил с Венедимом, но это было на моей территории, а если точнее, то у меня дома. Венедим принес мне привет от Вацлава. Со стороны моего брата это была даже не наглость, а просто неосторожность. Он, как всегда, сунул свой любопытный нос, куда не след, а потом его спасло только имя. По достигнутому еще лет семьсот назад соглашению, королей и наследных принцев не вербовали в штат стражей, даже если они и подворачивались под руку, как это упорно делал Вацлав во время своей поездки в Трехречье. Я уже трижды бывал и на территории стражей. Венедим устроил мне протекцию и допустил нашу дружную компанию на экскурсию на двенадцатый подводный этаж границы. Правда, сам он не появлялся. Восьмимерный страж — плохая компания для трехмерного человека. Он довольствовался тем, что время от времени передавал мне привет. А на последней границе даже передал мне совет быть поосторожнее на китайской границе. Это стало еще одним аргументом в пользу того, что Сингапур нам посещать не след.

Чтобы как-то восполнить ожидающий нас моральный ущерб — еще бы, не повидать такой город! — мы посетили Келанг — крупный порт на западной части полуострова Малакка. Пограничники сообщили, что Вьетнам — социалистическая республика. Вероятно, так оно и есть. Но когда я оказался в Келанге, мне показалось, что я в Дубровнике. И почувствовал острое желание взять шестерку шестимерок и рвануть домой, в Медвежку. Я успел очень соскучиться по брату. Вот сейчас бы приехать к себе во дворец, Вацлав бы отругал меня, что я хоть и упрекал его, а сам тоже не удосужился написать с дороги, Милан бы за меня заступился, потом Вацлав с Миланом переругались бы на предмет того, как мне правильно жить, а мы с Яношем их принялись бы разнимать. В конце концов, мы бы выпили вина из королевского погреба, и пошли ужинать.

Эта программа показалась мне настолько привлекательной, что я невольно оглянулся в поисках подходящей запряжки. Но вместо нее я увидел довольно невзрачную водовозную клячу.

В общем, Келанг оказался обычным деловым городом. Здесь не было того колорита, который так поразил нас в Бхарате и Бирме, правда, я не видел и многомерных упряжек, обычных для Дубровника. Роль же подъемных кранов, по большей части, исполняли слоны. А так — деловой народ, и никаких тебе леопардов на улицах. Да и антилоп не видать. Правда, костюмы не вполне обычны для наших мест. Несколько другой покрой брюк и рубах, а на головах — широкополые соломенные шляпы с опущенными конусом полями. Но такой головной убор для местного климата более, чем естественен.

Ратмир сказал, что ему нужно прикупить свежих фруктов, да пополнить запасы пресной воды, мы согласились — нормальные люди не спорят со своими поварами, как бы их не называли — шеф-повар, или кок, и пошли на разведку. На этот раз, снова впятером — я, Милочка, Всеволод, Янош и Лучезар. Я не считаю своих телохранителей, но это и не моя епархия. Они подчиняются Всеволоду, вот пусть он и думает скольких надо взять с собой, а скольких оставить. Как правило, Севушка таскает с собой всех. Говорит, что ему так спокойнее. Миндон в Келанге не мог служить нам проводником и остался с Ратмиром помогать коку по хозяйству.

Мы пошли по городу, осматриваясь и прикидывая с кем можно обговорить возможности торговли. Судя по словам пограничника, здесь должна быть сильная центральная власть, а значит и большой бюрократический аппарат. Исходя из моего знания законов бюрократии, у нас могло просто не хватить терпения на решение проблем законным порядком, или же денег на решение их же несколько ускоренными способами. Хотя, социализм?

Так что мы шли по городу, разглядывая вывески. Вот был магазин номер семь продовольственный с прекрасным ассортиментом, вон — магазин номер одиннадцать промтоварный, закрытый на учет, а вон — универмаг номер семнадцать. Насколько я понимаю, обговаривать с директором магазина перспективы международной торговли совершенно бессмысленно. А с кем можно поговорить об этом…

Да, действительно. А с кем можно поговорить об этом в провинциальном городке? Да ни с кем. Посему, я просто спросил у первого же попавшегося мне человека, где мне найти какое-нибудь учреждение, отвечающее за международную торговлю. Мне посоветовали заехать в Малакку. Там располагалось малаккское управление вьетнамского министерства внешней торговли. Да и вообще в Малакке был крупнейший административный центр южной части Вьетнама. Северный центр был в Ханое, а столица в Сайгоне.

Мы прошлись по городу, соскучились и вернулись на корабль. Город был довольно-таки скучный, но совершенно безопасный, так что Лучезар выдал увольнительные на берег всем желающим. Из всего экипажа «Переплута» без увольнительной остался только Миндон. И то исключительно потому, что не только не изъявил ни малейшего желания прогуляться, но даже отказался от прогулки, когда ему предложил ее капитан. Вероятно, Данушка выдумал себе новый страх — что «Переплут» уйдет, а он останется погибать от голода. А во Вьетнаме ему спокойно побомжевать не дадут, поймают и заставят работать. Потому как, еще апостол Павел сказал, что кто не работает, тот да не ест, а вьетнамцы, по слухам, не относились к людям, которые могли бы с интересом наблюдать, как человек помирает от голода. А ему, Миндону, положено работать только на Всеволода, и значит… Нет, что придумает Миндон в такой ситуации, я не знаю. Моей фантазии на это не хватает. Не хочет гулять — пожалуйста, пусть остается на корабле.