— Вы были правы, Амир, — вслух сообщил я. — Прогулка здесь не доставит особого удовольствия.

— Ночевка тоже, — хмыкнул лоцман. — Говорят, уж не знаю, насколько это правда, один корабль остался здесь на ночь. Так утром капитан не досчитался половины команды. Если вы насмотрелись, господа, то мы можем плыть дальше.

— Да, пожалуйста.

Амир погнал крокодилов вперед, а Милорад погнал меня в очередной раз драить палубу. Мне стало скучно. Когда я попросился в корабельную команду, я представлял себе не мытье палубы дважды в день, а работу с парусами, беготню, общение с матросами. Но вот мы уже два дня плывем в Красном море, и из всего веселья осталось только мытье палубы и работа на камбузе. На камбуз меня не допускали, чтобы не опрокинул чего на себя, или там палец не порезал, а мытье палубы… Право же, это не та карьера, к которой стремится честолюбивый человек. Я понимаю еще — пойти в подметальщики. На свежем воздухе орудовать метлой и ловко сгребать в кучку опавшие листья очень поэтично. Собственно, многие поэты начинали таким образом. Работенка хоть и пыльная, зато не умственная. Маши себе метлой, а причудливые узоры листьев только помогут полету поэтической мысли. Недаром же Янош так туда стремится. Но мыть дважды в день корабельную палубу…

Ко мне подошел боцман и бережно отобрал швабру.

— Господин Яромир, может быть, пока мы в Красном море, вы вольетесь в команду господина Всеволода? Он занимается с Яношем, позанимается и с вами. Двигаться вам обязательно нужно, но от этой работенки вы же просто звереете. Честное слово, от вашего взгляда палуба дымится!

Я вздохнул.

— Куда уж мне браться равняться с Яношем. Ему — двадцать два, а мне — тридцать восемь. И последние двадцать лет я вел далеко не самую подвижную жизнь.

Милорад покачал головой.

— Думается, Всеволод прекрасно осведомлен об этих прискорбных обстоятельствах и учтет это при подборе для вас комплекса упражнений. В общем, на время нашего плавания по Красному морю, господин Яромир, я отправляю вас в распоряжении господина Всеволода. И лично прослежу за исполнением, так и знайте!

— А лично-то зачем? Думаешь, Всеволод со мной не справится?

— Скажите лучше, кто с вами справится! Если бы вы не записались в мою команду, с вами бы вообще никакого сладу не было! Только не гневайтесь, господин Яромир. Вы ведь и сами это знаете.

— Ох, Радушка, и договоришься ты у меня!

Боцман усмехнулся.

— Отставить разговорчики, господин Яромир, рыбку вам в карман! Ох, она и правда…

Комбинезоны, купленные по указанию Амира, были снабжены чем-то средним между стандартными карманами, сумками для инструментов и сетью для ловли головастиков. Амир использовал эти карманы для хранения различных навигационных инструментов, Милочка — для карманного зеркальца, Всеволод для хранения личного оружия, мои же пока пустовали. И проплывающая мимо рыбка сочла мой карман подходящим местом, чтобы спрятаться от другой, которая за ней охотилась.

Мы с Милорадом оторопело смотрели то на рыбку в моем кармане, то друг на друга. Боцман приобретал все более и более смущенный вид. Наконец, я не выдержал и расхохотался. Милорад с облегчением присоединился ко мне.

— Господин Яромир, клянусь, впредь я буду осторожнее в своих пожеланиях. Рыбка в кармане — это еще туда-сюда. Но вот ежели вам, и правда, когда-нибудь попадется медуза в постель…

Как и обещал Амир, через четыре недели наш «Переплут» подошел к Баб-эль-Мандебскому проливу. Весь месяц, что мы провели в сказке, мы не уставали любоваться бесчисленными чудесами Красного моря. Разноцветные кораллы самых причудливых форм, тихие заводи, плещущиеся впереди крокодилы. Однажды мы попали под дождь днем. Амир был прав — зрелище было немного печальное, но в то же время настолько впечатляющее, что печалью ситуации мы прониклись, только когда обнаружили рыбку, бессильно бьющуюся в моем кармане. Чтобы слегка подсластить пилюлю, мы бросили рыбку в море.

А само зрелище… Представьте — туманное море, в котором кипит обычная, будничная жизнь, пересекает первая капля дождя, за ней — вторая, третья. И вот море тумана начинает напоминать полосатый матрас. Рыбки, попадая под капли, падали вместе с ними в море. Большая рыба, та, что похожа на дирижабль, как мне показалось, попыталась стряхнуть с себя первые пресные капли, когда же этих капель стало много, состроила недовольную мину и важно нырнула в море.

И вот, туман впереди начал редеть, справа и слева, впереди нас, выросли горы. Амир подвел корабль к очередной лужайке и попросил спустить баркас.

— Хотите попрощаться с крокодилами, господин Яромир?

Я встрепенулся.

— Уже? Скажите, Амир, а нельзя на крокодилах идти дальше?

Амир улыбнулся и покачал головой.

— К сожалению, нет, господин Яромир. Крокодилы хорошо себя чувствуют только в крепком рассоле Красного моря. Слабосоленая вода Индийского океана не может обеспечить им нормальную жизнь. И это создает дополнительные трудности. Сейчас я отвезу крокодилов в загон, и дальше нам придется идти на веслах вашего баркаса.

Я с опаской покосился на Милорада. Весь последний месяц он ревниво следил, чтобы я дважды в день не пропускал занятия под началом у моего шефа службы безопасности. Теперь же ему сам бог велел посадить меня на весла и проследить, чтобы я не сачковал. Боцман заметил мой взгляд и проворчал:

— Даже не надейтесь, господин Яромир. Я не собираюсь допускать, чтобы вы пропустили занятия в группе господина полковника и сели развлекаться на весла!

— А я-то думал, что ты ждешь, не дождешься снова взяться за меня самолично, Радушка.

— Идите, идите, господин Яромир, рыбку вам в карман! Кстати, ее пока еще там нет? А то они вас что-то нежно полюбили.

Что верно, то верно. С того первого раза, когда мы с Милорадом обнаружили у меня в кармане рыбку, мне пришлось извлекать оттуда же рыбку во время дождя, о чем я уже упоминал, потом еще раз и еще. Впрочем, я не думаю, чтобы я был популярен у местной фауны. Просто на мне очень свободно сидел непромокаемый костюм, и рыбки попадали ко мне в карманы с большой легкостью. Понятно, что в карманы одежды, которая более плотно прилегает к телу и обрисовывает его формы, в данном случае, я, разумеется, имею в виду мою жену, рыбке не попасть. И, слава богу! Хватит нам одного задохлика на одну семью!

Лучезар распорядился, матросы спустили баркас, и мы двинулись к Баб-эль-Мандебскому проливу. Наш лоцман перешел на баркас, так что мне не у кого было спросить, почему мы так решительно забираем к берегу. Я увидел по правому борту довольно большую площадь, свободную от кораллов. Туда-то мы и направлялись. Видимости сквозь вечный местный туман почитай что никакой, так что я не сразу заметил порт, расположившейся на другом конце этой свободной воды. В порту стояло несколько баркасов побольше нашего, и возвышался маяк. Типа Александрийского. Мы уверенно вошли в порт и с баркаса нам подали знак, призывающий спуститься на берег.

Что ж, в море хорошо, а на берегу лучше. По крайней мере, ежели не стоял на нормальной суше месяц. Капитан распорядился спустить шлюпку, и мы по очереди переправились на берег.

— Добро пожаловать в Асэб, господа, — приветствовал нас Амир. — Единственный порт на Красном море. Исмаилия, как вы знаете, стоит на Ниле, Суэц и то всего лишь у впадения канала в море, а Асэб — морской порт.

— Я вижу порт, вижу маяк, но не вижу домов, — возразил я. — Они что же, скрываются в тумане?

— Нет. Они вон за теми горами. Горы не пускают морской туман в город, на берегу только пристань и маяк. Как только корабль входит в порт, с маяка подают сигнал, чтобы сюда спешили моряки. В основном, здесь промышляют буксировкой судов. Так что если хотите, через несколько минут можем ехать дальше. А можно осмотреть Асэб.

— С удовольствием, — откликнулся я.

— Я так и полагал, — улыбнулся Амир. — Поэтому и предложил вам спуститься. Пойдемте, господа.