— Приму с благодарностью, — поклонился купец и поднял бокал. — А этот бокал я хочу поднять за начало нашего сотрудничества и за его успешное развитие. Ваше здоровье, господин Яромир.

Яромир чуть поклонился и пригубил вино. Ужин продолжался.

На следующий день Переплут пошел вверх по Иравади на поиски столицы Бирмы Ауклака.

Как рассказал бывший послушник, кстати, он набирал вес значительно быстрее, чем король Яромир, и уже стал похож на человека. Тем не менее, он по-прежнему много и часто ел, хотя и мог уже смотреть на еду без дрожи в руках… Так вот, по рассказам Миндона, столица Бирмы ежекорольно менялась. Каждый новый король жил в новом с иголочки городе, иногда в старом, наиболее понравившемся, но, главное, не в том, в каком правил его предшественник. Такой обычай был в Бирме в древности, потом на несколько веков столица застыла в Рангуне, а после Третьей Мировой войны, бирманцы решили, что движущаяся столица обеспечивает большую стабильность, и возродили старый обычай.

В Бирме многоженство было в порядке вещей, поэтому детей у правителей страны хватало. Естественного престолонаследия не получалось, хоть убей. В самом деле, поди, разбери кто наследник. Сын старшей жены, или же старший сын от любой жены. А может быть брат, или же зять. В Бирме практиковалось и такое. В общем, наследников назначали. Как правило, король объявлял наследника, и наследник тут же начинал присматривать себе столицу. Или же место для столицы. Многие предпочитали строить заново, а не переделывать старье. В самом деле, когда строишь по своему вкусу, оно получается как-то уютнее! Тем более что строить приходилось только дворец. Остальное строили столичные жители. Бедолаги! Говорят, что в старые времена на строительство отводилось мизерное время. Сейчас же строительство домов можно было начинать сразу после того, как архитектор делал разметку территории. Не то, чтобы бирманцы строили особенно капитальные дома, но водопроводик в дом провести надо, садик, огородик надо. А пока еще в этом садике что вырастет да начнет плодоносить? И носились бедные жители между двумя городами. И здесь нужно за садиком присмотреть, и в новом городе, приглядеть. Говорят, в некоторых странах люди строят себе дачи. Да не какие-нибудь богачи, которые толком не знают с какой стороны к лопате подходить, чтобы та не укусила, а простые люди. Вы представляете, люди добровольно вешают на себя заботы о втором хозяйстве?! Да любой бирманец приплатил бы, только бы не заботиться о втором доме. А нельзя. Как иначе поедешь на новое место? И не ехать нельзя. Раз уж ты приписан к столице, то уехать можешь только с высочайшего разрешения. Справедливости ради надо отметить, что добиваться подобного разрешения находилось не слишком-то много желающих. Жизнь в столице была хоть и хлопотная, но побогаче, чем в других местах.

Гораздо больше хлопот доставляло решение принца поселиться в каком-нибудь старом городе. Тогда строить новые дома на время будущего царствования приходилось жителям облюбованного принцем города, жители же столицы заезжали в чужие хоромы. Правда, так поступали нечасто. История знает только два подобных случая. Оба этих раза объявленные наследники умерли, не успев взойти на трон. Построенные ими города были брошены, как несчастливые, их так и поглотили джунгли, а люди не успели прожить там ни дня.

Зато называлась столица всегда Ауклаком. Собственно говоря, это было название древнего города, начисто сметенного с земли Третьей Мировой войной. И бирманцы его возродили вот таким вот оригинальным образом. И передвигали, чтобы в него было труднее попасть.

Столица Бирмы всегда располагалась на реке Иравади. И сейчас мигрирующая столица тоже строилась на Иравади. В результате, все берега реки были сплошь застроены более или менее разрушенными от времени дворцами и цветущими, но изрядно запущенными садами. В покинутых городах любили селиться обезьяны. В Бирме, конечно, не холодно, но в сезон дождей малость неуютно.

Так что путешествие верхневолынцев вверх по реке было очень любопытным. Яромир несколько раз даже сходил с корабля полюбоваться наиболее живописными развалинами. Королю отчего-то больше нравились сильно разрушенные временем древние строения. И он с редким удовольствием лазал по руинам, ощупывал камни, а однажды сел на теплый камень и замер.

— В этом месте, господа, стоял когда-то город, — тихо сказал Яромир своим спутникам. — Веке в восемнадцатом, или в девятнадцатом, не знаю точно, англичане проводили в Бирме просветительную деятельность. Делалось это очень просто. Так как обычаи бирманцев ни в малой степени не были похожи на британские, то бирманцы были объявлены варварами и дикарями. И им несли свет просвещения посредством пушек и ружей. Бирманские рубины славились уже тогда… А в этом городе случилась грустная история. Младший брат царя, которого, царь обожал, насколько я понимаю, учился в Британии. Тогда это было модно. А потом вернулся и принялся рассказывать брату, что да как. Но это детали. Главное в другом. Эти просвещенные мореплаватели, я имею в виду британцев, решили, что несчастный младший брат царя глубоко несчастен в дикой Бирме, где вынужден вести варварский образ жизни. Они напали на этот город, царь погиб в сражении, его младший брат был освобожден англичанами и ему объяснили правду жизни. А потом он выпрыгнул из окна, вот с этих самых камней, на которых я сейчас сижу. Молодой человек винил себя в смерти брата и сограждан. И напрасно. Если бы его не было, то британцы придумали бы что-нибудь другое. Не даром же Англия была богатейшей страной в мире, несмотря на то, что ее ресурсы были более, чем ограничены…

— Так что гибель Англии в Третьей Мировой войне можно считать запоздалым возмездием? — спросил Янош.

— Не думаю, мой мальчик, — все так же печально возразил Яромир. — Дело в том, что в Третью Мировую войну погибли даже не внуки тех, кто воевал когда-то в Бирме. Да, их предки изрядно похамничали в мире, но без греха только бог. Да и то еще большой вопрос.

— Как это? — улыбнулся Янош.

— Если бог без греха, мой мальчик, то откуда же взялся грех в нашем мире? Безгрешное существо не способно создать грех. И получается одно из двух — или бог также несовершенен, как и окружающий нас мир, или же греха вовсе нет как такового.

— А вы как думаете?

— Никак, Янчи, — улыбнулся Яромир. — Я думаю, что может быть, наш мир вообще создался без участия бога. А бог, ежели таковой и есть, в чем я тоже сомневаюсь, принял его в эксплуатацию. Знаешь, как у нас есть дирекции по эксплуатации зданий?

— ДЭЗы? — засмеялся Янош.

— Вот — вот, они. Вот и наш мир создала какая-нибудь строительная конторка, типа Шарашмонтажспецстрой, и принял на эксплуатацию ДЭЗ под руководством господа бога вместо директора. А может это у них просто директор так называется. Хотя, здесь мы имеем дело не с ДЭЗом а с ДЭМом — дирекцией по эксплуатации мира. Интересно, слова ДЭМ и демиург не родственные?

— Как знать, — глубокомысленно протянул Всеволод. — С одной стороны, аббревиатуру ДЭМ вы придумали минуту назад, но с другой, со времен Платона вообще никто и ничего не придумал. Да и Платон, в сущности, не придумал ничего нового. Он просто систематизировал старое.

— Вероятно, знания о мире постоянны, Севушка, они только размазаны в пространстве более или менее равномерно, и каждый интерпретирует их в меру своей испорченности.

— Ну, вы даете! — восхитился молодой человек. — Вы хоть патриарху ничего в таком духе не рассказываете?

— Обычно нет, — засмеялся Яромир. — Вот только в отсутствие Вацлава патриарху Мирославу пришлось выслушивать мои бредовые идеи. Видишь ли, Мирослав считал своей обязанностью нести мне духовное утешение, во время отсутствия моего брата.

— И как ему это понравилось?

Яромир пожал плечами.

— Сейчас не средние века, мой мальчик. А я король, все-таки. Мне можно. Впрочем, и остальным можно, только остальных Мирослав не обязан выслушивать. К счастью для него. А то он бы давно свихнулся, как несчастная Душа Трехречья. Бедолага Володимир просто слишком много на себя взял. Потому как кроме раздвоения личности у него наличествует еще и мания величия.