— Боги?

— И они… Иногда. — Путник улыбнулся. — В основном те, кто путешествуют сквозь миры, и славят Создателя…

— И что же ты хочешь мне поведать, какими знаниями поделиться, и, сколько это будет стоить? — скептически усмехнулся Брелов.

В какой-то частичке его разума зародился живой интерес к тому, что же может дать ему просветлённый, но большая часть жаждала просто размазать незваного гостя по камням перед шатром.

— Даже не знаю, — честно признался путник, — привык я действовать по наитию, а не логикой и схематичными планами, так что лишь импровизация друг наш, дружок!

— Я хочу постичь границы своей силы, на что я способен ныне, но только не впадая в фантазии и иллюзии, — вдруг почему-то доверившись просветлённому, прорычал Брелов, — не больше, не меньше, а истину! — путник отрицал логику, а при новых знаниях Волербуса, сей факт делал гостя тем, кому можно доверять.

— Посмотри вокруг! — предложил просветлённый.

И тотчас все стены шатра засияли странным электрическим светом, словно рядом начали танцевать незримые молнии. Вокруг Брелова поплыли картины прошедших веков, за несколько мгновений он увидел всю историю Шэугкана. От момента его рождения из сна Даосторга и встречи их с Гиртроном на реке в Эрнонде. И до того момента, когда чудовище покинуло эту землю, переселившись в Фаур-Каст ко двору Граса Даркфлесса.

Брелов увидел, как Шэу совершал набеги на сёла, разорял целые поселения, грабил караваны, жрал крестьян и от неуёмной силы своей впустую валил деревья в лесу почище всякой бури. Довелось ему узреть и то, как окрестные жители трижды устраивали облаву на чудовище, но каждый раз оказывались разбиты примкнувшими к нему разбойниками…

Потом видение просто растворилось в воздухе. Вокруг уже совсем стемнело и теперь шатёр освещало лишь сияние, исходящее от бабочек, что продолжали кружить вокруг просветлённого пришельца.

— Я почувствовал его силу, — вымолвил Брелов наконец, — я ощутил, что связан с Шэу какой-то непонятной мне энергией.

— Это сила Гиртрона говорит в тебе, — пояснил просветлённый, — теперь, как бы не считали смертные и бессмертные на этой земле, ты в чём-то свершённое пророчество и четвёртое воплощение Даосторга. Ты по-праву король Свиртенгралля!

— Я понял! — взревел Брелов, и глаза его засияли жёлто-лимонным огнём, подобным тому пламени, что некогда так резво плясало на клинке Гиртрона. Он вновь стал единым, единым Волербусом. — Теперь я всё понял!

— Нет, не всё! — уверенно возразил путник. — Всё ты поймёшь только тогда, когда возвратишься в свой дворец, и вернёшь всё на свои места!

— И это я тоже понял, — попытался улыбнуться Волербус, но вместо этого только скорчил ужасающую рожу. — Вот только, кто та женщина в расписных доспехах, что была рядом с Шэугканом перед его отбытием в Фаллен-Граунд?

— Ты заметил её? — удивился просветлённый. — Твои способности воистину невероятны! Я, честно признаться, сам не очень понял, кто она, скорее всего лишь образ, указывающий на мужское начало Шэугкана, так, кажется, это можно трактовать…

— Нет, она реальна, я сам видел её, — рычанием возразил Волербус, — она как-то связана с Шэугканом и Гиртроном, я должен узнать, кто она. Просто так я бы не обратил на неё внимания…

— Тут ты прав, но больше я ничем не могу помочь тебе, дружище, — путник встал с камня, отряхнул полы балахона и направился к выходу. — Теперь ты знаешь всё, что необходимо на этой ступени лестницы Просветления…

— А откуда ты так хорошо всё знаешь?! — Волербус взмахнул крыльями, и глаза его засверкали яростью. — Ты же меня в первый раз видишь!

— Силий шепнул мне ныне, что миссия выполнена! — с этими словами, путник шагнул за порог шатра и словно эфемерная иллюзия растворился в туманном воздухе ночи.

Переночевал Волербус в шатре, а, когда утро осветило лучами верхушки самых высоких сосен на противоположном склоне, он покинул шатёр, и направился в сторону Шадоурока по прямой. Невзирая на леса, горы и прочие препятствия ландшафта, ведь Волербус умел летать не хуже летучей мыши. Покидая шатёр, Волербус даже не обратил внимания, как какая-то серая тень с еле слышным гулом выпорхнула из леса со стороны северо-востока и устремилась туда, откуда он только что вышел…

Силий скоротал ночь, устроившись спать в ветвях большого дерева на юго-восточной границе Эрнонда, куда добрался только к сумеркам. А когда заиграл рассвет, оседлал попутный ветер, гуляющий по Арвельдону, и с помощью адресного перемещения оказался у врат Вавилона. Его просветлённому взору открылось поистине великолепное зрелище: стены города уходили ввысь, буквально подпирая небесной свод. Арка ворот была расписана золотом и украшена драгоценными камнями. Сами ворота тоже были золотыми с красивыми голубыми узорами, нанесёнными поверх драгоценного металла. Всюду по белым скалам, окружающим древний город, вились исполинские растения, которые, однако, практически отсутствовали вблизи стен.

Силий, которому как просветлённому не полагалось иметь в сердце зёрна осуждения других, всё же подумал про себя, что Те, кто правят в Вавилоне, могли бы добрее отнестись к природе Кэльвиара, и не бороться с её проявлениями в виде поросли. А ещё Арбитр Стихий подумал, что Вавилон излишне помпезен и роскошен, и не мешало бы обители просветлённых Адальира быть поскромнее…

Меж тем за его размышлениями минуло сколько-то времени, и врата сами собою раскрылись. Силий снова по-привычке расправил бородёнку, протянув её сквозь плотно сжатые пальцы, и двинулся внутрь города.

Если бы вы только видели то, что предстало пред очами Арбитра! Город оказался многоуровневым дворцом из белого и голубого камня. Все металлические детали, карнизы окон, двери, порожки, уличные фонари и даже цветочные горшки на окнах горожан, были сделаны из чистого золота. От роскоши начинали болеть глаза, казалось, что всё золото Мира собралось здесь за стенами Вавилона. Силий бывал в городе, как вы уже, наверное, догадались, неоднократно, и с каждым посещением отмечал, что Вавилон становится только богаче и красивее. Однако такого изобилия сокровищ видеть ему не доводилось, казалось ещё немного, и это великолепие перейдёт черту красоты, став уже вульгарным пороком…

Встречать Арбитра вышел человек в сверкающих доспехах с огромными серебряными крыльями за спиной. То был Конструктор Вавилона. Его лицо, чуть грустное, но вместе с тем чрезвычайно доброе и снисходительное, вмиг озарилось улыбкой, едва он завидел шагающего навстречу Арбитра.

Конструктор ускорил шаги и, вспорхнув, буквально подлетел к Силию:

— Арбитр! — он схватил Силия за плечи. — Ты был прав и я сражён теми свершениями, что дались тебе!

— У нас, как мне кажется, есть одна небольшая проблема, — возразил Силий, лицо его приняло озабоченное выражение.

— Да, какая ещё проблема? — Конструктор был сам не свой от восторга, вернее, так могло показаться со стороны несведущему человеку. — О чём ты толкуешь? Армии Гиртрона завалило в тоннеле, Грас Даркфлесс пал, сам Гиртрон уничтожен, его преемник — Первый Герддрон, стараниями твоего протеже, тоже отправился в небытие. Сие есть лучший день для всего Адальира!

— Брелов действительно свершил пророчество в нашу пользу, — Силий кивнул, но лицо его стало ещё более озабоченным, — но он меня беспокоит, он вышел из-под контроля…

— А где сейчас наш герой?

— Мы расстались с ним на подходе к Эрнонду. Он не просто впитал в себя силу Гиртрона, а каким-то странным образом модифицировал её! За всю свою длинную жизнь я ещё никогда не ощущал ничего подобного, — Силий пристально посмотрел на Конструктора. — Даже твоя сила, даже моя сила, любая энергия меркнет по сравнению с тем, что ныне носит внутри этот рок-музыкант. Но Брелов совершенно не умеет обращаться с полученным даром, он импульсивен и преисполнен ненависти. Я боюсь, что он может натворить таких дел, что мало не покажется всем. И я чувствую ответственность за это, всё время спрашиваю себя, стоило ли возлагать на него такую ношу?