— Благодарим вас, хозяин, — промолвил самый рослый из братьев, и, по-видимому, самый старший, — мы так ценим ваше великое внимание… — взгляд его вдруг упал на землю прямо под ноги Волербусу, где со стороны улицы, уходящей вглубь города, к северным вратам стекал алый ручей.

Кровь перерезанных Волербусом торговцев душами, что заполнила площадь до краёв, очевидно, переполнила все трещины мостовой и растеклась по всему городу, добравшись и досюда.

Братья попятились, кажется, до них стало доходить, что Гиртрон явился сюда вовсе не награждать…

— Куда идёте? — спросил Волербус максимально тихо, дабы не напугать братьев своим жутким рёвом. — Раньше, помнится, смелее были значительно, — Волербус двинулся на них, вынимая из ножен меч. Фара на рукояти его тотчас вспыхнула жёлто-лимонным пламенем, которое быстро обуяло и самую сталь клинка. — Например, когда сестру родную продавали за звонкую монету!

Тут Волербус собирался ринуться вперёд и зарубить негодяев, но события на площади его кое-чему научили и он задумался. Люди, проданные в рабство, как он видел собственными глазами, и ощущал семью чувствами, совсем не радовались гибели тех сородичей, что так подло и вероломно с ними поступили. Быть может, думал Волербус, и Ариллия не захотела бы, чтобы он умертвил её братьев, особенно теперь, когда Силий очистил дух её от злобной энергетики Свиртенгралля? Да, дилемма…

Подумав немного, Волербус всё же нашёл выход:

— Не тряситесь вы, черви навозные, — кинул он презрительно сквозь клыки, — не стану я брать ваши жизни никчёмные!

Мужчины переглянулись и стали оседать на мостовую, как если бы у них от ужаса отнялись ноги. Оказавшись на земле, они начали медленно отползать к воротам, не отводя вытаращенных глаз от Волербуса, всё же думая, что чудовище обманывает, и не оставит их в живых. Поняв это, Волербус поспешил убрать меч обратно в ножны. Клинок оказался явно недоволен таким поворотом дел, отчего злобно зашипел. Волербусу тотчас вспомнилось стихотворение, некогда связывавшее Гиртрона с его мечом, а ныне перешедшее на службу ему и его клинку. Увидев, как грозное оружие возвращается в ножны, а жёлто-лимонное пламя скрывает свой лик в стали одеяния, братья Ариллии немного оживились, очевидно, уверовав, что сохранят жизни.

— Но помните, — Волербус сделал многозначительную паузу, и взглядом указал вниз. К этому времени он уже стоял в большой луже крови, дотёкшей с городской площади. — Жизнью своей вы обязаны сестре! — с этими словами он раскрыл пасть и с рёвом бросился на братьев…

Солнце клонилось к закату, уже почти скрывшись за пиками Свиреальского хребта с западной стороны, и сиреневый сумрак сгущался в долинах и распадках. Дорога петляла по рельефу как нитка по комнате из заигранного кошкой клубка, каждый раз направляясь в другую сторону. Впереди виднелись небольшие горные нагромождения и у их подножья отдельные строения. Руины некогда славных крепостей, и ветхие лачуги местных нищих обитателей. Дальше лежала граница Оберега хранителя Т'аоса и возвышались пики вросшего в скалы Тарнтгора Пограничного, куда и вела тропка. Волербус шёл не спеша, глубоко вдыхая приятный вечерний воздух и небрежно поигрывая, зажатой в руке горстью отгрызенных ушей… Он сдержал обещание, оставил братьям Ариллии жизнь, но всё же не смог удержаться, чтобы не наказать их.

Когда совсем стемнело, Волербус добрался до одиноких скал, возвышающихся над лесом в стороне от дороги на Тарнтгор. Несмотря на то, что Волербус прекрасно видел в темноте, и совсем не чувствовал усталости, он всё же решил, что стоит передохнуть, ведь за прошедший день сотворил немало всего. Отгрызенные у братьев Ариллии уши к тому времени ему уже наскучили и он выкинул их, авось крыса или эльгвейт поест, всё ж какая ни на есть, а польза будет от этих мерзких людишек.

Для ночлега Волербус выбрал высокий утёс, имевший несколько трещин и углублений. В одно такое углубление он и запорхнул, буквально в пару взмахов крыл преодолев огромную высоту. Здесь было прохладно и влажно, с одной стороны трещину закрывала серая гладь соседнего утёса, с другой виднелось глубокое ущелье с изумрудными зарослями на дне. Наверху скалы царила ночная тишь и умиротворение, как раз то, что и искал Волербус для энергетической разрядки и отдыха.

Он укутался в крылья как в плащ, уселся в позу «лотоса», и, привалившись боком к скале, быстро погрузился в приятную дремоту. В отличие от Гиртрона, Волербус, как оказалось, не только умел, но и любил поспать.

Облака медленно плыли со стороны Свиртенгралля, заслоняя временами молодую луну и принося ещё больше прохлады и влаги. Капли конденсата скатывались со сводов полу-пещеры и с мерным стуком падали куда-то вниз. Волербус продолжал дремать, и видеть необычные сны. То он носился по равнинам со стадами диких носорогов, то взмывал в небеса вместе со стаями оранжевых драконов, то просто карабкался по водопадам, словно то были лестницы, куда-то ввысь на залитые светом утёсы…

Красоту сна нарушили странные звуки, как будто кто-то орал вглубь расщелины, пробуждая неистовое эхо. Волербус злобно заскрежетал зубами, и раскрыл глаза. Звуки доносились из ущелья слева и, как-то странно перекатываясь, обходили кругом всё его новое пристанище. Обычный человек ничего кроме звуков не заметил бы, но волшебный взор непостижимого уму Волербуса тотчас обнаружил справа на серой глади утёса уродливую тень, которая пританцовывала и передёргивалась с каждым новым воплем. Волербус сразу же догадался, что к чему и, не вынимая руки из-под крыльев, незаметно взялся за рукоять своего верного рокерского меча.

Тут очередной вопль грянул прямо над самым ухом, как будто кто-то внезапно оказался вплотную, однако вместо того, чтобы обернуться на звук, как то сделал бы любой смертный, Волербус взмахнул крыльями, и метнулся в противоположную сторону. Буквально за доли секунды крылатый рокер перемахнул расщелину и, отбросив меч в сторону, вонзился когтями в гладь скалы. Камень затрещал, и принялся крошкой высыпаться из-под когтей Волербуса. Тогда он рванулся назад, словно бы уцепив пальцами кого-то невидимого и через несколько секунд борьбы, выволок из стены отвратительную чёрную тень. Существо неистово извивалось и завывало, тщетно силясь вырваться из стального захвата когтей Волербуса, но тут откуда не возьмись появился меч. Как и в битве с Волгаллионом, он самопроизвольно взмыл над утёсом, описал круг и с неистовой скоростью вонзился в самый центр, удерживаемой Волербусом тени. Фара на гарде вспыхнула лимонным огнём, который тотчас устремился по клинку в продолжающего вырываться противника, наполняя его изнутри таким же лимонным свечением. Когда существо перестало сопротивляться, оно уже приняло более-менее внятный облик, став похожим на бледно-жёлтого дракона. Волербус отвесил монстру мощную затрещину, и отшвырнул на утёс, где ещё минуту назад предавался сновидениям. Существо грохнулось о камни, но быстро сориентировалось, и отползло подальше к трещине.

— Ты кто такой?! — рявкнул Волербус, приземляясь рядом с монстром, при этом громко шурша крыльями.

— Гироторн! — прошипело существо.

Волербус сверкнул глазами и оскалился:

— Я Гиртрон! — закричал он в гневе. — Как смеешь ты прикидываться мною, ничтожный выродок?!

Существо округлило и без того круглые глаза и в панике принялось метаться по утёсу:

— Гироторн, Гироторн, — продолжало шипеть существо, — я горный демон и это мой утёс! — в былое время демону достаточно было нырнуть в ущелье, где он без труда смог бы скрыться во мраке, но бушующая внутри него энергия меча Волербуса не позволял ему ныне даже соприкоснуться с темнотой.

— Демон, говоришь? — Волербус плотоядно ухмыльнулся, понимая, что монстру совершенно некуда деться. — Это очень хорошо, а то мои крылья уже сильно уменьшились! — с этими словами он кинулся на продолжающего светиться демона, и в три укуса поглотил его.