Каждому племени нужен один человек,
ушибленный звездой. Заводите таких.
У ишкузов был такой счастливец — Котэн.
У него можно было не спрашивать: «Куда идешь?»
Он сам, невзирая на твое несогласие, покажет
тебе дорогу, насильственно сделает счастливым.
Он шел из Ниневии в Харрапу на годовой
базар, видел по пути:
1. Как плохо ухаживал старик за
плодовыми деревьями. Он ругался, крыл
садовника первыми, средними и последними
словами, брался и показывал, как надо
ухаживать за деревьями, чтоб они
плодоносили.
2. Шел дальше и видел, как плохо саманщик
крыл крышу.
Котэн забрался, столкнул с проклятьями
кровельщика и, запустив руки в саман,
выгладил крышу до блеска.
3. Шел дальше и видел сидящих в безделии
на берегу начатого канала ленивых
землекопов.
Он пинками вдохновил их, сам схватил
тяпку и пробил канал до реки.
4. За рекой в пыли и гаме носились
друг за другом глупые всадники.
Он переплыл бешено реку, ссадил
первого попавшегося, вырвал у него
меч и с криком «Кто же так рубится,
несчастный!..» бросился,— и поредела толпа
после прополки.
Остатки обратились в бегство.
А плохо рубились в тот раз враги
отечества. А бежали от меча его
карающего благословенные свои.
Даже во враге он не терпел бездарности.
5. Войдя в Харрапу, он услышал указ государя.
Стоял в толпе и заорал:
— Дурачье!.. Что за несправедливый указ?
Разве так надо управлять страной?
Он рванулся, чтобы показать.
Его схватили с радостью сарбазы. Среди
них были Садовник, Кровельщик, Землекоп,
Воин и Глашатай, который держался
за гудящую голову свою, ибо бил Котэн
трубою по голове его.
6. Кривой зайчик стоял на широком
лезвии топора.
— Осел! Кто так точит топор?..
Точильщик присоединился к сарбазам.
7. Палач спал на ходу. На эшафот его
взводили под руки, так он был ленив.
Котэн лег на широкий пень плахи.
Палач поднял топор над головой
и захрапел. И стоял, как статуя Сна.
Возмущению Котэна не было предела.
Он вскочил, швырнул Палача на пень
и прекрасным жестом снес ему голову.
— Вот как надо!
Палач даже не почувствовал, он продолжал
спать.
— Понятно?— грозно спросил Котэн.
— Понятно!!— хором ответили Садовник,
Кровельщик, Землекоп, Воин, Глашатай,
Точильщик и Палач безголовый.
8. Чтобы воспеть его умелость, поднялся
на эшафот сам Государь с казенной арфой.
«О всеумеющий Котэн, да здравствуй!»
Котэн вырвал из рук его арфу.
— Разве так надо меня воспевать?!
Он взобрался на самую высокую башню
Харрапы, воздвигнутую в честь победы
Ассирии над Эфиопией (башня была
сделана из костей слонов, взятых
в этой войне).
Он увидел Сад, Крышу, Канал, Поле битвы
и многое он увидел.
Это было то время, когда не умели
крыть крыши, точить топоры и править.
Потому и любовь к совершенству была
сильна, и весь мир виноват был
перед Гармонией.
И он сказал. Мы речь его не помним.
9. . . . . . . . . .
ОРАКУЛ
Ишкузы!
Земля — это круг,
перечеркнутый тонким крестом,
(ты — самое спелое яблоко
под зеленым листом),
четыре дуги
в центр глядят с четырех сторон,
тебя сносит к центру,
и ты прерываешь сон.
(Ты раньше созрел,
другие зреют пока,
спит твое племя зеленое,
греет бока,
от души пожелаем ему
солнечных снов
и послушаем, что нам расскажет
Хан Ишпака.)
— Над каждым из сущих
зреет в небе звезда,
падают звезды…
— Ты утверждаешь?
— Да.
Спит человечество вечно,
но каждый век
из храпящей толпы
поднимался один человек.
Он просыпался внезапно
из тысячи или ста,
вскрикивал от ожога:
это его звезда,
с неба срываясь, падала на него.
Побегает по планете,
усыпанной спящим людом,
ногами о глухие тела постучит —
никого!
Покричит, побуянит —
никого
не разбудит!
(Но сможет увидеть мир таким,
каким он уже не будет
за пределами его жизни.)
И снова в будущее
пропутешествуют народы спящие,
и в следующем веке
проснется один человек,
чтоб зафиксировать или исследовать
настоящее.
С каждой эпохой пустеет небо
на одну звезду.
Это значит —
опять снесло человека
в яблочко.
Человек со звездою во лбу
живет наяву.
Что ему, бедному,
в краткое время явлено?
«Жизнь — это сон»,— сказано, но не нами.
Явь — это смерть. Неплохо?
— Феноменально.
Глянь, много ли в небе осталось
холодных звезд!
Этот сон всемогущий называется
анабиоз.
…И когда опустеет небо,
проснутся они,
медленные народы
с заспанными глазами,
потягиваясь,
глянут сквозь щелки на дни,
здороваясь,
пощекочут друг друга усами,
парочку анекдотов
хором расскажут
сальных,
почешутся сообща.
— Ну как?
— Колоссально…
Чуть изменился мир —
сдвинулась география,
их отнесло во сне
к самому краю
давно.
И лениво подумают люди:
«Спасите, ограбили. Где же центр?»
И скажут, подумав: «Не все ли равно!»
Это осень.
Жизнь растений бедна и печальна,
травы степные покроет угрюмый снег,
каждый век, просыпайся от сладкого сна
изначально,
будь на белом снегу беззащитен,
мой человек.
Ты раньше созрел, другие зреют пока,
спит твое племя зеленое,
греет бока,
от души пожелаем ему
солнечных снов
и послушаем, что нам расскажет
хан Ишпака.
