КОЧЕВЬЕ ПЕРЕД ЗИМОЙ… Когда расцветет, сверкая, Звезда Сумбуле, Косяки кобылиц Отдадут свое белое молоко, Тонкодлинные гуси над степью моей пролетят, И печально-печально в ночи прокричат Мои бедные, белые гуси. Это значит — трава постарела на пастбищах. Поднимайся, кипчак… Пусть умрет у меня на руках, Сверкая, звезда Сумбуле. «Волхов, волхвы…» Волхов, Волхвы, Волоком лодки, Серые локоны, Русые бороды воеводские. Всполохи колоколов новгородских. …А на Волхове палят костры, Сам Баян предлагает ладу, А глаза быстры, А мечи остры, Шалаши в лесу — Не палаты. Тонкорукую Леду хватает Вадим, Крутоплечий, льняной, высокий, Он ведет ее в лес, Он уже невидим, Золоченый пояс расстегивает. Белотелая Леда из темноты Гладит кудри его, горюя, И ложатся в траву, Шевельнулись кусты, Из седла, Из кустов смотрю я… Новгородское бурное вече, Теплый, тихий багряный вечер, Ночь тревожная, дикая, дивная, Над рекой проливные ливни… ПЕСНЯ КУМАНА[10] Предки, В бою поддержите меня под мышки. Одинокое дерево не обойду. Я повешу аркан На кривом суку. Я не первым В последнем бою упаду. Кто не знает мою золотую саку? Вон звезда сорвалась, Голова моя клонится ниже, Клятву верности женщине дав, Я целую ладонь. Ни сову, ни ворону, ни лебедя Не обижу, Аруах! Укажи мне дорогу на Балатон. Проскачу навсегда, навсегда Неизвестно откуда. Только следы я оставлю глубокие Людям, Чтобы после дождей Весь мой путь представлялся врагам Вереницей пиал. Чтоб они не сгорели от жажды, Как я. САМУМ Засыпает кишлак песком, засыпает, мне страшно очень — ни бежать, ни уйти пешком, с минарета кричать до ночи. В этом веке последний крик, век плывет над пустыней вихрем, он несет в себе сто коряг, сто стволов из оазиса вырвав. Укрывая ладонью рот, укрывая глаза ладонью, я оплакиваю свой род, это поле и сад плодовый. Плач по горло заносит песком, он выходит, идет, проваливаясь, выползая, ползет ползком, по песку следом — след кровавый. Минарет над пустыней торчит, воет длинно мордой собачьей. Засыпает кишлак таранчи [11], засыпает и засыпает. ПЕСНЯ НАД ПЕСКОМ
Над пустыней стоят одинокие соколы» Над пустыней застыли мохнатые беркуты, Над пустыней парит августовское солнце — Одинокие образы человеческой веры. Я к скале подойду И ножом, как язычник, Заклинанья шепча, Что-то вырежу я. О прости меня, Солнце, Я шепчу неприличное, Пусть услышит пустыня Рыжая. А потом? А потом Топот скроет молчанье. Ты меня, вороной, назови подлецом! Кони ноги ломают Вот такими ночами, Когда всадник о гриву Утирает лицо… Над пустыней стоит одинокое небо. Успокойся, скакун. Это всходит, луна. Ах, такую прохладу и спокойствие мне бы. До свиданья, пустыня Рыжая. НОЧНЫЕ СРАВНЕНИЯ Ты как мед, как вспомню — зубы ноют, ты как шутка, от которой воют, я ничтожен, кто меня обидит! Видел ад, теперь бы рай увидеть. Ах, зачем тебя другие любят, Не люби, да разве это люди… Они ржут, собаки, до икоты, Это же не люди, это — кони! А когда язык ломает зубы? А когда глаза сжигают Веки? Как, скажи, мне брови не насупить, глянуть — и остаться человеком? И лягушкой ночью не заплакать, я люблю тебя, как любят квакать, как вдова — кричать, как рыба — плакать, я люблю тебя, как слабый — славу, как осел — траву, как солнце — небо. Ты скупа, тебе прожить легко, даже нищий дал мне ломоть хлеба, как дают ребенку молоко. Если б звался я, дурак, Хайямом, если б я, проклятый, был Хафизом, если б был я Махамбетом, я бы!.. Только все стихи уже написаны. Так в горах любили и в степях, так любили — и смеясь и плача, Разве можно полюбить иначе?.. Я люблю тебя, как я — тебя… вернуться К у м а н ы — византийское название половцев. (О.С.) вернуться Т а р а н ч и (тюрк.) — земледелец. |
