«Бешеной пеной прибоя…»
Бешеной пеной прибоя
в губах моряка — истерика,
вспузырилось воем
определение берега —
эврика!
Темной полоской материка —
эврика!
То ли Африка?
Европа или Америка?
Глинистый берег Евфрата?
Не знаю,
все равно эврикой
называются берега бесконечного рая
(иль ада).
В океане созвучий
эврикой —
Илиада.
В буреломе подъемов
эврикой —
время спада.
Берега тишины —
Герника, Хиросима…
Запах кожи твоей —
эврика керосина.
В песчаной пустыне паломник,
бархан излазив,
дрожащую синь фантазии
определил:
— О Азия!
Марево синего берега
желтой пустыни
(эврика!)
в сахарах вселенной звучит безнадежно:
— Оазис…
СИЛЬНЕЕ «ФАУСТА»
В Кара-Кумах у полусоленого колодца Кыз-Кудук (что значит «Колодец Девушек») обитал в саманном дворце косой старик с тихой старушкой. Семь дочерей — в разных концах области. Восьмая ушла в другие пустыни с гидрогеологом Шайтан-беком. Моим другом. Наша партия работала неподалеку — мы с ним часто заезжали на Кыз-Кудук попить соленого чаю. Помню местное поверье: напьешься из колодца Кыз-Кудук, конец, сыновей не будет. Родятся у тебя одни дочери, но зато много. Мы тогда ничего не боялись. Старик шепелявил. Я допытывался, как он относится к этим слухам.
— Шлюхам?— переспросил он свирепо.
…Бог требует внятности
и простоты изложенья,
точнее — не просьбы о милости,
но предложенья.
К примеру,
селянин безумствует:
— Боже, хочу орать!
— Ну и ори!— разрешает бог,
не понимая древнее рекло.
— Косить хочу! Пошли мне литовку!
— Ну и коси. И литовку можно.
Окосел крестьянин.
Явилась литовская женщина.
То ли богом посланная,
то ли кем-то сосланная,
не то чудь,
не то жмудь,
но красивая —
жуть!
А земля сохнет,
коса — без дела.
Старик злобно щерится:
— Ниспошли дождь!
Всевышний опять не расслышал,
расщедрился —
послал ему (боже!)
восьмую дочь.
Посеешь просо — пожнешь вопросы,
такова поэзия,
в вот — проза:
восьмая дочь произросла в пустыне,
коса — ручьем,
в глазах озера стынут,
и льется речь,
как речка,
по губам.
Заметь еще и море
обаянья,
души разливы!
Девочка Баяна
такую жажду источала там.
Ох, раскосая литовка
расцвела в песках,
и слова мои,
как слуги,
ходят на носках,
кланяются ее слуху.
А Шайтан не так,—
он кричит, как на старуху,
и она
как мак.
А селянин смотрит косо,
а старик орет —
дочка дьяволу вопросы
скромно задает.
Рвутся ситцевые сети,
кожа — смуглый лен.
Сатана готов ответить —
до того влюблен.
А вопросы не простые,
но ответы—
да!
Убегает из пустыни
дочка навсегда.
— Помнишь, где-то в Ханаане
в старые года,
посохом бурили камни
и пошла вода.
Но тогда бурили боги,
нынче — сатана,
безо всякой ласки,
с бою
достает до дна,
мимо альба до карбона
скважина —
а там!..
Вырос высотой
до бога
над песком фонтан.
Высотою в двадцать метров,
толщиной — в обхват,
как береза,
белым смерчем —
в небо
водопад!
…Дед просил тогда у бога
не восьмую дочь,
для земли своей убогой
благодатный дождь.
Чтоб росло на соре
[42] просо —
как же без пшена!
Но услышал его просьбу
смуглый сатана.
Ввел в пески,
как в промокашку,
гул подземных рек,
он исправил ту промашку
хитрый Шайтан-бек.
Поменял слова местами —
дал пустыне дождь,
и забрал, смеясь, у старых
их восьмую дочь.
ПРО АСАНА НЕВЕЗУЧЕГО
В научной литературе давно идут ожесточенные споры: «Кто же открыл Италию?» Ученые нашей области выдвинули кандидатуру легендарного бродяги Асана Кайгы, искавшего для своего племени землю обетованную, где птички вьют гнезда на спинах баранов. Он обошел весь свет, но страны тогда еще не были названы, и нанести
его маршрут на современную карту чрезвычайно трудно.
По одним версиям он шествовал по миру на осляти, по другим — носился на крылатой верблюдице. Есть сведения, что он передвигался на ладье (утлой).
Доподлинно известно, что был он человеком простым, не любил излишеств, но искал их по всей земле.
Его общественная деятельность послужила темой для диссертаций. Только в этом году с блеском защищены от нападок работы: «Он открыл Италию», «Она уже была открыта итальянцами» и «Некоторые примечательные аспекты метода физической либрации»,
В последнем исследовании были применены и данные компьютеров…
Мы позволили себе включиться в эту дискуссию и надеемся, что наши скромные усилия помогут прояснить черты образа нашего великого предка. Если этой цели удастся достигнуть, автор будет потрясен.
