Кротосу стала внушать: «Это юности бред!
Жить одному между звёздами, мальчик, ужасно —
Мгле непроглядной не нужен весёлый аэд!
Ты там застынешь, как Эврос[86] в холодную пору,
И засияешь на небе, как горный хрусталь,
Бледной звездою предстанешь пытливому взору,
Что устремляется ночью в бездонную даль.
567
Разве не жаль расставаться с Землёй и родными,
Изобретатель[87] предметов для лучной стрельбы?
Не насладишься во тьме даже снами цветными
И поворотами резкими яркой судьбы!»
«Люди относятся к диким кентаврам жестоко,
Властные смертные грезят великой войной,
И погибает народ мой бесславно до срока —
Зависть людская становится бедам виной!
568
Славный Геракл упокоил кентавров немало —
Племя в Аркадии стало совсем небольшим!
Невосполнима потеря от мести «вандала»,
Сам же Алкид до сих пор жив, здоров, невредим!
Род совершенных созданий уйдёт безвозвратно,
Лет через сто будет жив лишь бессмертный Хирон,
Жизнь в Ойкумене теперь для меня безотрадна,
Я вас прошу мне помочь покорить небосклон!
569
В каждом столетье предвижу рожденье рапсода,
И от меня он получит в наследство талант,
Чтоб воспевал он кентавров и славу народа,
А для людей это будет словес адамант!»
«Так и поднялся на небо эстет с Пелиона? —
Тихо нарушил великий Тесей монолог,
«Брату явила Урания глобус Хирона:
«Кротос, скажи, где наметил ты новый чертог?»
570
Высказав сёстрам великим свои аргументы,
Вмиг указал это место на глобусе он,
И, оставляя красавицам аплодисменты[88],
С радостью Кротос покинул навек Геликон.
С этой поры он сияет на небе над нами —
Выполнил просьбу прелестниц могучий отец!
Не озабочен теперь наш эстет племенами —
Стал он созвездием с гордым названьем «Стрелец»…
571
Так завершил эту повесть старинный знакомый
Слыша глашатая зов – приглашенье к пирам
В грот устремился кентавр, этим зовом влекомый,
И позабыл обращенье к межзвёздным мирам…
«Значит, рождён будет кто-то великим поэтом,
Незаурядным рапсодом под знаком Стрельца!
Но, к сожалению, я не узнаю об этом…» —
Думал Тесей, направляясь к покоям дворца…
Кентавромахия
572
Слуги царя утомились в нелёгкой работе —
Было накрыто для пира две сотни столов.
Гости-кентавры собрались всем племенем в гроте —
Им не по нраву была гладь дворцовых полов.
Пифосы с лучшим вином находились в пещере,
Мясо быков приносили им прямо с костров,
Пили и ели кентавры, как дикие звери,
Быстро они захмелели от винных паров.
573
А во дворце в это время запели рапсоды,
Город наполнился музыкой громких кифар,
С песнями царь Пейрифой там лишался свободы,
И получал за неё драгоценный «товар».
Он с Гипподамией пил виноградные соки —
Молодожёнам запретным являлось вино,
Чтоб не имели их дети в здоровье пороки —
Правило это Кипридой в закон введено.
574
Прямоугольник столов пополнялся едою,
Дивный её аромат возбуждал аппетит…
Вдруг прозвучали из грота призывы бедою,
И застучали копыта о ровный гранит.
Гости услышали возгласы Эвритиона,
Что возбуждали хмелеющих полуконей,
«Не за вином мы спустились сюда с Пелиона!
Женщин любовь нам напитков и мяса ценней!»
575
«Очень вредны для кентавров чудесные вина —
Быстро хмелея, становятся слишком смелы…» —
Но не услышали гости слова властелина —
Прыгнул к невесте кентавр, задевая столы.
Крепко схватил Гипподамию гость полупьяный,
Выскочил с нею неловко в большое окно,
Где появился тотчас отпечаток багряный —
Женщины кровь пролилась, как густое вино!
576
Кинулись быстро к оружию гости-мужчины,
Луки и копья лежали у них за спиной,
Вмиг оказался Тесей у привычной дубины:
«Не убежит с Гипподамией «конь» вороной!»
И побежал за кентавром герой обозлённый
(Не было в школе Хирона быстрей бегуна!):
«Скоро узнаешь, грабитель, вином опьянённый,
Как дорога для кентавров чужая жена!
577
Выбью из тела твою воровскую душонку,
И успокоится стадо, увидев твой труп!»
Бросил трезенец дубину кентавру вдогонку,
В спину ударила та, и присел вор на круп…
В залу ввалились другие кентавры гурьбою
С криками: «Женщины – наши! Хватайте скорей!»
Вынули люди клинки, что носили с собою,
И защищать стали дев от безумных зверей.
578
Выбежал вслед за Тесеем тиран фессалийский,
Сразу увидел кентавра с женой на плече,
Тот восседал на граните, как бог олимпийский —
Меч Пейрифоя сверкнул в предзакатном луче!
Взял осторожно Тесей Гипподамию в руки
И положил на траву, как дитя божества,
Раны на ней приносили ей страшные муки,
И не держалась на шее младой голова.
579
Эвритион встрепенулся, услышав властителя крики,
На Пейрифоя глазами сверкнул полуконь,
Пьяный, жестокий кентавр, по-звериному дикий,
Бил по граниту ногой, высекая огонь.
Грозно вскричал властелин Пейрифой женокраду:
«С этого дня для кентавров закрыт Пелион,
Вы опозорили племя своё и Элладу!
С радостью встретит в Аиде вас старый Харон!»
581
Эвритион зарычал, на царя нападая,
Рёвом своим заглушил повелителя речь…
Но покатилась в траву голова негодяя —
Точным был в крепкой деснице правителя меч!
Быстро метнулся к жене Пейрифой огорчённый,
Та без сознанья лежала на мягкой траве,
С трепетом в сердце, великой бедой удручённый,
Он прикоснулся губами к её голове:
582
«Не умирай, Гипподамия, я же с тобою!
Боги не смеют лишить нас любови земной,
Нет тебя краше под сферой большой голубою,
Многие годы ты будешь мне верной женой!»
Дева очнулась неспешно в страданье и страхе,
Очи смотрели на мужа с великой тоской,
Слёзы текли по щекам, как потоки в Инахе,
С жалостью царь вытирал их могучей рукой.
583
К ним подбежали целитель и царские слуги,
На руки взял осторожно жену Пейрифой,
Передавая её им, изрёк он супруге:
«Милая, скоро вернусь, лишь закончится бой!»
Гнев оскорблённого мужа заставил тирана
Пьяным безумным кентаврам устроить войну,
Он поспешил ко дворцу, где друзья и охрана
Сопротивлялись ведущему бой табуну.
584
Сходу Тесей и лапиф устремились в атаку,
Били нещадно друзья двухсердечных[89] зверей,
Те прекратили в испуге кровавую драку
И побежали трусливо от царских дверей!
Гости погнали остатки безумного стада,
Что устремилось к пещере в высоких горах,
В пыль превратилась мгновенно безумцев бравада,
Гнал их по скалам отвесным панический страх.
585
С криком ужасным кентавры укрылись в пещере,
Вышел, хромая, к лапифам великий Хирон:
«Зло совершили кентавры, как дикие звери?
Но не спеши, Пейрифой, брать Хирона в полон!
Разве не я обучал вас с Тесеем наукам,
Разве не в этой пещере мужали, как львы?
Разве бессмертный Хирон не считается другом,
Чтобы оставить его без седой головы?»
586
«Ты остаёшься нам другом, учитель великий,
Но пред собою ты видишь лапифов царя!
Племя твоё совершило проступок столь дикий,
Что вам уйти безопасней ни свет, ни заря!
Вас изгоняю я с гор на чужие равнины!
