Делинталиор сделал шаг по направлению к своему Королю, не замечая, как у того задрожали от напряжения руки. Магия малыша опьяняла. В ней не было той страстной, грубой, упоительной силы, что в Балтазаре, но… он был родным. В гораздо большей степени, чем собственный сын, в котором от Балтазара была в лучшем случае пятая часть. А здесь… магия Джи красиво переплеталась с фоном Лилит, почти идеально повторяя… Именно ПОЧТИ. Не было в малыше того горячего, беспокойного огня, что влек к Балтазару, лишь ласковая чувственность Лилит и сдержанное, укрощенное, мертвое пламя Джеймса.

Северус зажмурился, не в силах заставить себя посмотреть на Гарри. Кто он Балтазару? Брат? Выдохнув, Принц загнал эмоции внутрь и откинул уголок вышитого конверта, прикрывавший лицо новорожденного. На него сонно взглянули глаза того самого, редкого, глубокого цвета, что бывает лишь у изумрудов. Они светились на смуглом лице, как два восхитительных светильника. Легкий темный пушок едва прикрывал чуть красноватую кожу головы. Мальчик сосредоточенно сосал кулачок.

Сердце стукнуло отчаянно, больно, и лорд Принц, сделав над собой усилие, взял Гарри на руки.

- Взгляни, Люц, - сказал он хрипло побледневшему Малфою. - Глаза, - перешел на эльфийский Тхашш. - Как мы будем в них смотреть? Как мы вообще будем жить дальше, когда рядом он? Живое напоминание? А когда он станет старше? Когда ему будет двадцать? Двадцать пять? Что делать, Хссаш? Я боюсь однажды вечером, придя с очередного раута под градусом… Люци…

- Я буду рядом. Я тебе не позволю, Сев. Это не… не он. И никогда им не станет.

- Может… как тогда. Наследие? Вдруг Балт… ОН родится снова? Мерлин, как я этого хочу!

- Это не он, - повторил Малфой. - И никогда им не станет. Принюхайся к его магии. Это обычный ребенок, хоть и очень сильный. Гарри Поттер, тот, из прошлого-будущего, ставший нашим… ставший ИМ, в полтора года отразил Аваду. Посмотри на этого Гарри. Он и от простого Ступефая… Нет, любовь моя, это просто Поттер, вспомни, как гордилась Лилит тем, что ее отпрыск – человек.

Северус еще раз взглянул на смуглую мордашку и, вздохнув, поцеловал его в лоб:

- Добро пожаловать домой, Гарри. Никаких чуланов, никаких злобных теток и толстых кузенов, - припомнил Северус кое-какие моменты из показанных когда-то Балтазаром воспоминаний о жизни его в роли Поттера. - И в Хогвартсе я тебя не оставлю. Ради… ради него. Памяти… - он судорожно вздохнул и отогнал болезненные воспоминания о смеющихся зеленых глазах. - Делли, вы с Дро можете возвращаться, спасибо вам.

- Но, сир! Мы можем помочь…

- Мы справимся сами, Делли. У Дродана скоро новый контракт, мне Балт… мне стало известно об этом. Живите своей жизнью, а мы… должны привыкать рассчитывать только на себя. Я бы, конечно, не отказался от Мастера рунной магии, ритуалистики и меча, но позже. Нужно сначала встать на ноги. Оправиться. И чем раньше мы наглотаемся дерьма, тем раньше выплывем.

- Сир… нет таких слов, способных… мне очень, очень жаль.

- Не плачь, Делли. Ничего уже не поделаешь.

Он еще раз взглянул на ребенка, подавил на корню трусливое желание отдать его на воспитание, пока не поздно, и вызвал няньку-домовуху.

- Каппи, это Гарри. У тебя теперь трое воспитанников.

- Каппи любить маленький хозяин, - поклонилась та. - Он сильный. Он будет красивый и здоровый, как…

- Ни слова больше. Не смей говорить о Господине. И остальным передай. Не желаю больше о нем слышать, поняла?

- Каппи понять. Хозяин плохо. Хозяин больно. Каппи сказать. Каппи заботиться о маленький Гарри.

- Вот именно. Иди.

Эльфиня исчезла вместе с ребенком.

- Это пока все, - нарушил тяжелое молчание Люциус. - Нам пора заняться делами.

Все вышли, кроме задержавшегося Дродана. Крупный орк сурово посмотрел на принцев и сказал, тщательно подбирая слова:

- Ваши Высочества, я простой орк, этикетам не обучен, может, что не так скажу, да вы не серчайте на меня. Много хорошего я от Высшего вашего видел, за эльфа моего благодарен ему, опять же. Вижу, что больно вам, да вот дитятки да мамки их не виноваты ни в чем. Не моего скудного ума дело, а все живое ласку любит. Любви заслуживает.

- А мы, Дро? - вдруг отозвался Люциус. - Мы не заслуживаем любви?

- Так вы ж друг у дружки есть. Ежели еще и это потеряете, пропадете совсем. И вы, и женки ваши, и дитятки. Простите, коли что не так. Через луну-другую пришлю вам мага боевого. Знакомец мой хороший. Он, конечно, Мастером вам не станет, тут Магия решать будет, а вот перенять у него есть что.

- Спасибо тебе, Дро, - вздохнул Северус. - Всегда рады будем видеть вас в нашем доме.

- Да и вы, ежели захворает кто, али обидит, уж позовите, не поленитесь.

С этими словами орк вышел, и вскоре во всем огромном мэноре остались только четверо взрослых и трое маленьких детей. Дом казался слишком пустым, холодным и чужим без наполняющей его магии, касавшейся всего вокруг. Отчетливей ощущались сквозняки, пустота и какая-то повисшая в воздухе безысходность. Приказав растопить камин, Их Высочества занялись бумагами, стараясь воспринимать сухие заметки, сделанные твердым, уверенным почерком своего возлюбленного, как что-то отвлеченное, никак с ним не связанное, хотя каждый завиток, каждая буковка один в один была как в ласковых, наполненных любовью записках, что Балтазар любил писать и в школе, и потом, позже. По поводу и без.

***

- Люци… Люц! Сильнее, мать твою, жестче! Ммм… не так…

Малфой закусил губу и дернул намотанные на кулак волосы Северуса, быстрее задвигав бедрами. Занятия любовью теперь не приносили ничего, кроме разрядки и разочарования. Северус остался ненасытным, он извивался и стонал по ночам, требуя страсти, жаркого, многочасового секса, с прокушенной шеей, намотанными на кулак волосами и дикими криками. Люциусу хотелось нежности, неспешных, доводящих до исступления ласк, где само соединение – лишь кульминация, апогей близости.