- Я не могу, Роуз. Отпусти меня…

- Нет! - рявкнула Розалинда. - Ты будешь жить, потому что у твоего сына такие же вьющиеся волосы, такая же смуглая кожа и такой же чертов характер! Потому что я не справлюсь сама с родом, потому что… ты нужен нам. Сев, пожалуйста! Клянусь, я больше ничего у тебя не попрошу! Сев… Именем Балтазара заклинаю тебя, муж мой! Ради памяти…

Лицо Северуса исказила страшная судорога и во дворе рухнула одна из башен. Он прерывисто вздохнул, поманил к себе орка и с трудом сел.

- Дел, иди в Принц-мэнор и сделай все, что сможешь. Дро, помоги мне встать. Бери Люциуса. Дорогу в ритуальный зал я покажу. Роуз, ты еще пожалеешь, что не дала мне умереть.

С этими словами он, не оборачиваясь, как был, обнаженный, пошатываясь, пошел к двери. Орк с Люциусом на плече последовал за ним. Эльф исчез, прихватив Розалинду. Выйдя из комнаты, в которой прошли самые счастливые часы его жизни, юный Король бросил последний взгляд абсолютно пустых глаз на мраморную статую на кровати – точную копию его личного божества, и, плотно притворив за собой дверь, прислонился к ней лбом, что-то зашептав по-эльфийски. Каменная стена дрогнула, повинуясь его воле, и срослась, закрывая от всего остального мира то, что осталось от его возлюбленного. И то, что осталось от него самого.

Пошатываясь, но неизменно отклоняя все попытки Дродана поддержать его, Северус, с трудом переставляя ноги, пошел по коридору. С каждым шагом ссутуленные плечи все больше распрямлялись, подбородок поднимался все выше, походка становилась твердой и уверенной, а глаза – холодными.

В ритуальный зал уже вошел Принц, полностью оправдывающий свою фамилию. По дороге нагота его и Люциуса будто кончилась сама собой, магия обернула их тела тонкими мантиями, расшитыми рунами.

Отпустив Дродана, Северус отточенным движением влил в Люциуса одно из своих зелий, моментально возвращавших к жизни даже живые трупы, правда, весьма ненадолго, и сказал, твердо глядя в больные синие глаза:

- Мы не умерли, и это у нас уже не получится. Твой отец, мой дед и Чарльз Поттер вряд ли пережили сегодняшнюю ночь. Думаю, За… - он запнулся, не в силах выговорить когда-то любимое имя, - ОН позаботился о том, чтобы отдача от его… ухода не раздавила нас, перекинув часть отката на ближайших родственников. Ничего не изменить. Я буду жить. Как смогу. Ты со мной? Без тебя… я боюсь не справиться, Люциус.

Люциус на мгновение прикрыл глаза и, тяжело поднявшись, кивнул.

- Я поддержу тебя, что бы ни случилось. Всегда. Кроме тебя у меня больше никого нет, Северус. Буду любить его в тебе, в сыне… в этом мэноре. Обещай мне только одно.

- Я слушаю.

- Одну ночь в году мы будем прежними. Будем вспоминать. Позволим себе оплакивать… его уход.

Северус сжал кулаки и ответил побелевшими губами:

- В ночь Пробуждения. Только на Иссинавалле. Остальные триста шестьдесят четыре дня в году мы не упоминаем его имени, не вспоминаем…

- Не говорим по-эльфийски, не выглядим, как эльфы, - закончил за него Люциус. - Я согласен.

- Тогда начнем. Готовься к аду…

- Самое страшное уже произошло, Сев. Мы живы.

- Уверяю тебя, это слишком легко исправить теперь… без него. У нас будет много врагов.

- Тем хуже для них.

Ритуал принятия магии трех родов начался.

Глава 113 Великий Дракон расправляет крылья

Напоминаю, что Люцифер - демон, а не добрая, ласковая няша. И взгляды на жизнь у него довольно самобытны.

Волны горячей поттеровской магии были последней каплей в переполненных сосудах, не достигших еще магического расцвета. Теряя сознание от распирающей, горячей, пульсирующей боли, Северус успел подумать, что они с Люцем напоминают мифического Геракла, который взвалил на себя небеса, освобождая Атланта. Многотонная тяжесть пригибала его к земле, но, вместе с тем, теперь он отчетливо чувствовал, что регентство рода Поттер было проблемным, но необходимым выходом из сложившейся ситуации. Гарольд Поттер, глава рода, был мертв.

Он это понял, как только открыл глаза и посмотрел на магический шторм, бушевавший вокруг. Красно-зеленые нити, всегда шедшие от Балтазара, хлестали по оголенным нервам освободившимися концами, оборванными, никому не нужными. Тонкая ниточка тянулась куда-то вовне, перевитая прочным золотым жгутом. Видимо, к родившемуся ребенку Лилит и Джеймса. Сам Джи не ощущался, наверняка откат не пощадил и его. Демонесса не могла принять на себя роль регента по многим причинам, не последней из которых было то, что от рабства ее никто не освобождал.

Яркие нити малфоевской магии плотно оплели Люциуса, не давая последней надежде рода уйти за Грань и оставить беззащитным наследника. Сам Северус буквально задыхался от свалившейся на него мощи Принцев. Поттеров придется поддержать. Умереть не получится. Нельзя же так все бросить.

Вспомнив, как крошечный Блейз сосал пальчик, с удобством разместившись на широкой смуглой груди, согнав с нее собственного отца, как смеялся Балтазар, отбирая у крохи амулет, висевший у него на шее, как задумчиво накручивал на палец темные кудряхи, одновременно читая какое-то письмо… сердце опять заныло, зашлось болью. Казалось, весь он – окровавленный лоскут, оторванный от целого, смятый, брошенный. Взглянув на плачущую жену, связавшую с ним свою жизнь, Северус вдруг осознал, насколько эгоистично просто бросить их с сыном на произвол судьбы. Придется выжить. Да и Люциуса вытащить, не одному же страдать.

Перед глазами промелькнули картины: смеющийся Малфой, стаскивающий его с Балтазара за ногу, утверждая, что теперь его очередь «быть сверху», то есть… нельзя вспоминать… горящие синие глаза, шелк волос, блестящей завесой качающийся в такт жадным, сильным толчкам, приоткрытые губы, порозовевшая кожа, на выдохе «Балти…»… умелые губы, дарящие ласку одновременно с тем, как сзади… Мерлин, как тяжело.

И вот теперь, распятый на алтаре рядом с потерявшим сознание Малфоем, Северус вспомнил слова Балтазара: «Обещай мне, что бы ни случилось, ты не оставишь Люциуса… На одном упрямстве ты пройдешь там, где он опустит руки…». Вот он и не оставил, хотя гораздо милосерднее было бы дать ему умереть. Но он, Северус Принц, слишком эгоистичен для того, чтобы позволить Малфою нежиться в объятиях Госпожи в то время, как он будет тянуть вечное ярмо. Нет уж. Вместе – значит вместе.