- Так пропустить до вашей милости злодея? – не понял лакей.

- Конечно, пропустить! – крикнул Илай. – Тащи его сюда!

Сначала в дверь просунулась белая тряпица, потом в проёме возник и кареец. Парламентёр отчаянно храбрился и делал независимый вид, но по тому, как судорожно он вцепился в древко самодельного флага и по излишней суетливости было заметно, как сильно он боится этих партизан и их непредсказуемого дикого нрава.

Илай успокаивающе сжал руку Тефи, предупреждая его порыв кинуться навстречу врагу.

- Сохраняйте спокойствие, - тихо шепнул он. – Я сам..

Лениво поднявшись, князь подошел к визитёру ближе, и с надменным видом воззрился на него.

- Итак, я слушаю, зачем вы к нам пришли?

- Ваш мальчишка у нас в плену, - вызывающе вскинул голову солдат. Он изо всех сил старался говорить властно и решительно, но визгливые нотки в голосе выдавали его беспокойство. – Вот доказательство, это принадлежит ему.

По молчаливому знаку Илая лакей передал Тефану небольшую книжечку, в которой он без труда узнал карманный альбом сына. Полистал странички, изрисованные портретами знакомых людей и жанровыми сценками походной жизни, но по-прежнему не проронил ни слова.

- Мы не сделали молодому господину ничего плохого, - несколько озадаченный спокойствием найманцев, продолжал парламентер, - и желаем лишь обменять его свободу на провизию.

- А если мы откажемся? – поднял бровь Илай.

- В таком случае, - принимая грозный вид, испуганно пискнул солдат, - в таком случае завтра же вы получите его мертвую голову! Но вы должны понять, что нам не нужна жизнь этого мальчишки, мы не злодеи и не воюем с детьми, но если вы не выполните наши требования, мы будем вынуждены пойти на крайние меры и тогда…

- Если с головы мальчика упадет хоть один волос, никому из вас не уйти живыми, из-под земли достанем и жестоко отомстим! - грубо перебил Илай. - Так что остерегайтесь угрожать нам, это не поможет! Пока же изложите, что конкретно вы хотите. Мы тоже ограничены в запасах провианта, а новый урожай еще не собран.

Парламентер почувствовал, что близок к цели. Он приосанился и четко назвал свои требования.

- Так, - недовольно протянул Илай, - довольно длинный список. Понадобится время, и не меньше суток, чтобы собрать всё это, и …

- Мы ждём до утра, - грубо оборвал князя вконец обнаглевший кареец, - час после рассвета, и ни минутой больше! Продовольствие сложите за деревней, у крайнего дома! – он круто повернулся, собираясь уходить.

- Постойте! Передайте командиру, что если попытаетесь нас обмануть, то пожалеете! Пощады вам не будет!

- Мы вам вернем мальчишку, он нам ни к чему! Чтоб все по списку, мы пересчитаем! - нагло заявил солдат, нарочито громко хлопая дверью.

- И что теперь? – внешне спокойный, но натянутый, как струна, Тефан стоял у окна, глядя, как парламентер садится на лошадь. – Мы отдадим им все наши запасы?

- Не сомневайся, к вечеру твой сын вернется к нам! - князь подошел ближе и встал рядом с графом. - Ну а пока я должен уйти. Прости, что оставляю одного, ты мужественный человек, я верю, что ты сможешь выдержать эти тяжелые часы и не позволишь одолеть себя ...

- Нет! Я с тобой! Больше не могу сидеть тут и покорно ждать! Стрелять я научился и неплохо, на лошади скакать умею. Нет, ничего не говори, я знаю все твои слова! Пускай опасно, но в плену мой сын, и я хочу участвовать в его освобождении!

- Ну хорошо, не буду отговаривать, поедем вместе, - согласился князь. - Только давай минуту постоим перед дорогой... Вот так, это придаст нам мужества и силы.

Илай осторожно обнял Тефи за плечи, и он благодарно прислонился к нему. Они стояли и молчали, вглядываясь вдаль, словно молодые родители, поджидающие сына с прогулки.

***

Аликс постепенно присмотрелся к полумраку, царившему в старой бане. Крохотное оконце, давно заляпанное грязью, почти не пропускало света, в углах висела паутина, а возле полуразвалившейся печи скреблись мыши.

Он лежал на земляном полу, неудобно привалившись к пыльной стене. Мешок с головы сняли, но руки, по-прежнему крепко связанные за спиной, затекли и не слушались. Осторожно пошевелив пальцами, мальчик несколько ослабил давление веревок, и по коже тотчас же побежали мурашки, словно тысячи иголок вонзились в тело - ощущение, хорошо знакомое всякому, кто долгое время находился в неудобной позе.

Ноги тоже потеряли чувствительность, но особенно досаждал Аликсу самодельный кляп по рту. Очень хотелось вытолкать тряпку и облизнуть пересохшие губы, но ничего не получалось, карейцы хорошо знали своё дело и скрутили его на совесть.

Опираясь локтями о стену и прилагая немалые усилия для сохранения равновесия, мальчик смог подняться и сесть. «Как глупо! – с досадой подумал он. – Как стыдно! Попался злодеям, подвёл командира, обеспокоил отца, а теперь лежу здесь связанной куклой, словно баран на заклание!»

…В бурной радости близкой победы он не заметил подкравшегося сзади вражеского офицера. Большая ладонь, пахнущая порохом, зажала ему лицо, лишая возможности позвать на помощь, потом он почувствовал, как его потащили по кустам куда-то вбок. Аликс отчаянно сопротивлялся, крутил головой, лягался, молотил обидчика руками, но силы были слишком неравны. Захватчик грубо кинул его поперек седла, и когда пленник попытался крикнуть, сильно ударил по голове прикладом ружья.

Очнулся он уже в деревне в окружении врагов…

«Что выдумали, обменять меня на продовольствие? Нельзя такое допустить! Если у них получится, то все отряды примутся заложников хватать!»

Аликс снова внимательно осмотрелся вокруг, прислушался. Было тихо - ни голосов, ни шагов, ни движения. Видимо карейцы решили, что оставлять возле него часового необязательно. Что ж, это хороший знак! Но как освободиться от верёвок, стягивающих руки? Он посильнее пошевелил пальцами, нащупал узел. Нет, развязать не получится… Попробовать перетирать? Но обо что?