Тефан молчал, не в силах отвечать. Сердце стучало, как сумасшедшее, дыхание прерывалось. Под пальцами было любимое лицо, прикосновения к теплой гладкой коже доставляло ему наслаждение. Он ласкал короля неумело, но страстно, сам плохо понимая, что делает. Руки словно бы обрели собственный разум, независимо от него они знали, что сейчас правильно, что единственно необходимо, чего он ждет от него. Язык же упорно не повиновался юному омеге, отказываясь произнести желанное слово, хотя оно давно уже мучительно томилось где-то глубоко внутри…

- А может, лучше так? – Альберт на секунду оторвался от его губ, затем прильнул к ним снова. Но теперь поцелуй стал иным – сильным, страстным и настолько глубоким, что Тефи лишился последних сил.

- Аль-бе-рт, - вырвалось у него непроизвольно, по слогам, с перерывами, но от этого обретшее жизнь имя прозвучало в его устах только лучше. - Аль... - Он весь дрожал от этих волшебных чарующих звуков, ещё секунду назад казавшихся невозможными, потом испуганно ахнул, потрясённый собственной дерзостью, крепко зажмурился и опустил голову.

- Простите меня, Ваше Величество, - не то всхлипнул, не то вздохнул граф, - я, кажется… совсем сошел с ума…

- Я тоже, - радостно подтвердил король, целуя его в висок. - Зачем закрыл глаза, мой милый? Ну-ка, посмотри на меня, пожалуйста.

Тефи отчаянно замотал головой, по-прежнему не поднимая на него глаз.

- Простите меня, - повторил он едва слышно.

- За что простить? За «Аля?» Да никто и никогда не называл меня лучше! - Он не целовал, а просто водил своими губами по его рту, едва касаясь, но эти ласки приводили обоих в состояние, близкое к исступлению. - Знаешь, с каждым разом ты пленяешь меня всё больше. Как это замечательно у тебя получилось, так трогательно и нежно, даже дух захватывает! Скажи-ка ещё раз, пожалуйста…

- Аль, - послушно прошептал омега, медленно и чувственно, прямо в ласкающие мягкие губы. Собственный голос казался ему звучащим как бы со стороны, - Аль-берт...

- Тефан, ты лучший в мире, знаешь это? – король вдруг наклонился, схватил его на руки и закружил по залу. - Ты не представляешь, как я счастлив! Волшебник мой, ты вернул меня к жизни!

- Ваше Величество, - охнул граф, крепко обхватив его шею обеими руками, - поставьте меня на пол, Вам же тяжело! Что же Вы делаете, Вам не к лицу такое ребячество, Вы повелитель всей страны!

- Вот спасибо, что напомнил, я совсем забыл об этом, - весело отвечал Альберт, не прекращая движения, - пока не назовёшь меня по-человечески, я не остановлюсь, так и знай! – Он смеялся и все быстрее кружил графа по зале.

- Аль, ради бога, - взмолился он, роняя голову ему на плечо, - я люблю тебя!

Король резко остановился, однако не выпустил свое сокровище из рук.

- Знаешь, чего мне хотелось бы сейчас больше всего на свете? – сверкая очами, спросил он. – Унести тебя к себе и не отпускать до утра. Но – увы! В этом маленьком скверном городишке, в стеснённых походных условиях нельзя позволить себе ни кусочка личной жизни, чтобы не стать главным героем придворных сплетен! Но там, в столице, ты ведь будешь моим, да?

- Да, - просто ответил счастливый Тефан, пряча лицо у него на груди, – я уже твой, и всегда буду. Всегда, что бы ни случилось, запомни это…

Глава 17.

Тефан никогда не ездил на большие расстояния и поэтому ожидал от путешествия в столицу самых разнообразных впечатлений.

Но то, что открывалось из окна кареты после Митты, вовсе не радовало взор. По обе стороны дороги тянулись нескончаемые бескрайние болота. Деревни встречались всё реже, становились всё неряшливее и беднее. Они вовсе не оживляли ландшафта, но напротив, усугубляли его печаль. Тишина и безлюдье царило вдоль дороги, однообразие природы навевало уныние, порой начинало казаться, что они и не двигаются вовсе, а стоят на месте, настолько долго не менялось ничего в окружающем кортеж пространстве.

Ничто не указывало на приближение к великой столице. Город возник внезапно, словно невидимый волшебник взмахнул чудодейственным жезлом и перенес сюда, на пустынную почву всё то прекрасное, что есть в иноземных странах. Только что по обе стороны дороги тянулся надоевший унылый пейзаж - и вот уже вырисовываются на фоне серого осеннего неба позолоченные купола храмов, тонкие, словно громоотводы, шпили соборов, колоннады высоких зданий, памятников и дворцов.

Тефан не отрывал восторженного взора от открывшейся из окна экипажа панорамы прекрасного города, ЕГО города, города Альберта. Здесь он родился и вырос, здесь он жил, отсюда управлял своей большой страной. Это придавало столице особенное, почти священное значение.

Под колесами застучали булыжники мостовой – кортеж въехал на просторные столичные улицы. Среди ослепительно белых зданий вдруг открылась река - широкая, словно озеро, и столь величественная, что все остальное показалось юноше мизерным. Бесконечная гранитная набережная, окаймлявшая русло этой реки с необыкновенно прозрачной, хрустальной водой, поражала воображение, но вместе с тем невольно заставляла задуматься, какая колоссальная работа была проделана здесь строителями, чтобы возвести на топких берегах это грандиозное сооружение.

Путешествие подходило к концу. Площадь перед Главным дворцом, показавшаяся Тефи необъятной, больше похожей на огромную равнину, вся целиком заполнена была народом, восторженно встречавшим своего короля. Именно здесь, возле дворца, удивлявшего своим великолепием, импозантным фасадом и размерами, граф окончательно отдал себе отчет в том, что Альберт - Повелитель. Король, не имеющий себе равных, всесильный властелин, высший судья, единоличный вершитель судеб миллионов своих подданных.

Он же осмелился полюбить его, это божество, как обычного простого человека…

Сейчас эта мысль ужаснула юношу. Глядя, как ОН идет сквозь толпу бурно приветствовавших его горожан, он почувствовал себя незаметной ничтожной букашкой, в безнадежной попытке достичь невозможного ползающей по фасаду этого красивого чужого здания, больше похожего на шедевр архитектурного гения, чем на жилое помещение. В который раз Тефана поразила удивительная сила чувства, вопреки здравого смысла толкавшая его в объятия этого человека. Король мог дать ему лишь статус фаворита, по сути наложника - в своих поступках, в том числе и тех, которые касались личной жизни, он был обязан подчиняться интересам королевства и политики. Но, понимая своё место, Тефи не находил в себе силы оставить Альберта и уйти.