"Нет, я не сдамся! - упрямо подумал он. - Разве об этом я мечтал, когда читал любовные романы? Чтобы меня насильно взяли на траве? Нет, ни за что, я не хочу так, ни за что на свете!"

Но что же делать, как помочь себе в безвыходной ситуации? С большим трудом высвободив правую руку, он собирался вцепиться в растрепанную шевелюру насильника, но вдруг остановился, натолкнувшись пальцами на что-то гладкое и тяжелое.

Не раздумывая ни секунды, он схватил неведомый предмет и обрушил его на голову Руди. Тот слабо охнул и разжал руки.

***

Резкая боль в затылке привела парня в чувство. Он схватился за ушибленное место, почувствовал под пальцами теплую липкую жидкость. Кровь…

С трудом поднял гудевшую голову, огляделся по сторонам. Неподалеку стоял граф Тэфи. Он сжался в комок, стараясь запахнуть на себе белую батистовую сорочку. При всем при том вид у него был отнюдь не испуганный, а неукротимый и оскорбленный.

Боже правый, что же он наделал?

- Тефан, - виновато начал Руди, вставая и делая к нему робкий шаг.

- Не подходи! – предупредил Тефан, выставляя перед собой, как щит, правую руку. Разорванные края сорочки разошлись, но теперь вид его обнаженного тела вызвал в альфе острое чувство стыда. – Не думал я, Руди, встретить в тебе насильника.

- Тефи, прости! – он бросился перед ним на колени. – Я не понимал, что делаю! Голову потерял от любви!

- Голову потерял? От любви? – грозно повторил омега. – И это непотребство ты смеешь называть любовью? Хоть бы вымылся сначала, прежде чем лезть ко мне с вонючими поцелуями!

- Я виноват! Тефи, мой ангел, ты был так хорош, так восхитителен! Словно сказочный принц в свете лун… Не знаю, что со мной сделалось… Вся кровь закипела. Не совладал с собой…

- Ишь, нахватался слов-то изящных, - прервал граф. Теперь в его голосе звучало презрение. – Знал бы я прежде, на что ты способен, ни за что на свете не стал бы учить тебя грамоте! Да что ты на коленях-то передо мной стоишь? Испугался, что дяде все расскажу? Не бойся, я этого не сделаю. Вставай и убирайся с глаз моих. А мне ещё нужно отмыться от твоих мерзких прикосновений.

- Ваше Сиятельство, послушайте…

- И слушать ничего не желаю. Уходи, распутник! Бедный Теа, ты, верно, и на него набросился этаким же диким зверем!

- Этот зараза сам ко мне явился, - насупился парень, - дурманом опоил. Мне и почудилось, что это не он, а ты со мной, любовь моя. Я ведь всю ночь твоим именем его называл.

- Очень трогательно, - ледяным голосом отозвался Тефан, - я сейчас расплачусь от умиления.

Царственно отвернулся и рукой махнул – уходи, мол, я жду. Альфа встал с колен, безнадежно потупился и пошел прочь. Пройдя пару шагов, он вдруг остановился и тихо сказал, не оборачиваясь.

- Когда-нибудь вы тоже кого-то полюбите, Ваше Сиятельство, да так сильно, что позабудете кроме него обо всем на этом свете. Тогда вы вспомните меня, поймете и простите.

Глава 9

После происшествия на пруду Тефан даже не пытался заснуть. Он стоял у открытого окна, всматриваясь в залитый лунным светом ночной пейзаж, и размышлял. Выводы, к которым он пришел в результате этих размышлений, удивили и озадачили юного омегу.

Бесспорным было одно – он сопротивлялся Руди не оттого, что боялся потерять девственность, просто ему был неприятен неожиданный любовник. Он остро помнил его сильные горячие руки, едкий запах пота, несвежее дыхание. Собственное тело казалось нечистым, захватанным его руками. Когда кузнец ушел, Тефи плескался в воде до посинения, но ощущение чистоты не возвращалось. Губы припухли и болели, на левом запястье саднило царапину, в голове звенело, настроение было испорчено так сильно, что хотелось плакать.

То, что Руди вызвал у него неприятие, можно было объяснить тем, что он простолюдин, не пользующийся ни отдушками, ни зубным порошком, а значит, немыт и неопрятен. Такой альфа, естественно, не может нравиться. Но в Матаре у него было много кавалеров из лучших городских семейств, надушенных, чистых, галантных. Они говорили приятные вещи, искали его взгляда, целовали руки, но всякий раз он с большим трудом сдерживался, чтобы немедленно не отдернуть пальцы прямо из-под губ молодого господина и не вытереть их салфеткой.

Ни единого раза прикосновение альфы не доставило ему того приятного чувства, о котором так часто в откровенных беседах говорили знакомые городские омеги, мечтательно улыбаясь и загадочно краснея.

«Отчего так? - подумал Тефи. – Может быть, я вовсе не способен никого полюбить?»

Он вдруг представил, как его целует назначенный отцом жених – князь Саркис Эйден, - и вздрогнул от охватившего его отвращения. Нет, пусть отец пишет и приказывает что угодно, он ни за что не пойдет замуж! Лучше, как дядя Марлин, остаться одиноким, или уйти в монастырь.

Хотя нет, Тефан не чувствовал в себе призвания к монашеству. Зачем всю жизнь носить рясу и соблюдать строгие обеты, если можно так замечательно жить с дядей в своём поместье, читать книги, рисовать, заниматься другими приятными делами. И вовсе не обязательно выходить за кого-то замуж!

Решено! Он съездит на коронацию, твердо объяснится с отцом – и вернется обратно! Ведь не потащат же его под венец силой! В конце концов, он вольный человек, богатый и независимый, а не какой-то там простолюдин, которого можно продать, купить или обменять на борзую собаку. Успокоив себя подобным образом, Тефи закрыл окно и лег в постель. Мысли переключились на предстоящую поездку.

«Интересно, какой он, древний храмовый город? Наверно, не чета Матаре, величавый и прекрасный. Не зря его называют спустившимся на землю Белым Облаком. А как проходит коронация? Дядя говорит, что это незабываемое и очень красивое зрелище. Откуда он знает? Ах, да, он ведь ездил на коронацию Его Величества короля Теона. Теперь и я увижу нашего молодого монарха! Как интригующе! Тот родственник, что приезжал весной, рассказывал, что он молод и необычайно красив…»

Тефи уснул только под самое утро. Ему приснился огромный город, выложенный из белого камня. Он стоял в нарядной толпе ликующих горожан, а мимо двигалась величественная процессия. Он не видел лиц проезжающих, но отчего-то точно знал, что среди них находится тот, которого давно ждет его сердце.