- Ладно, пусть Теа выучится письму и счету, грамотная прислуга всегда в доме пригодна.

Увы, совместное обучение длилось недолго. Едва Теа научился складывать буквы в слова и считать до сотни, хозяин счел его образование достаточным и приставил к легким работам по дому, так что пока юный граф изучал языки, историю и географию, играл на лютне, фехтовал и разучивал модные танцы, Теа занимался совсем в других университетах. Под руководством своего отца он натирал паркет в гостиной, чистил столовое серебро, менял белье в хозяйских спальнях, мел, скреб, стирал, утюжил…

К десяти годам он постиг всю домашнюю премудрость и был назначен к бывшему приятелю в услужение. Князь Марлин внимательно наблюдал за юным горничным, но дети стали проводить вместе больше времени, пока Теа убирал комнату графа и помогал ему одеваться, и это дало им возможность снова сблизиться друг с другом.

Как раз в это самое время и появился в их омежьей компании юный альфа - сирота Руди...

***

В середине лета в засуху случился в деревне большой пожар. Пруды пересохли, тушить огонь было нечем. Дома вспыхивали один за другим, как свечки. Ко всем прочим бедам прибавился ещё и сильный ветер, так что за короткую летнюю ночь полностью выгорел целый порядок. Убитые горем погорельцы разместились ночевать кто по соседям, кто в княжеской конюшне, а утром пошли оглядывать пепелище да подсчитывать убытки.

Из ворот поместья вышел князь Марлин в сопровождении управляющего.

- Посмотрите внимательно, все ли уцелели в огне? – задал вопрос Стефан.

Крестьяне не досчитались глухого омеги Праса да молодого мужа конюха Мита с двухмесячным младенцем. Все притихли, тяжело и печально вздыхая. Альфы угрюмо ходили вокруг дымящихся головешек, омеги выли, размазывая по лицам сажу.

- Уймитесь вы! – прикрикнул управляющий. – Что же теперь поделаешь? Не в первый раз такое горе, отстроимся.

Все утихли, только временами жалобно всхлипывали, глядя на торчащие из пепла печные трубы.

- А сапожника-то семья где же? – неожиданно ахнул кто-то.

Действительно, ни самого хозяина семьи Анта, ни беременного мужа его Поля, ни четверых детей нигде не было видно.

- Может у соседей где разоспались после несчастья? – раздался чей-то неуверенный голос. - Или в конюшне остались?

Все обыскали, но никого не нашли. Тогда пошли смотреть к развалинам дома Анта и обнаружили среди горячих головешек страшные останки её обитателей. Повисло жуткое молчание, которое неожиданно нарушил голос управляющего:

- Постойте-ка, поселяне,- сказал он, пересчитав обгоревшие скелеты, - что ж получается, не все они погорели! Глядите - два больших тела, да три поменьше, кто-то из детей сапожника спасся. Давайте обыщем всё вокруг, может раненый где лежит или без памяти...

Одиннадцатилетнего Руди обнаружил за колодцем сам князь Марлин. Парнишка лежал навзничь и тихо стонал, лоб и щека в запекшейся крови, волосы, брови и ресницы обгорели. Его перенесли в поместье и вызвали доктора. Неделю мальчик пролежал в бреду, почти не приходя в сознание, потом пошёл на поправку. Долго не решались открыть ему правду, а когда, наконец, сказали, что случилось со всей его семьей, безмерно удивлены были выказанной безучастностью. Руди посмотрел на людей равнодушно, не пролил ни слезинки и молча отвернулся к стене.

- Видно память отшибло у сердечного, - сочувственно покачал головой младший горничный, - да может оно так-то и лучше. Горевать не станет.

Князь на время оставил сироту в усадьбе на попечении повара Соу. Руди потихоньку возвращался к жизни, помогал на кухне, хотя никто его и не заставлял, – то воды принесет из колодца, то дров в печи, то за хворостом в лес сбегает. Добродушный омега Соу подкармливал его остатками с хозяйского стола, мальчик поправился, порозовел, а к зиме и улыбаться стал. Говорил только мало, "да", "нет", а то и вовсе молчал, словно воды в рот набрал.

- Ничего, - вздыхал Соу, - отойдет, детское горе забывчиво, а время, оно любое сердце лечит.

Однажды зашел на кухню князь, как раз в то самое время, когда Руди старательно раздувал огонь в печи. Ему очень понравилось его усердие.

- А что, Соу, не оставить ли парня у тебя в помощниках?

- И то дело, хозяин, - обрадовался повар, - парнишка старательный. Куда ж ему теперь, сиротинушке? Пускай пока на кухне помогает, а так подрастет, пристроите его, к каким работам умение проявит. А то и в солдаты, реветь об нём теперь некому.

Так и порешили. Кухонному помощнику отвели каморку на первом этаже большого дома, возле чёрного хода. Никто тогда и подумать не мог, что на ближайшие несколько лет эта комнатушка станет любимым местом времяпрепровождения юного графа Тефана и его горничного Теа.

Глава 2

Руди вовсе не терял память, как подумал горничный. Нет, он помнил всё – и свой неласковый родной дом, и грубого жестокого отца-альфу, и забитого безответного папу-омегу, и вечно чумазых младших братишек. Отца он вовсе не жалел, даже наоборот был рад, что этот изверг сгорел в пожаре и больше не сможет жестоко и беспощадно бить его. Пока Руди был мал, он не понимал, за что Ант так ненавидит его. Парнишка боялся отца, старался меньше попадаться ему на глаза, особенно по праздникам, когда тот напивался в деревенской таверне дешевого вина и превращался в дикого зверя. В такие дни сапожник не знал удержу, кидался с кулаками на мужа, порол ремнём Руди, а то и пинал ногами, зло, остервенело, – уже лежачего. Кричать не дозволялось, за нарушение запрета следовала новая жестокая порка – Ант не выносил сора на люди.

Повзрослев, Руди понял, в чём дело, а "просветил" его в этом случайно подслушанный разговор соседей, которые удивленно и видимо уже не в первый раз обсуждали, что старший сынок сапожника совсем не похож ни на своих родителей, ни на младших братьев. После этого Руди взглянул на свою семью по-новому и понял, что соседи правы, – он был среди детей Анта настоящей белой вороной. Вряд ли сапожник был его родным отцом, скорее всего папа-омега прижил его с кем-то ещё до замужества. Поэтому муж и бил его, поэтому и ненавидел Руди – чужого ребенка.