***

Четверть часа спустя после ухода графа, в гостиную решился заглянуть адъютант. Он нашёл Государя сидящим в глубокой задумчивости, с пустым равнодушным взором и безвольно поникшей головой. Дорогой головной убор короля валялся небрежно брошенный посреди зала, тогда как всегда безукоризненная причёска пребывала в некотором беспорядке.

Альберт никак не отреагировал на явление офицера, даже головы не повернул. Тот молча прошел вперед, поднял с пола шапку и аккуратно положил на лавку рядом с королем.

- Какие будут распоряжения, Ваше Величество? – по-военному кратко осведомился он.

- Проследите за благополучным отъездом графа Уллияна. Распорядитесь от моего имени выдать Его Сиятельству особую подорожную, с двумя штемпелями, - ровным голосом сказал Альберт. – Что же касается нас, то мы немедленно едем в Мемель.

- Но, Государь, смею напомнить, что Вы выезжаете в столицу Сильвы только через два дня. Свита не предупреждена, и экипажи не подготовлены.

- Пошлите во дворец курьера. Свита нагонит нас в пути, если поторопится.

- Желаете ли Вы видеть князя Тосио в числе сопровождающих Вас придворных омег?

- Пусть сам решает, мне без разницы, - равнодушно ответил король. - Поторопитесь с отправкой курьера! Да, и ещё - распорядитесь выдать из моего личного фонда десять тысяч байров в качестве пожертвования школам военных сирот.

Глава 26

Осенью граф Тефан ехал в столицу счастливый и влюблённый, обратная же дорога, особенно первые часы по выезде с заставы, наполнены были неизбывной тоской.

За окнами кареты, словно отвечая тягостному состоянию путника, мела настоящая зимняя метель. Невесомые снежинки летали, подхваченные порывом неумолимого северного ветра, кружились, поднимаясь вверх и снова опускаясь, пока, наконец, не обретали относительный покой внизу, на земле. «Вот так и меня несёт куда-то безжалостным роком, и где найду я покой, и дано ли мне это?»

Граф, наконец, раскрыл заветный медальон, смотрел, не отрываясь, на любимое лицо, смаргивая длинными ресницами подступающие горючие слёзы. Губы ещё помнили горький вкус прощального поцелуя, и сердце разрывалось на части от невосполнимой потери.

Сейчас, в минуту слабости, ему хотелось все забыть и повернуть обратно - туда, к нему! Совсем не поздно ведь, еще не поздно? Недавние веские доводы, которыми он обставил своё твердое, как ему казалось, решение, теперь представились глупыми и пустяковыми, ведь по сравнению с ними горечь бессрочной разлуки была непомерно большой платой за сомнительное спокойствие в будущем.

«Зачем я уехал? – корил он себя, размазывая по щекам солёные слёзы. – Мне следовало согласиться на официальную огласку наших отношений, занять соответствующее новому рангу положение при дворе и принять, как заслуженный дар короля, обещанный им дворец».

Эти мысли настолько овладели Тефи, что он готов был и впрямь повернуть коней вспять. Но тут перед ним снова встало, как наяву, злорадно-торжествующее лицо князя Айдара, потом кипящее ненавистью и презрением - Альберта, когда король бросал в него чудовищные обвинения в несуществующей измене... Тефан вздохнул, вытер глаза и перестал плакать.

- Нет, я всё сделал правильно, - сосредоточившись на этой мысли, убеждённо сказал он себе, - лучше быть полным хозяином в своём собственном поместье, чем игрушкой в руках изменчивого подозрительного государя. Роль фаворита стеснит меня, я не смогу естественно и непринужденно держать себя в обществе. Я должен покинуть Альберта!

По мере продвижения на юго-запад погода улучшалась, чего нельзя было сказать о физическом состоянии графа. От дорожной тряски и неудобств его почти беспрестанно тошнило, и он всерьез начал опасаться, не повредит ли его недомогание ребёнку. На третий день путешествия Тефан остановился в большом городе и велел позвать к себе лучшего лекаря.

- Вы ждёте ребёночка, молодой господин, - после недолгого осмотра радостно известил его позванный лекарь, - и, судя по состоянию вашего тела, первенца. Вот уж ваш супруг…

- Мне известно о моей беременности, - прервал добродушного старичка Тефан, - я пригласил вас по другому вопросу. Видите ли, я очень плохо себя чувствую, а путь мне предстоит неблизкий. Нет ли какой опасности для моего ребёнка?

- Уверяю вас, нет совершенно никакой опасности! Вы молоды и абсолютно здоровы! А тошнота и недомогание скоро пройдут, это бывает лишь в начале беременности, на первых месяцах. Пейте больше кислого, почаще останавливайтесь на отдых. Не перенапрягайтесь, проводите в пути не больше нескольких часов в день.

Советы старого лекаря помогали, но не слишком, так что к моменту приезда в Лилиас-Миду Тефан был вымотан до предела.

Деревенские мальчишки, издали заметив нездешний экипаж, помчались с новостью в главный дом, намного опередив усталых лошадей. Все слуги во главе с дядюшкой высыпали на крыльцо поглядеть, что за нежданный гость пожаловал, да еще в столь необычно позднее время. Увидев племянника, на нетвердых ногах выбиравшегося из коляски, князь ахнул, принялся кричать лакею, чтоб помог молодому господину, не дождавшись, кинулся сам, забыв про больное колено и палку в руке.

- Сынок, как же я рад! – чуть не падая от непривычного напряжения, вскричал Марлин. – Но почему ты вернулся, Тефи, что случилось? Как ты измучен, милый мой, как похудел, одни глаза остались! Да брось ты этот несуразный чемодан, что ты в него вцепился, как в сокровище! Сейчас дозовемся этого увальня, внесёт твои вещи! Где он запропал, старый бездельник!? Давно пора его к родственникам в деревню отправить, да привык к нему за столько-то лет! Дорен, иди скорей, прими у Тефи чемодан! Да что там у тебя такое, коль не отдаешь? Так ведь домой приехал, не на постоялый двор, здесь нет воров. Дорен, ну где ты там, выгружай скорей багаж из кареты!

Из парадного выкатился, наконец, лакей, ещё больше раздавшийся в талии, чем помнил Тефан, бросился исполнять приказание.

- И это что же, все твои вещи?! – донельзя изумлённый, обернулся Марлин с верхней ступеньки крыльца, - эти вот два тощеньких чемоданишка? Да тебя не ограбили ли в дороге-то, солнышко мое? То-то на тебе лица нет…

- У меня всё в полном порядке, дядя, - Тефан сумел, наконец, вставить слово в поток дядюшкиного красноречия, - никто меня не грабил, и это действительно, все мои вещи. Я понимаю, что у вас ко мне тысяча вопросов, но придется отложить все разговоры до завтрашнего утра. Теперь же, с вашего позволения, я поднимусь в мою прежнюю комнату, потому что с ног валюсь от усталости. Пришлите ко мне кого-нибудь из горничных с тазом горячей воды, пожалуйста…