«Не спрашивали, — говорит польский историк, — истинный ли Дмитрий или обманщик зовет воителей? Довольно было, что Шуйский сидел на престоле, обагренный кровью ляхов. Война Ливонская кончилась: юношество, скучая праздностью, кипело любовью к ратной деятельности, не ждало королевского указа и решения государственных чинов, хотело и могло действовать самовольно». Безусловно, все это делалось с тайного одобрения Сигизмунда и его приближенных. Богатые давали на это предприятие деньги бедным, целью которого было расхищение целой державы. Поляки выставили знамена, образовали военные отряды и стали посылать вести в Северскую землю о том, что якобы к ним скоро прибудет Дмитрий.
Путивль, Чернигов, Новгород-Северский, едва услышав о прибытии нового царевича Дмитрия и еще не видя польских знамен, спешили изъявить ему свое усердие и дать воинов. Атаман Заруцкий, быв наперсником Отрепьева, упал к ногам стародубского обманщика. Некоторых жителей, не признавших нового «царя», сожгли.
Василий, узнав о явлении нового самозванца, отрядил на борьбу с ним воевод. Царские воеводы, однако не смогли противостоять полякам и вынуждены были отступить, при этом сожгли город Брянск, так как жители города поддерживали нового Лжедмитрия. Поляки имели более 5 тысяч воинов.
Самозванец, оставив за собой Болхов, Белев, Козельск и разбив князя Литвин-Мосальского близ Мещовска, пошел к Туле. А тем временем этот город окружили царские войска и попытались силой одолеть мятежников. По предложению боярского сына из Мурома Кровкова на реке Упа построили плотину и затопили все улицы Тулы. Битва, вылазки прекратились. Ужас потопа и голода смирили мятежников. Наконец их главари известили царя о том, что они готовы передать ему Тулу и выдать самозванца Петра, если царским словом будут помилованы. Василий принял их предложения, так как новый Лжедмитрий был уже недалеко от города.
Болотников явился вооруженным с головы до ног. Перед царским шатром он слез с коня, обнажил саблю и в знак примирения приложил ее к своей шее, а затем склонился у ног Василия.
Болотникова, Шаховского и других руководителей мятежа вслед за Илейкой отправили в Москву. Князя Телятевского помиловали. Взятие Тулы праздновали так же, как завоевание Казанского царства. Царь дал воинам отдохнуть, а сам 21 октября 1607 г. вернулся в столицу. Его встречали как победителя.
Самозванца Илейку повесили на Серпуховской дороге. Болотникова и других атаманов-мятежников отправили в Каргополь, где тайно утопили.
Калуга и Козельск еще сопротивлялись царским войскам. Вся Южная Россия, от Десны до устья Волги, за исключением немногих городов, признавала царем мнимого Дмитрия. А Москва отдыхала, наслаждаясь тишиной после ужасной грозы.
Узнав, что Василий распустил войско, Лжедмитрий II, отступивший было на юг после взятия Шуйским Тулы, вновь выступил уже из Трубчевска с 7 тысячами поляков, 8 тысячами казаков и большим числом ополченцев. Царский воевода Михаил Кашин укрепился в Брянске. Самозванец осадил город, но взять его не смог. Рать Лжедмитрия II усилилась с приходом новых донских казаков, которые представили ему какого-то неизвестного бродягу, мнимого царевича Федора (будто бы второго сына Ирины), но самозванец не хотел признавать нового родственника и приказал его умертвить.
15 декабря 1607 г. царские войска разбили войска Лжедмитрия II. Но вскоре он снова собрал силы, мирно вошел в Орел и начал ждать подкреплений. К нему прибыли знатные польские князья Рожинский и Адам Вишневецкий. К новому самозванцу непрерывно шли конные и пешие воины из Литвы.
17 января 1608 г. царь Василий Иоаннович женился на Марии, дочери князя Петра Буйносова-Ростовского. Если верить одному из летописцев, то этот брак имел печальные последствия. Василий, стремящийся к наслаждениям любви, столь долго ему неизвестным, предался неге, роскоши, лености. Любовь отвлекала царя от государственной и ратной деятельности, он пал духом. В это смутное время он был вынужден заниматься делами государства. В этот период был переведен на русский язык ряд воинских уставов с итальянского, французского и других языков. Василий, угождая народу своей любовью к старым русским обычаям, не хотел, однако, изгонять иноземцев.
Василий не хотел расставаться с юной супругой, поэтому вверил свое войско любимому брату Дмитрию Шуйскому. Шведы предложили помощь, но Василий, как и Годунов, от нее отказался. Главный воевода русских войск Дмитрий Шуйский отличался только спесью и чванливостью. Он не был любим и уважаем войском, не имел ни ратного духа, ни прозорливости в советах, не умел подбирать и верных людей.
Московская рать, направленная против Лжедмитрия II, остановилась в Волхове (ныне в Орловской области). Была зима, выпали большие снега, что дало возможность самозванцу, не опасаясь нападения, укрепиться. Московские войска численностью 70 тысяч человек отдыхали, а в это время отряды Лжедмитрия II активно действовали, приближаясь к Москве. Около Зарайска царские войска были разбиты паном Лисовским. Царю следовало защитить Москву новым войском. Наконец-то вышли из Болхова и воины под командованием Дмитрия Шуйского, которые встретились с отрядами самозванца и поляками гетмана Рожинского.
Бились долго, но разошлись без победы. Дмитрий Шуйский, излишне осторожный или робкий, прежде всего хотел спасти пушки и стал перевозить их снова в Болхов. Узнав об этом через изменника — боярского сына Лихарева, поляки сильным ударом смяли ряды москвитян. Царские воеводы и воины бежали к Москве. Болхов, где находилось 5 тысяч воинов, сдался полякам. Усиленный дополнительными силами, самозванец направился к Москве.
Столица снова была в ужасе. Василий собрал новое войско под командованием смелого и решительного князя Михаила Скопина-Шуйского и боярина Иоанна Романова. Это войско встало на берегах реки Незнани, между Москвой и Калугой. Нашлись изменники, которые хотели сдаться самозванцу. Василий приказал изменников доставить в Москву, в столицу было отозвано и войско.
1 июня 1608 г. Лжедмитрий II с польскими и российскими отрядами расположился в селе Тушино, в 12 километрах от Москвы, думая, что одним своим присутствием он сможет взволновать Москву и свергнуть Василия. Горожанам отправлялись грамоты, но тщетно ждали ответа. Самозванец имел в своем распоряжении 15 тысяч поляков и казаков, 50 или 60 тысяч российских мятежников, но эти воины были плохо вооружены. Москва, кроме вооруженных жителей, имела 80 тысяч исправных воинов под защитой крепких стен и множества пушек, поэтому самозванец больше надеялся на измену, чем на силу. Царские войска, заняв Калужскую дорогу, пресекли сообщение Лжедмитрия с Украиной.
Войско вновь возглавил сам Василий Шуйский. Он решил не наступать, а обороняться, тем самым дал возможность неприятелю укрепиться в Тушинском стане. Однажды ночью Лжедмитрий II внезапно ударил по стану русских и захватил обоз с пушками, разогнал воинов и преследовал их почти до Пресни, где навстречу неприятелю из Москвы выступили сильные отряды. Началась кровопролитная битва. Войска Лжедмитрия II вынуждены были отступить, их теснили и гнали до Ходынки.
Со временем число поляков в стане самозванца увеличилось на 7 тысяч человек. Их привел литовский вельможа Ян Сапега. Это был способный военачальник. Он хотел решительной атакой взять Москву. Гетман Роман Рожинский, управляя самозванцем, медлил, ожидая измены в столице. Нетерпеливый и гордый Сапега отделился от своих главных сил и пошел с 15 тысячами воинов к Троице-Сергиевой лавре, чтобы разграбить ее. Дорогу на север ему преградил Иван Шуйский, но в произошедшем сражении победил Сапега. Раненный в голову, он не дрогнул и рассеял русское войско. Поляки захватили 20 русских знамен и множество пленников, воеводы бежали в Москву.
Другое важное событие привело к тяжким последствиям для Москвы и России. Речь идет о Марине Мнишек, бывшей царице. Исполняя договор, заключенный с польским королем, Василий отпустил из Москвы на родину воеводу Мнишека с дочерью Мариной и другими знатными поляками. Польский отряд из-под Тушина догнал обоз, в котором ехали отец и дочь, и велели Марине ехать к Лжедмитрию II. Мнишек и Марина не колебались. Они прибыли в стан самозванца. Марина знала истину, знала точно, что ее убитый муж не воскрес из мертвых и заблаговременно приготовилась к обману. Она с грустью взглянула на самозванца и увидела гадкого и грубого человека. Марина содрогнулась от мысли разделить ложе с ним, но было поздно. Уговорили духовников тайно обвенчать Лжедмитрия II и Марину. Новый супруг обещал до взятия Москвы жить с ней как брат с сестрой.
