Пока Голгоф смотрел, стая гарпий опустилась на одну из высочайших вершин, словно зернистое черное облако, выплывшее из окон древнего дворца. Теперь в Стрельчатом Пике не осталось ничего живого, кроме падальщиков. Иногда люди из племен поднимались в опустевший город, чтобы принести домой какое-нибудь напоминание о тех днях, когда горы Канис едва не объединились в одно из наиболее могущественных государств Торвендиса. Иногда эти люди даже возвращались, почти всегда безумные и почти всегда одинокие.

Леди Харибдия пришла сюда задолго до рождения Голгофа. Никто на самом деле не знал, как эта деградировавшая принцесса шла к власти, но одно было ясно — Стрельчатый Пик стал одним из ее первых завоеваний.

У нее были боевые машины, которые могли летать и изрыгали из себя целые легионы облаченных в шелка, татуированных фанатиков, наводнивших пещеры Стрельчатого Пика. Она заключала союзы со стаями демонов, огромные крылатые монстры подчинялись ее словам. Говорят даже, что с ней пришли космические десантники, воины предавшего легиона — на голову выше самого мощного Затронутого, в тяжелых, испачканных кровью доспехах, с оружием, которое плевалось огнем.

Это была бойня. У леди Харибдии был бесконечный запас легионеров и полуголых культистов, которые прилетали на небесных кораблях и бросались вверх по крутым горным склонам. Горцев загнали внутрь города, все воины отчаянно оборонялись, но помощи ждать было неоткуда. Культисты умирали тысячами, легионеры — сотнями, и прибывали все новые. Племя Изумрудного Меча несколько недель удерживало свой великий зал собраний, защищая баррикады из обрушенных колонн от волн безумцев, что дрались голыми руками и зубами. Но оно пало, как и все остальные.

Потом легионы ушли, как будто захват Стрельчатого Пика был всего лишь мимолетной прихотью леди Харибдии. Она оставила это место на гнездовье прожорливым гарпиям и засеяла его темными легендами, чтобы племена держались подальше. Она напала на Стрельчатый Пик не ради власти, но из чистой злобы, и забросила его, когда потеряла интерес.

Возможно, как порой размышлял Голгоф, горные племена все равно уже слабели, и в один день они бы пали. Но леди Харибдию можно было признать виновной, и в этих холодных и жестоких землях это уже многого стоило.

— Когда Грик умрет, я верну нам Стрельчатый Пик, — сказал Голгоф.

— Леди Харибдия прокляла город, — ответил Крон. — Это она заклеймила его стены демонами. Говорят, что достаточно провести день в этих залах, чтобы сойти с ума.

— Должен быть способ, — Голгоф бросил взгляд на старика и снова отметил, насколько высоким тот был под своей мантией.

— Так говорят истории, — сказал Крон. — Сейчас тебе надо сфокусироваться на том, что ты должен сделать. Грик убил больше претендентов на его место, чем мы когда-либо узнаем. Защищать его будут не только один колдун и горстка падальщиков. Помни о контроле, Голгоф, ибо без него твоя сила будет хуже, чем ничто. Из-за нее тебя убьют.

— Грик — лишь обычный человек.

— На Торвендисе нет обычных людей. Слушай, Голгоф. Учись. И никогда не теряй концентрацию. Следующие уроки будут самыми тяжелыми, потому что ты не захочешь им учиться.

Туманы отползали от гладких ломаных стен Змеиного Горла. Завидев открытое пространство впереди, звери замычали и чуть ускорили тяжелый шаг. Голгоф видел место, где горы переходили в равнины, и пики-клинки уступали место волнистым подножьям. На расстоянии ломаные очертания последних скал выглядели бледными, как дым, а подножья казались едва различимыми призраками, витающими на горизонте. Скоро им встретятся посты и часовые, патрули из молодых варваров, крадущихся в тенях, чтобы пролить первую кровь какого-нибудь бродяги. Всюду будут глаза и уши Грика, и понадобится вести себя хладнокровно, чтобы пробраться через эти земли и не раскрыть себя.

Лонн сидел на передней повозке, разглядывая скалы истинным зрением. Тарн был рядом с ним и высматривал опасность своим смертным, но опытным взором. Воины, возглавляемые Хатом, шли по сторонам. Земля стала тверже, гладкую дорогу сменили острые рубленые борозды и ступени в скале

Опустевший остов Стрельчатого Пика проплыл мимо уходящего каравана, и гарпии реяли вокруг огромных окон, похожих на глазницы, и укреплений, выбеленных словно зубы.

Торвендис был многим, и не в последнюю очередь, тем, во что превращали его правители планеты. Леди Харибдия хотела создать громадный алтарь Слаанеша, освятить и осквернить целую планету, сделав из нее святую землю Князя Наслаждения. Хотя она уже сделала многое — основала город и использовала ресурсы планеты, чтобы утолять свою жажду удовольствий во имя бога, ей все еще предстояло распространить прочное владычество по всему Торвендису. Горы и разрозненные острова, граничившие с ее землями, страны к югу, полные пустынь, джунглей и тьмы — все это не находилось под ее прямым контролем. Бурлящая болотная земля за горами была еще дальше от ее власти.

Впрочем, постепенно леди Харибдия распространяла свое влияние. Сам город расползался вширь, либо вырастая из-под земли, либо строясь руками крестьян, недавно обращенных в культ Слаанеша. В других местах воздвигали храмы Слаанеша, чтобы они служили как средоточия для новых последователей. Они также были чем-то вроде сигнальной системы города: когда начиналось восстание против леди Харибдии, оно первым делом атаковало разбросанные повсюду храмы.

Ирво знал и принимал это с радостью. Умереть ради Принца! Не просто познать предельное блаженство насильственной смерти, но и сделать это по воле Госпожи, поддержать ее вечное поклонение Слаанешу! Ирво почти что хотел, чтобы из-за гладких скал на его отдаленный храм нахлынула какая-нибудь орда врагов, и он мог ощутить их клинки, пронзающие его кожу и помогающие подняться до пределов чувств. Умереть на этих мокрых камнях, в последний раз вдохнуть соленый приморский воздух — такая смерть стоила бы всей жизни, предшествующей ее моменту.

Но пока этого не произошло, надо было многое сделать. Храм находился далеко от большинства поселений, и все должны были делать сами послушники. Всюду кругом был ровный, плоский камень темно-серого цвета, северные стены города находились во многих километрах к югу, на западе и севере простирались суровые моря, где странствовали варвары. На востоке были лишь горы Канис, барьер на краю обитаемого мира. Храм Ирво был настолько отдаленным, насколько это возможно, и он гордился тем, что слово Слаанеша проникает в самые далекие уголки планеты.

Храм был деликатен и все время требовал обслуживания. Он находился в небольшом углублении, окруженном каменным гребнем, похожим на шрам, но погода все равно воздействовала на его структуру. Основная часть храма представляла собой квадрат из железных столбов, которые загибались кверху и образовывали крышу, так что получалось нечто вроде клетки длиной и шириной в сто метров. С верхних балок до уровня плеча свешивалось множество усеянных крюками цепей, каждое звено которых было покрыто мелкими металлическими шипами и лезвиями. Всюду были развешаны стяги и знамена всех цветов и форм, привязанные к столбам и развевающиеся на резком ветру, который пронизывал храм. Когда ветер усиливался, цепи издавали звук поющего хора, и шипастые звенья дождем падали вниз. Каменный пол был усеян ими, словно триболами.

Знамена, сделанные из шелка и кожи, плетеных волос и шкур, постоянно рвались и все время нуждались во внимании Ирво и его послушников. И таким образом Ирво служил Слаанешу, ибо каждый раз, когда он шел по храму, цепи даровали ему тысячи крошечных порезов, и сладкая боль питала огонь наслаждения внутри него, когда упавшие звенья кололи его подошвы.

В центре храма находился алтарь, окованное металлом углубление в полу, которое имело странную звездчатую форму. Только если присмотреться, можно было понять, что он сделан таким образом, чтобы в нем помещался распростертый человек. Под алтарем находилось небольшое помещение, наполненное лезвиями и дрелями, и послушники Ирво могли управлять ими при помощи системы рычагов, заставляя их резать и колоть сквозь отверстия в металле. Алтарь редко чистили, так как ржаво-красные потеки были свидетельством святым деяниям, творившимся здесь. Скольких неверующих посвятил болью Ирво? Скольких они познакомили с величием Слаанеша, сковав здесь и произнеся слова, священные для Принца Хаоса?