Темная фигура одержимого боевого брата появилась на вершине скалы и прыгнула в воздух, врезавшись в спускавшегося на землю Гвардейца, чей гравишют еще не был актирован. Ещё несколько существ спрыгнули со скал, хватая элизианцев на подлете. Мардук улыбнулся.

Охота Буриаса-Драк'шала шла хорошо.

— Итак, противник всё ещё удерживает высоты. Одному Императору известно, сколько мы потеряли солдат. Соединение "Мародеров" исчезло, очевидно, оно было сбито, хотя лишь Трон знает, как это произошло. И минимум сорок "Валькирий" было уничтожено или нуждается в серьезном ремонте, — сердито ворчал генерал-бригадир Ишмаэль Хаворн, его высокое поджарое тело дрожало от злости. — И в довершение всего, во время боя погиб полковник 72-го полка Боэль.

Капитан Ларон неотрывно смотрел на стоящего перед ним разъяренного генерал-бригадира. Рядом с ним были остальные капитаны 72-го полка. Из них лишь Ларон принимал участие в неудачной попытке захвата возвышенностей. На самом деле, он был единственным капитаном, вернувшимся после провалившейся атаки горной гряды, и чувствовал, что большая часть гнева Хаворна направлена на него.

— Я должен был бы казнить вас всех за эту позорную неудачу, тем более что Комиссар Кхелер уже здесь, — он жестом указал на одетого в черное офицера позади. Ларон мельком покосился на комиссара. Тот холодно посмотрел на него.

— Но я этого не сделаю, поскольку тогда в 72-ом внезапно не осталось бы офицеров, — продолжил Хаворн. Он был выше Ларона на пол головы, хотя недостаток роста капитан восполнял мускулами. Генерал-бригадир был худощавым, и возможно это был самый отталкивающе выглядящий человек, которого когда-либо видел Ларон.

В то время как капитан штурмовиков воплощал все, чем были знамениты элизианцы, обладая мускулистым телосложением, светлыми волосами и серо-голубыми глазами на приятном точеном лице, генерал-бригадир был его полной противоположностью. Он был высоким, тощим и темноволосым, его глаза были черными как грех, а лицо было узким, длинным и уродливо банальным. Он был налысо подстрижен, шрамы избороздили его лицо, скривив губы в вечной презрительной усмешке. Единственным достоинством были длинные серые усы, свисавшие по обе стороны от нахмуренного лица.

— Капитан Ларон, я назначаю вас действующим полковником 72-го, — сказал генерал-бригадир. Ларон ощутил прилив гордости, но попытался не выказывать его.

— С ударением на слове действующий, — продолжал Хаворн. — Вы займете этот пост потому, что на настоящий момент нет лучшей кандидатуры. И когда мы закончим все дела на этой проклятой планете и вернемся к основным силам крестового похода, я запрошу более подходящую замену полковнику Боэрлю.

Высокий человек наклонился вперед, чтобы посмотреть прямо в глаза Ларону, его крючковатый нос оказался в нескольких сантиметрах от лица капитана.

— Я плохо знаю тебя, Ларон, но полковник Боэрль хорошо о тебе отзывался. Не опозорь его память, — тихо произнес генерал-бригадир, прежде чем отвернуться и продолжить. — Я поручу комиссару Кхелеру присматривать за собой. Он десятки лет был моим доверенным советником и хорошо разбирается в вопросах морали и тактики. И если случится так, что самонадеянность или гордость заставят тебя сделать что-нибудь глупое и погибнут хорошие люди, добрый дядя комиссар примет меры по разрешению этой ситуации, всадив тебе пулю в голову. Я все понятно разъяснил, действующий полковник 72-ого элизианского Ларон?

Челюсть действующего полковника сжалась, а его щеки покраснели.

— Да, генерал-бригадир, я отлично вас понял.

— Хорошо, — ответил Хаворн. Он развернулся, прошел вдоль стола и сел в глубокое кожаное кресло.

— Офицеры 72-го, можете идти. А вас, действующий полковник, я попрошу остаться.

С пылающим лицом Ларон стоял без движения, пока остальные люди выходили из комнаты.

— А теперь, — сказал генерал-бригадир, — мы должны решить, как нам добиться победы после с треском провалившегося наступления на горы.

Они разбидили его и других выживших рабов во время положенного двухчасового отдыха, вылив на них ведро теплой воды. Варн думал, что это вода только сначала, пока он не ощутил её вкус: это была свежая человеческая кровь. Надсмотрщики отвратительно закашляли, что среди них значило смех, и, резко дернув за обвивающие шеи рабов цепи, подняли их на ноги.

Сны становились все хуже. Гул Диссонанса никогда не умолкал, и он слышал его даже во сне, жуткий звук просачивался в его мозг подобно омерзительному паразиту, искажая и сводя с ума. От этой пытки не было спасения даже тогда, когда Варн закрывал глаза и проваливался в прерывистый сон. Нет, ведь его сны были гораздо хуже того, что ждало его при пробуждении. В них он видел полностью поглощенный Хаосом мир, небо которого представляло бурлящий круговорот огня и лавы. Поверхность состояла не из камней или солей, а из груд стонущих тел с содранной кожей, видневшихся повсюду, куда он кидал взгляд. Насколько он знал, вся планета полностью состояла из хнычущих и окровавленных существ. И в лоб каждого был вживлен знак Хаоса, знак, который носил сам Варн. Монотонные бесконечные песнопения били о его барабанные перепонки, восхваления и молитвы жутким богам. Он видел это место всегда, когда закрывал глаза, даже когда не спал, но лишь моргал из-за сернистого, загрязненного воздуха.

«Вознеси хвалу хаосу», — вопил в его разуме Диссонанс, под аккомпанемент отвратительных криков, жуткого воя и невнятных речей. Убей его! Кричали они. Предателя!

Варн, запинаясь, шел вслед за остальными рабами. Он в замешательстве огляделся, когда они свернули с ведущей к возвышающейся почти на сто метров башни и направились в другом направлении. Варн видел, как то же смятение отразилось в глазах Пиерло, его единственного товарища в этом жутком аду…

«Кто-то уже здесь», — сказал он себе. Он чувствовал это в воздухе. Освобождение уже близко. Он молился Императору, будь проклято его имя, о том, что скоро ненавистные захватчики будут сметены с лица планеты силами Империума.

Варн глупо ухмыльнулся от этой мысли.

Он вяло, кое-как пришел в себя и увидел, что колонна рабов остановилась.

— На колени, собаки, — скрежещущим голосом сказал надсмотрщик, коробка транслятора на его рту завибрировала.

Варн бездумно упал на колени. Надсмотрщики подняли длинные и покрытые ржавчиной металлические шипы и встали за линией рабов. Смотрители резко дернули на себя цепи, заставив рабов упасть на спину. И встав на цепи по обе стороны от каждого раба, они прибили цепи толстыми шипами к земле.

Секунды спустя, Варн услышал вопли других рабов, но отсюда он не мог посмотреть, что происходит. Он мог видеть лишь рабов, находящихся по бокам. Человек с одной стороны кричал, плотно сжав глаза и бормоча безмолвные слова молитвы. Звезда на его лбу стала почти ясно видна, и словно пар пошел из-под кожи, образуя волдыри. До ноздрей Варна донеслась вонь горящей плоти. Внезапно в шею человека погрузились пальцы, оканчивающиеся иглами, и тот прекратил молиться, забившись в неистовом припадке. Его голова прекратила закипать, и Варн понял, что это молитва вызвала такую реакцию…

Перевернувшись на другую сторону, он увидел смотрящего на него диковатыми глазами Пиерло.

— Что теперь? — Прошипел мужчина. Варну он не казался особенно расстроенным, но возможно он так боролся с окружавшим их ужасом. Бывший силовик уже начал ему немного завидовать. Убей его, раздался голос сквозь лепет Диссонанса.

— Что это за новая пытка?

Темные силуэты хирургеонов склонились над Варном. Это были омерзительные существа, чьи сгорбленные тела скрывала блестящая черная ткань, их руки оканчивались пучками иголок, зажимов и шприцов, Варн почти задыхался от их отвратительного запаха.

Нечто корчилось в руках ненавистных существ, и Варн ощутил пустоту во внутренностях, когда разглядел отвратительно извивающуюся штуковину. Это была маленькая, плоская металлическая коробка, похожая на трансляторы, через которые говорили надсмотрщики. Однако её маленькие стенки покрывала гладкая маслянисто-черная кожа, словно пульсирующая изнутри. Четыре коротких, похожих на обрубки металлических щупальца тянулись из уголков коробки и боролись с хваткой хирургеона. Его взгляд насильно оторвали от жуткого сплава механизма и демонической твари, когда ещё два хиругеона повернули его голову.