— Поймал его, — проворчал Ксарл. — Поспеши, раб. У меня вместо ноги какое-то адское месиво, и кровь заливает доспехи.

Из пульсирующей тьмы донесся голос Септимуса:

— Я подлетаю.

— Ты подобрал остальных?

— Да, господин.

— Подтверди, что Узас на борту.

— Да, господин.

— Эх, — Ксарл понизил голос, — какая досада.

Теперь кровь залила уже обе линзы. Окончательно ослепнув, Талос сжал запястье брата. Воин медленно приходил в себя. Хоть он и не мог видеть, абсолютная тишина и невесомость рассказали ему все, что нужно было знать. Он находился в открытом космосе и, обездвиженный, бесконтрольно вращался во мраке.

— Это, — процедил Талос сквозь стиснутые зубы, — была самая идиотская идея, когда-либо приходившая мне в голову.

— Я рад, что ты еще жив, — хохотнул Ксарл, но смех его прозвучал отрывисто и напряженно. — Надо было видеть, как ты приложился башкой на выходе с корабля.

— Спасибо, я это чувствую.

— И отлично. Поделом тебе. А теперь закрой рот и молись, чтобы этот сволочной недомерок, которому ты так доверяешь, не угробил наш треклятый «Ястреб».

Через десять минут после того, как Первый Коготь разрушил стену, отделявшую их от космического вакуума, четверо Астартес стояли в стратегиуме «Завета крови». Они выстроились полукругом у подножия командного трона Вознесенного. Два Чернеца — снова Малек и Гарадон, отметил Талос, — замерли по обе стороны от бывшего капитана. Телохранители держали оружие на изготовку, хоть оно и было сейчас отключено.

Рутинные детали сражения больше не занимали Вознесенного. Исполнив великолепный космический танец, существо ожидало полагавшихся ему за смелость наград и восхвалений. Пока что Вознесенный готов был отдать офицерам «Завета» приказ вернуть корабль в общий строй и добавить мощь его орудий к развернувшейся за бортом бойне.

Боевому флоту Крита пришел конец. «Решительный» и «Меч Бога-Императора» были на полпути к тому, чтобы превратиться в два горелых остова на орбите Солас, а меньшие корабли один за другим гибли под сокрушительным огнем вражеского флота.

Палуба содрогнулась, когда Вознесенный признательно кивнул четырем воинам Первого Когтя.

— Отличная работа, — проговорило существо.

Талос стоял с непокрытой головой. Его шлем сильно помяло во время бегства с горящего «Меча», когда космический вакуум вытянул четверых Астартес сквозь пролом в стене, по дороге чуть не размозжив череп Талоса о переборку. Ксарл скособочился, перенеся вес тела с правой ноги, — он почти расстался с ней в ту же секунду, когда Талосу едва не оторвало голову. Даже модифицированный организм Астартес не мог мгновенно срастить раздробленные в мелкое крошево кости. Кирион и Узас не получили ранений, но тело Кириона все еще горело лихорадочным жаром после краткого соприкосновения с вакуумом, а внутренние органы работали на пределе. Неудачный выстрел из дробовика пробил его нагрудник, и космодесантнику пришлось на несколько минут задержать дыхание, когда из доспеха вытек весь воздух. Совершенно невредимый Узас, неизменное везение которого давно осточертело остальным, широко ухмылялся.

— Вандред, ты спятил, — сказал Талос, подняв голову к командному трону.

Обритый череп Астартес бугрился шрамами и был покрыт бурыми струпьями — клетки Ларрамана уже выполнили свою миссию, и свернувшаяся кровь закупорила рану на макушке.

После слов Талоса атмосфера немедленно накалилась. Оба Чернеца вскинули оружие. Малек пригнулся в своем чудовищном терминаторском доспехе, и из гигантских перчаток выскользнули мощные, потрескивающие силовыми зарядами когти. Молот Гарадона ожил и загудел, набирая энергию.

Если бы Талос остался человеком, он был бы красив. Сейчас, став Астартес, провидец поднялся над классическим понятием о человеческой красоте, и все же в облике его сохранялось нечто благородное и возвышенное. Взгляд черных, заледеневших от ярости глаз впился в Вознесенного. Талос и не догадывался, насколько он напоминал сейчас мраморную статую языческих времен Старой Земли.

— Что ты сказал, мой пророк? — поинтересовался Вознесенный.

В голосе его слышалось урчание насытившегося льва.

— Ты, — клинок Аурум указал на искаженное варпом создание, — сошел с ума.

Корабль дрогнул под ударом имперской артиллерии. Никто не обратил на это внимания, не считая смертных членов экипажа — те согнулись над консолями, окружавшими разворачивающуюся сцену.

Вознесенный облизнул клыки.

— И какой же полет фантазии привел тебя к этому умозаключению, Талос?

— Такой риск ничем не был оправдан. Я слышал о Пятом Когте.

— Да, весьма досадно.

— Досадно?

Талос едва не схватился за болтер. Его намерение не укрылось от Малека, и телохранитель шагнул вперед. Кирион и Ксарл синхронно вскинули болтеры, направив их на элитных гвардейцев по бокам от трона. Узас остался недвижим, но из динамиков его шлема раздался смешок.

— Да, — ответил Вознесенный, которого ничуть не смутила взрывоопасная ситуация, — досадно.

— Мы потеряли пятерых Астартес в одной операции. Впервые за несколько тысяч лет в десятой роте меньше половины состава. Мы еще никогда не были так слабы!

— Десятая рота… — самодовольно и снисходительно хмыкнул Вознесенный. — Десятая рота прекратила свое существование тысячелетия назад. Мы — боевая ватага Вознесенного. И этой ночью мы сильно выросли в глазах Магистра Войны.

Схватка ничего бы не изменила. Талос опустил клинок, позволяя гневу вытечь из души, как гною из вскрытого нарыва. Он подавил желание напоить меч кровью Вознесенного. Почувствовав произошедшую в нем перемену, Кирион и Ксарл убрали болтеры. Чемпион Малек из Чернецов отступил, снова встав рядом с троном. Его украшенный клыками шлем бесстрастно уставился на боевых братьев.

— Пятого Когтя больше нет, — более ровно произнес Талос. — Нам позарез нужны пополнения. С четырьмя десятками Астартес мы долго не продержимся.

Он позволил непрошеным словам повиснуть в воздухе. Каждый из присутствующих знал, что на поиски новичков уйдут десятилетия напряженных усилий. Чтобы поддержать боеспособность роты, требовалось немало оборудования и генно-инженерного мастерства — иначе из мальчиков-подростков не вырастить полноценных Астартес. На «Завете крови» почти ничего из этого не было, поэтому со времен Великого Предательства набор новых рекрутов не проводился. В десятой роте сражались те же воины, что принимали участие в боях Ереси Хоруса.

— Изменения неизбежны, — прорычал Вознесенный. — Ваятель Судеб с нами, и он знает истину.

При этих словах оба Чернеца почтительно склонили закрытые шлемами головы. Узас пробурчал что-то односложное в знак то ли уважения, то ли удовлетворения. Талос ощутил, как по коже пробежали мурашки. Его темные глаза сузились.

— Кто мы такие, чтобы подчиняться требованиям Губительных Сил? Мы Повелители Ночи, сыны восьмого примарха. Мы сами себе хозяева.

— Ваятель Судеб ничего не требует, — ответил Вознесенный. — Ты не понимаешь.

— У меня нет ни малейшего желания понимать те сущности, рабом которых ты стал.

Вознесенный улыбнулся откровенно фальшивой улыбкой и взмахнул когтистой перчаткой.

— Я уже устал напоминать тебе, Талос: я это контролирую. А теперь убирайтесь, пока Первый Коготь не присоединился к Пятому.

В ответ на угрозу Талос лишь тряхнул головой от отвращения. Прежде чем выйти из стратегиума, он одарил Вознесенного не менее дружелюбной улыбкой.