Простая фраза, что нас сбили, прозвучит сухо, однако именно это и произошло. Десантная капсула вокруг нас взорвалась и развалилась в воздухе на части, впустив внутрь ревущий ветер, сопровождавший наше стремительное падение. Доспех покрыло вспыхнувшее топливо, и я был объят пламенем, даже падая. И это было долгое, очень долгое падение.

Мы рухнули в портовую гавань. Силы удара о воду хватило, чтобы сломать мне ногу в трех местах, раздробить локоть, пробить боковую часть черепа и вывихнуть из суставов левое бедро с левым плечом. Я должен был умереть. Так и произошло с пятью прочими.

Силовая броня неимоверно тяжела и совершенно не обладает плавучестью, в том числе и доспехи со встроенными гравитационными суспензорами. Я тонул, не имея никаких шансов удержаться на плаву, даже если бы не получил таких травм. Мой шлем слетел, замки сломались при ударе о поверхность. Из-за этого вместо воздуха я вдыхал воду. Вдобавок, когда я ушел под воду, прометий, который с неугасимой цепкостью прилип к моей броне, продолжал гореть.

Меня генетически сконструировали с тремя легкими и ограниченной способностью дышать ядовитым газом, чужеродной атмосферой и даже водой. Страха не было — по крайней мере, в человеческом понимании. Присутствовала доля шока, практически вызывающего смех облегчения от того, что я вообще выжил. Однако все это сопровождалось стыдом от неудачи, опасением не завершить задание и тревогой, что мои раны серьезнее, чем кажутся по ощущениям. Искалеченный, горящий и тонущий, поначалу я был слишком ошеломлен, чтобы призвать Искусство.

Вход в канал ощущался похожим образом. Замедленность движений конечностей под водой. Боль от огромного давления на кости и органы. Все звуки приглушаются, напрочь утратив осмысленность, однако каким-то образом напоминают крик. Чувствуешь, что тонешь, будучи объят пламенем. Что сгораешь, при этом втягивая в себя ледяную воду. Гадаешь, увидишь ли еще когда-нибудь солнце.

Я не удерживал проход открытым на другой стороне, и он был еще менее стабилен. Крики больше напоминали вой. Я шагал сквозь цепляющуюся и скребущуюся черноту, которая тянула меня за горло, запястья, лодыжки и…

…и налетел прямо на кулак Леора. Он с хрустом ударил меня в лицевой щиток с такой силой, что я пошатнулся, а бегущие по глазным линзам данные визуального отображения сбились. Мне пришлось стянуть с себя шлем и вдохнуть спертый рециркулированный воздух мостика «Тлалока», приправленный пряным запахом пота.

— Это за то, что солгал мне, — произнес Пожиратель Миров. — Это было совсем не как телепортация.

Перо Тота все скребет и скребет, и я ловлю себя на мыслях о крови. Той крови, которая вскоре прольется в этой хронике, и той, что пролилась за десять тысяч лет сражений, прошедших с тех пор, как первые из нас встали рядом с Магистром Войны в битве на борту боевого корабля «Прекрасный».

Кровь никогда не имела значения для Абаддона. Старые Легионы, старые роды, старые наследства… Эти вещи ничего не значили для него тогда и ничего не значат сейчас. На них патина незаслуженной гордости. Для Черного Легиона в остальных Восьми родах нет ничего, кроме поражения, которое маскируется под упорство.

И неважно, что вы слышали о его тирании — ему нет дела до беспрекословного подчинения приближенной элиты, равно как не ценит он и верность, которую можно купить. Для него, для его армий ценны братские узы. В изгнавшей нас империи, в ненавидевшем нас прибежище и в тени отцов, которые подвели нас, Абаддон предложил нечто новое. Нечто чистое.

Слишком многие из нашего рода видят в себе не более чем сыновей своих отцов. Они стали ущербными отражениями амбиций и идеалов их примархов и не считают никакой из прочих жизненных путей правильным. Но я задам вам тот же вопрос, что задавал им — разве вы не самостоятельные люди? Разве вы лишь отражения создавших вас мужчин и женщин в следующем поколении? Ответ прост, поскольку вопрос нелеп. Мы все — намного больше, чем копии тех, кто произвел нас на свет.

Абаддон усвоил эту истину на собственном жизненном опыте еще в те первые дни, даже до того, как мы убедили его вернуться и подобрать мантию Магистра Войны. В конечном итоге ему предстояло объединить тысячи воинов, сотворенных по образу потерпевших неудачу отцов, и научить этих запутавшихся сыновей, как вместо этого стать братьями. Он заставил нас смотреть в будущее, а не сражаться за уже потерянное прошлое.

Именно тогда жизнь в Великом Оке перестала казаться чистилищем. Затронутая варпом пустота превратилась в убежище, и ее сила сулила перспективы.

Я говорил вам, что в варпе присутствует зло, и это так. Но это еще не вся правда.

Когда вы слышите, как мы, члены «Армий Проклятых», говорим о Богах и их Нерожденных детях, то слышите, как мы лжем сами себе. Не потому, что неведение приносит счастье, а потому, что оно необходимо. Мы воспринимаем вещи таким образом из милосердия к рассудку.

Поклявшиеся Богам — которых Империум считает не более чем немытыми ордами безумных культистов и обманутых еретиков — проповедуют о всемогуществе своих злобных повелителей. Эти жалкие толпы вопиют о «Хаосе» как о разумном зле, а также о силе, скрытой в его искажающем прикосновении.

Любому псайкеру, связан ли он духом с Золотым Троном, или же возвышается в рядах офицеров Адептус Астартес, известна простая истина: человеческая душа — свет во тьме. Душа — это маяк на том уровне, что лежит за пределами реальности, и демонов влечет к подобным огням душ вечный злой голод.

Душа псайкера, ценнейший из трофеев, горит стократно ярче.

Да, все так. И нет, все неверно.

Знаете, что на самом деле находится по ту сторону пелены? Можете представить, что такое на самом деле варп?

Мы.

Это мы. Правда в том, что в галактике нет ничего, кроме нас. Это наши эмоции, наши тени, наша ненависть, похоть и отвращение ожидают на другой стороне реальности. Вот и все. Каждая мысль, каждое воспоминание, каждая мечта, каждый кошмар, когда-либо посещавший любого из нас.

Боги существуют, поскольку мы породили их. Они — наша собственная низость, ярость и жестокость, наделенные формой и облеченные божественностью, так как мы не в силах представить ничего столь могущественного, не наделив его именем. Изначальная Истина. Пантеон Хаоса Неделимого. Гибельные Силы. «Темные Боги»… Простите, но я едва могу произнести последнее из названий, не вынуждая моего писца, терпеливого и прилежного сервитора, несколько секунд фиксировать лишь смех с придыханием.

Варп — это зеркало, в котором кружится дым наших пылающих душ. Без нас в нем не было бы никаких отражений, никаких видимых узоров, никаких теней наших желаний. Когда мы глядим в варп, он смотрит в ответ. Он смотрит нашими глазами, той жизнью, которой мы его наделили.

Эльдар верят, что прокляли сами себя. Возможно, а может и нет. Неважно, ускорили ли они свою гибель, или же возвестили о ней — они оказались обречены в тот миг, когда первый обезьяноподобный человек подобрал камень и с его помощью проломил брату череп.

Мы одни в этой Галактике. Наедине с кошмарами всех, кто жил, надеялся, неистовствовал и плакал до нас. Наедине с кошмарами наших предков.

Так что не забывайте эти слова. Боги не питают к нам ненависти. Они не кричат, требуя уничтожения всего, что нам дорого. Они — это мы. Наши грехи, которые возвращаются обратно в сердца, давшие им жизнь.

Мы — Боги, и созданные нами преисподние — для нас самих.

Мы бежали от Детей Императора и бросили остальных умирать.

Нужно ли мне подробно описывать недостойность нового отступления? Правда, которую я пообещал говорить, состоит в том, что бегство уже не казалось чем-то постыдным. Мы бежали, чтобы остаться в живых, чтобы дать бой в другой раз. Мы не боролись ни за какую высшую цель, и никакая победа не стоила того, чтобы умирать за нее. Наши тела еще дышали, и это было все, чего мы желали. Я еще не сообщал, как вообще пережил падение Просперо. Уверяю вас, после этого я уже не стыдился убегать в очередной раз.