Дафан поднял руку к голове, чтобы потрогать рану, которая свалила его. Спутанные волосы мешали ему, но пальцы нащупали грубый шрам, протянувшийся на дюйм или два ниже линии волос. Было совсем не больно.

— Вы исцелили меня? — спросил он колдуна. — Вы вернули меня из мертвых?

— Я не наделен талантом исцелять, — проворчал Гавалон. — И никто не возвращается из мертвых таким бодрым и здоровым, каким выглядишь ты. Но да, я закрыл твою рану. Она выглядит куда хуже, чем если бы заживала естественным путем, но я не мог ждать — возможно, ты спал бы до завтра, а нужен мне сейчас.

— Зачем? — спросил Дафан. Он уже встал на ноги и оглядывался вокруг. Бой закончился, но зверолюди еще рыскали по полю туда-сюда, собирая трофейное оружие.

— Грузовики, — сказал Гавалон. — Они нужны нам, и мы должны научиться управлять ими.

— Но откуда я это могу знать? — спросил Дафан в искреннем изумлении. — Я всего лишь простой крестьянин, и даже не был подмастерьем ремесленника.

Тут он заметил, что у его ног лежит винтовка, и вспомнил, как стрелял из нее. Он прикоснулся пальцами левой руки к правому плечу, где от отдачи остался синяк. Он все еще сильно болел, но эта боль вызвала прилив гордости, когда Дафан вспомнил, что он сделал. Хоть он и не был даже подмастерьем, и, может быть, так никогда и не стал бы настоящим мастером, даже если бы его жизнь не была выбита из нормальной колеи, но теперь он был мужчиной. Он был воином.

— Ты наблюдал за девушкой, — сказал Гавалон. — Ты видел, как она вела грузовик.

— Я не помню! — возразил Дафан. И более тихим голосом признался, — Я не обращал внимания.

— Это неважно, — сказал Гавалон. — Девушка вела грузовик, а ты был рядом с ней. Сосуд коснулся вас обоих и ускорил процесс вашего взросления. С тобой я легко смогу вспомнить эхо того, что управляло девушкой. И я обладаю достаточным могуществом, чтобы разделить это знание с моими слугами. Один грузовик сумел уйти, у другого сломана ось, но остальные четыре нужны армии. Ты — ключ к ним.

Дафан был смущен этой речью, но когда понял ее значимость, то спросил о том, что волновало его больше всего.

— Где Гицилла? — спросил он. — Почему она не может показать вам, что нужно делать?

— Ее здесь нет, — признался Гавалон, слегка вздохнув. — Она преследует солдат, уехавших в грузовике, потому что она единственная, кто может это сделать. Возможно, я приказал бы ей остаться, если бы смог сохранить сосредоточенность в пылу боя, но она принадлежит мне не больше, чем ты. Она слышит зов иной, высшей силы, и я бы лишь привел ее в замешательство, если бы попытался воспрепятствовать этому, и поэтому я позволил ей уйти. Но, думаю, все будет хорошо — потому что у меня есть ты.

Дафан был ошеломлен этими словами — как признанием, что даже такой могущественный колдун как Гавалон может потерять сосредоточенность в пылу боя, так и тем, какое важное место он, Дафан, занимает в планах Гавалона. Чтобы скрыть свое смущение, Дафан присел и подобрал винтовку — его винтовку, боевой трофей по праву. Как только он взял винтовку, нетерпеливый колдун потащил его к одному из грузовиков. Это был тот грузовик, чьи левые колеса соскользнули в канаву, но теперь его вытащили. Зверолюди Гавалона, должно быть, использовали рычаги, чтобы выпрямить и вытащить машину. Дафан вспомнил, как застрелил солдата, стрелявшего в него из большой пушки.

— Где Нимиан? — спросил Дафан.

— Он не вернулся, — ответил Гавалон, ускоряя шаг и потянув Дафана за собой. — Я не могу больше ждать. Он легко найдет нас, когда захочет — если захочет. Я должен дать это оружие армии. Фульбра скоро обрушится на нас, и я должен быть в состоянии достойно ответить на его удар. Необходимо задействовать каждое ружье, независимо от того, какую роль намерен сыграть Сатораэль. Изменяющий Пути, несомненно, даст мне знать, какова будет моя роль, когда придет время.

Колдун втолкнул Дафана в кабину грузовика и влез за ним, как только Дафан уселся на сиденье. Приставив свои уродливые пальцы к рваным губам, Гавалон оглушительно свистнул, подавая сигнал свите зверолюдей. Через боковое окно кабины Дафан видел, что они собрали все трофеи до последнего и побежали к грузовикам.

— А почему вы не использовали свою магию, когда только увидели грузовики? — спросил Дафан. — Почему вы позволили им подойти так близко и причинить столько вреда?

Гавалон проницательно посмотрел на него. Если бы лицо колдуна было более человеческим, Дафан подумал бы, что на нем было то самое выражение, которое он видел на лице своей матери или патера Салтана, когда он задавал слишком много вопросов — но в отличие от них, Гавалон не упрекнул его за любопытство.

— Если бы у тебя было хоть чуть-чуть способностей, парень, — сказал колдун, — мы бы сделали из тебя волшебника.

Очевидно, это был комплимент, но Дафан не улавливал его логики. Задавать вопросы означает пригодность к изучению магии? Разумеется, нет. Он открыл рот, чтобы снова заговорить, но Гавалон положил когтистую руку на его плечо, и массивные когти вцепились в его синяк достаточно болезненно, чтобы Дафан потрясенно замолчал.

— Попытайся вспомнить, Дафан, — резко сказал Гавалон. — Попытайся восстановить в памяти момент, когда ты впервые сел в машину. Вспомни, что делала Гицилла. Вспомни выражение ее лица.

Если бы сейчас рядом с ним был кто-то другой, Дафану было бы трудно собраться с мыслями — но рядом с ним был колдун, и его слова, казалось, вливались в мозг Дафана, обретая грозную силу магического приказа.

… Как только Гицилла открыла дверь, то сразу прыгнула на свободное место, потом обернулась и протянула Дафану руку. Он взял ее за руку и влез в кабину за ней. Когда он был внутри, Гицилла уже перебралась на другое сиденье, перед которым было большое колесо — самая заметная деталь обстановки в кабине…

… Замкнутое пространство кабины казалось ему очень таинственным и абсолютно чужим — но когда Гицилла повернулась к нему, чтобы приказать замолчать, ей даже не понадобились слова. Ее глаза были огромными и светящимися, зрачки жутко расширены. Губы искривились в свирепой ухмылке, из-за чего ее красивое лицо превратилось в страшную карикатуру…

… Из пола грузовика между сиденьями торчал большой рычаг, и Гицилла стала дергать его туда-сюда. Мотор грузовика взревел. Как только грузовик пришел в движение, она повернула рулевое колесо, резко развернув грузовик влево…

— Не так отстраненно, — прошептал Гавалон, — Вспоминай так, словно это происходило сейчас.

… Гицилла снова резко повернула руль, направив грузовик в совершенно другую сторону. Она не пыталась найти более ровную дорогу, а сквозь стекло ничего не было видно кроме зарослей кустов и экзотических цветов — настоящий поток растительности, казалось, бросавшийся под колеса грузовика…

… Солдат нигде не было видно, но повсюду вокруг были заметны свидетельства их присутствия в виде облаков дыма и вспыхивающих лучей света, беспорядочно мечущихся на фоне звездного неба…

— Открой дверь! — закричала Гицилла. — Подвинься!

… Его рука потянулась к двери и схватилась за ручку. Он никогда раньше не открывал такую дверь, поэтому ему понадобилось несколько секунд, но наконец он смог правильно нажать ручку и распахнул дверь — и сразу же без малейшего промедления и дальнейших указаний передвинулся на узкое пространство между двумя сиденьями…

…Человеческая фигура, выскочив из кустов, уверенно запрыгнула на грузовик, схватившись руками за дверной проем, и одним плавным движением уселась на место, которое освободил Дафан…

… Гицилла снова вывернула рулевое колесо, бросив грузовик в такой резкий поворот, что на секунду машина встала на два колеса. Дафан испугался, что грузовик перевернется, но страха было недостаточно, чтобы заглушить изумление…

Он растерялся, когда прошлое переплелось с настоящим, и его прежняя личность встретилась с личностью новой. Он ошеломленно обнаружил, что прежний Дафан смотрит на нового с ужасом и изумлением, но он сказал себе — новому себе, конечно, — что прежде он был лишь мальчиком и не способен понять мужчину и воина, которым он стал, хотя это преображение заняло меньше одного дня.