Как и приказал Вандред, «Эхо проклятия» отступало, выходя из боя и принимая пропащие души в два рабочих пусковых ангара.

Пророк встречал многочисленных беглецов на основной посадочной палубе. Сперва его озадачило полное отсутствие Атраментаров. Этот первый вопрос был отметен вторым, из-за которого тревога Талоcа сменилась открытым гневом.

Делтриан сошел по аппарели своего корабля, возглавляя парад сервиторов. Сотня лоботомированных рабов волокла на себе его оборудование. На грузопогрузчиках с антигравитационными полозьями лежали составные части наиболее крупных реликвий. Пророк был уверен, что видел на одной из транспортных платформ руку дредноута, а на другой — медицинский амниотический цилиндр, в котором плавало спящее тело принцепса титана, подаренное Делтриану Первым Когтем.

Несколько аугментированных слуг были приспособлены для подъемных задач. Они трудились небольшими командами, таща огромные массы среднемасштабной аппаратуры. Две группы с жутковатым почтением в мертвых глазах несли окованные железом гробы.

Талос, прищурившись, наблюдал за второй группой и их ношей.

Прежде, чем он смог перехватить техноадепта, дорогу ему преградил один из братьев.

— Я выжил, Талос! — Рувен ликовал. — Какие еще требуются доказательства вмешательства руки судьбы? Мы оба должны жить и снова сражаться вместе.

— Секунду, прошу тебя, — Талос прошел мимо и еще раз, более пристально, посмотрел на груз, который несли шестеро сервиторов Делтриана.

— Ах ты вероломный ублюдок, — прошептал он. Находившийся на дальнем конце помещения Делтриан ничего не услышал. Техноадепт продолжал инвентаризацию спасенного имущества.

Вокс пророка с треском ожил, привлекая к себе внимание, но совершенно не смирив его гнева. Вспыхнула именная руна Ксарла.

— Ксарл, ты не поверишь, что сделал Делтриан.

— Сомневаюсь, что буду волноваться по этому поводу. Это более важно. Брат, Кровоточащие Глаза что-то здесь нашли. Оно уже убило восьмерых из них.

— Что это?

— Я почти не видел его, но думаю, что это один из Нерожденных. И при этом чертовски уродливый.

Когда Люкориф охотился, его не заботила сила тяжести. Хотя в ходе преследования на борту корабля раптор и не мог летать в большей части тесных коридоров, ему было все равно, по чему ползти — по потолку, стенам или полу. Суставчатые когти делали передвижение по любой поверхности одинаково простым.

Вцепившись в потолок пустого помещения трапезной для слуг, он резко и агрессивно наклонял голову, выискивая внизу признаки движения.

Он ничего не видел и не чуял крови. И то, и другое было непонятно. Раненое существо убежало в эту комнату, и Люкориф собрал стаи рапторов для наблюдения за всеми тремя выходами. Он вошел внутрь в одиночестве, немедленно взлетел к потолку и повис там.

— Ничего не вижу, — передал он по воксу. — Ничего не слышу. Ничего не чую.

— Невозможно, — отрезал в ответ Вораша.

— Оно прячется, — проскрежетал Крайл.

Люкориф пополз по потолку, задумчиво пощелкивая под нос. Плачущий лицевой щиток пристально следил за полом внизу.

Калеб медленно привыкал к возможностям своего нового тела. Пантеон благословил воскрешенную плоть физической живучестью, как и всех своих слуг, однако при помощи секундной концентрации, усилия мысли, Корсар мог изменять саму реальность.

Ему было известно, что праведная жизнь будет сполна вознаграждена после смерти, однако это не было простой одержимостью. Теперь он пребывал на грани демоничества и обладал дарами, о которых не следовало знать смертным.

Первое, чему он научился — усмирять мух. Те ворчали и гудели вездесущим облаком, гнездясь в трещинах его керамита. Повелители Ночи выслеживали его по звуку, пока он не научился сосредотачиваться на нем и, сконцентрировавшись, делать сонм насекомых неслышимым.

Потом его выслеживали по запаху. В броне вздувались вены, как будто сам керамит стал вторым слоем кожи. Они извивались в такт неравномерным ударам сердца. Тело не могло сдержать сернистую вонь собственной крови, и от подкожных органических кабелей исходил запах. Одному из рапторов удалось нанести ему удар, располосовать шею взмахом когтя. Соприкоснувшись с воздухом, кровь начала пузыриться, шипя и бурля, будто испаряющаяся кислота.

Покинув тело, кровь просто бесследно сгорала, не в силах существовать без связи с материальной вселенной.

Он благословил и поблагодарил раптора, прежде чем с улыбкой задушил его. Урок был усвоен. Калеб более не был существом из этого мира. Его силы были противоестественны для смертного, но совершенно естественны для порожденного варпом воплощения Пантеона. Теперь он повиновался законам иной реальности.

Затем Калеб обучился самому полезному. Пытаясь скрыться от собирающихся охотников, он сделал их слепыми к своему присутствию. В отличие от прочих инстинктивных способностей, эта потребовала полного сосредоточения, распевания имен Пантеона и деяний, которые он совершит в их славу, если они благословят его возможностью добраться до настоящей добычи.

И похоже, что так они и сделали. Калеб скользил сквозь стены корабля, не издавая шума при соприкосновении подошв с полом, пока, наконец, не ощутил, что его глаза, кончики пальцев и бьющееся сердце тянет за тайные нити в одном направлении.

Он позволил концентрации ослабнуть и возник посреди коридора глубоко внутри корабля. Коридор был темнее прочих, поскольку кто-то недавно расстрелял светящиеся полосы над головой.

Он обернулся, когда сзади раздался звук. Чрезвычайно хорошо известный ему звук.

Цепной топор взревел, его зубья пожирали воздух. Узас сменил хват, взявшись за оружие обеими руками и готовясь разрубить тварь надвое, как только ее мерзко выглядящее тело приблизится.

— Отойди, — она рассмеялась над ним. У нее во рту гнездились мухи.

— Защищайте навигатора, — произнес он. Септим и Марук отбежали за переборку и задраили ее.

— Отойди, — снова сказало существо, двигаясь к нему. Он не послушался. Вместо этого Повелитель Ночи рубанул по воздуху, как будто разогревая мышцы.

Узас ждал великолепного поединка. Его сознание было истерзано, однако он все равно предчувствовал битву, которую будет с гневной гордостью вспоминать всю оставшуюся жизнь. Он не ожидал, что тварь настолько не волнует бессмысленное насилие, что она отшвырнет его в сторону одним ударом и исчезнет. Однако именно это и произошло.

Лапа существа угодила ему в грудь и бросила в стену с такой силой, что осталась вмятина длиной два метра. Узас пробыл в сознании несколько секунд, за которые он попытался подняться на ноги. Разбитый череп и вызванная этим тошнота не дали ему даже такой возможности. Удар, способный вырубить воина Легионес Астартес, убил бы смертного и проделал бы дыру в обшивке бронетранспортера. Все еще разъяренный Узас отключился, даже не подумав вызвать по воксу подмогу.

Смертные услышали, как что-то тяжелое с глухим лязгом ударилось о стену. Затем появился запах, и сквозь закрытую переборку начал просачиваться желтый дым.

Октавия обошла бассейн по краю, сжимая в руке пистолет. Все остальные были вооружены и готовы, но не знали, к чему именно.

— Куда ему стрелять? — спросил Марук.

Сперва Септим не ответил, а затем просто пожал плечами.

— В голову. Впрочем, это всего лишь предположение.

— Узас его остановит, — произнесла Октавия. Но ее голос прозвучал неискренне даже для нее самой. Казалось, она отчаянно пытается себя убедить. Ей хотелось поверить в это, так как она уже видела, как Узас убивал ее варп-призраков прежде, и что он сможет убить и этого, пока тот еще слаб.

Однако это означало бы признаться в том, что во всем виновата она. Это она притягивала неупокоенных мертвецов и наделяла их силой всякий раз, когда открывала третий глаз.

— «Завет» меня проклял, — сказала она. Фраза прозвучала сдавленным шепотом. Никто не услышал. Все смотрели, как дым складывается во что-то приблизительно похожее на человека.