— Тогда ему следовало отдать приказ об отступлении несколько часов назад, когда у пророка было видение. Ему послали предупреждение. Ты сам и послал. Абаддон не прислушался — что ж, это его выбор.

— Малкарион, — теперь Халаскер обращался к дредноуту, — все бойцы десятой на борту «Завета»?

— Да, брат.

— Тогда готовься к отлету. У меня на земле еще пятнадцать отделений и броневая поддержка. Они пробились глубоко в пещеры, так что отступление затянулось. Вандред?

— Да, братишка?

— Даже после всех этих лет ты остался полным ничтожеством, — объявил Халаскер.

На этом экран погас.

Вознесенный оглядел свою потрепанную роту. В ней осталось не больше тридцати Астартес. Воины, выстроившиеся вокруг стола, смотрели на бывшего командира. Их доспехи были покрыты трещинами и вмятинами, но осанка осталась гордой и строгой, несмотря на все превратности бессмысленной войны. Как же до этого дошло? Одно предательство следовало за другим. Доверие было потеряно, братские узы — разорваны.

— Входящее сообщение, — прожужжал сервитор от настенной консоли.

Экраны вновь ожили. На сей раз на них появилось не лицо Халаскера, а темный шлем с глазными линзами, скошенными к вискам. Астартес склонили головы в приветствии. Черно-золотые доспехи блестели в свете капитанского мостика по ту сторону экрана.

— «Завет крови». Магистр Войны желает знать, почему вы до сих пор не вернули свои войска в бой.

— Передай Магистру Войны, что он и без нас сумеет проиграть эту войну, если захочет ее продолжать. Кровавые Ангелы уже здесь, и скоро прибудут другие силы Империума.

— Помолчи, Мертвец. Вознесенный, послушай меня. Ты знаешь, кем я был и кто я сейчас. Я Око Магистра Войны и говорю от его имени. Лорду Абаддону плевать на сынов Сангвиния и их жалкий флот. Он требует, чтобы «Завет» занял оборонительную позицию рядом с «Духом мщения».

— Нет.

— Нет? Нет? Ты позволишь им взять нас на абордаж?

Вознесенный покачал рогатой головой:

— Рувен, ты и сам когда-то принадлежал к десятой роте. Тебе ли не знать, что мы не подчинимся. Мы — не рабы Магистра Войны. Тебе это известно лучше, чем другим. Малкарион говорит верно. Отзовите свои силы с Крита, пока еще не слишком поздно.

— Это не так просто. Мы по уши ввязли в бой за «Семнадцать-семнадцать».

— Оставь смертных внизу. Пусть подыхают. Какая разница, выживут они или нет, чтобы погибнуть позже в другой войне? Возвращайте на борт Астартес и готовьтесь к встрече с Кровавыми Ангелами. Быть может, мы сумеем уничтожить их до прибытия других орденов.

— У нас на поверхности титаны. Тысячи Астартес. Сотни танков. Мы — Черный легион, а не жалкая свора оборванцев, оплакивающих неудачи и мученическую смерть своего примарха.

Вознесенный вновь притронулся кончиком языка к раскрошившемуся зубу. Он почувствовал привкус собственной крови и дикое желание пустить кровь поносящему их ублюдку. Да кем он себя вообразил, этот несчастный предатель, чтобы говорить в таком тоне о Повелителях Ночи…

— Если вы не подчинитесь, — продолжил Рувен, — и попытаетесь бежать, мы откроем огонь.

— Месть Трона уже здесь, — тихо проговорил Вознесенный. — Мой пророк настаивает на том, что в течение ближайших часов к ним придет подкрепление. Мы не собираемся жертвовать своими жизнями ради вашего спасения. И это последнее предупреждение.

— На слова вашего пророка нельзя положиться. Ты сам это говорил.

Вознесенный хрипло вздохнул:

— Может, и так. Но он — мой брат, а ты всего лишь предатель, обрядившийся в черный цвет Абаддона. Я доверяю ему, как верил собственному отцу.

Вознесенный провел по горлу многосуставчатым пальцем, требуя оборвать связь. Сервитор на вокс-консоли подчинился, и экран погас.

— Всем боевым постам, — скомандовал Вознесенный, — приготовьтесь к выходу из общей формации.

Минуты текли с издевательской неторопливостью. Они складывались в часы, и на гололитических экранах появлялись все новые опознавательные руны. Суда, принадлежащие Странствующим Десантникам, а также орденам, родственным Кровавым Ангелам, — Расчленителям и Вермилионовым Ангелам, — занимали места рядом с соратниками.

Опытный взгляд Вознесенного скользил по вражеской формации, а в мозгу его проигрывались сотни вариантов сражения. Строй был неупорядоченным, словно у капитанов не имелось опыта совместных действий и они не горели желанием сотрудничать. Судя по тому, что знал Вознесенный, так оно могло и быть. В любом случае начало положено.

Они скоро нападут.

Вознесенный был в этом уверен, поскольку, командуй он вражеским флотом, поступил бы именно так. Нанести мощный удар и вонзить острие копья прямо в сердце армады Магистра Войны. Подобный ход был сопряжен с немалым риском и неизбежными потерями. Корабли Разорителя обладали сокрушительной огневой мощью и все еще превосходили противника числом.

Странно. Лоялисты не только умело замаскировали свой подход, но и в самом нарастающем напряжении между двумя флотами было что-то от поэтической метафоры. Наше преимущество заключается во внешней силе, которую мы можем обрушить на них. Их преимущество — угроза изнутри. В прямом поединке кораблей у Астартес Трона шансов не было. Но в космической войне никогда нет столь четкой определенности. Если учесть возможность абордажа, Магистр Войны может потерять флот.

Расстояния в космической войне измеряются тысячами километров. Когда руны, символизирующие вражеские суда, начали мерцать и перемещаться по экрану, Вознесенный встал в полный рост. Он обратился к Малкариону — единственному Астартес, оставшемуся в комнате, кроме него:

— Предупреди «Предчувствие». Они будут здесь через сорок минут.

Система визуального наблюдения с орбиты вновь обрела значение с началом отступления. Талос смотрел, как по обзорному экрану бегут размытые фигурки Астартес и катятся танки, отступающие из города. Отдельные лица различить было невозможно. Вдобавок смог, загрязняющий небеса планеты, делал изображение еще более мутным — и все же искаженные и разрозненные кадры складывались в общую картину.

Талос видел, как Черный легион отходит к транспортным судам, рассыпанным по захваченной равнине. За Астартес катилась темная людская волна. Титаны и танки казались островками спокойствия в этом водовороте.

— Как полагаешь, им удастся вытащить оттуда больше пары сотен Астартес, прежде чем Ангелы атакуют? — спросил Талос.

Вознесенный смотрел на тот же экран.

— Нет. Им придется положиться на воинов из орденов-отступников, оставшихся на борту своих судов. Чистильщиков, Карателей Квинтуса и Насильников… Вот, смотри.

Вознесенный указал на другие корабли армады. Их гололитические изображения подрагивали и обменивались потоками меньших судов.

— «Громовые ястребы», — заметил Талос.

— Верно, мой пророк. Черный легион выпрашивает помощь у более слабых союзников. Астартес из орденов-отступников придется защищать корабли Абаддона.

Вознесенный со вздохом покачал головой:

— Наш Магистр Войны в очередной раз бросил слишком много сил в битву. По крайней мере ему хватило ума оставить на орбите достаточно союзников на случай катастрофы.

Талос кивнул сидящему на троне существу. Как ни досадно было признать, сейчас Вознесенный находился в своей стихии. Тысячи ходов и уловок орбитальной войны зажигали огонь в его глазах.

— Если это только передовые части Трона, — сказал Талос, — не хотелось бы мне видеть то, что произойдет, когда подойдет основная часть флота.

— Шансы все еще на нашей стороне.

Вознесенный на секунду отвел глаза от обзорного экрана, чтобы быстро взглянуть на миниатюрную тактическую схему, проецирующуюся из подлокотника трона.

— Две боевые баржи и шесть ударных крейсеров при поддержке фрегатов… Нас основательно потреплют, но мы выживем, если они не проберутся на борт.

Вознесенный подозвал к трону одного из офицеров связи: