— День добрый, — тихо и насмешливо шепнул он.

Дробовик рявкнул, взорвав тишину. В панике заключенный выстрелил, даже не успев обернуться. В течение одного бесконечного мгновения он пялился в черноту, где горели два ярко-красных глаза. Затем Талос прыгнул.

Смертный умер слишком быстро. Талос даже пожалел о том, что нельзя растянуть удовольствие. Труп с переломанной шеей грохнулся на пол. Повелитель Ночи уже растворился во тьме.

— Эдсан? — позвал кто-то. — Эдсан?

— Он мертв, — раздалось из-за спины.

Миррик успел изумленно втянуть воздух, прежде чем его голова слетела с плеч. Талос позволил телу упасть, но голову поймал.

Сжав в руке космы нестриженых грязных волос, Повелитель Ночи двинулся сквозь мрак со своим трофеем. Лицо убитого все еще конвульсивно подергивалось в предсмертной гримасе.

Третьим умер Шиверн.

Шиверн оставался с женщиной. Он стоял над ней, поигрывая силовым молотом. Как и прочие заключенные, он отобрал оружие у одного из охранников во время бунта. Но, в отличие от большинства, он был неповинен в тех преступлениях, из-за которых угодил за решетку.

Не будучи еретиком, Шиверн получил срок за связь с культистами-мятежниками в одном из миров, который отказался следовать Имперскому Кодексу и откололся от Империума. Когда Империум Человечества вернул власть над планетой, Шиверна вместе с другими политиками обвинили в ереси. И совершенно необоснованно, потому что он возражал против отделения от Трона. Ирония заключалась в том, что Шиверн получил пожизненный срок за ересь, в то время как двадцать лет на государственной должности тайно предавался преступным страстям без всякой боязни разоблачения. На руках его была кровь пяти женщин и двух юношей. Шиверн считал, что ему не в чем раскаиваться.

— Индрига? — позвал он.

Никто не ответил. Женщина у его ног снова тихонько рассмеялась. Шиверн пнул ее ботинком, чувствуя, как что-то — возможно, пара-тройка ребер — треснуло от удара.

— Заткнись, бездна тебя дери!

У него зачесалось в ушах. Жужжание, похожее на гул пчелиного роя, вызывало неприятный зуд.

— Что это за проклятый шум? — пробормотал бывший чиновник, крепче сжимая молот в тонкопалой руке.

Это было гудение активированной силовой брони Марк IV. Талос вынырнул перед Шиверном из темноты, освещенной лишь тусклым лучом карманного фонарика.

— Лови, — предложил Повелитель Ночи.

Несмотря на рычание динамиков вокса, голос его звучал почти дружелюбно.

Шиверн инстинктивно поймал то, что ему швырнули. Секунду он подержал это в руке, прежде чем уронить с воплем ужаса. Теплая кровь замарала его ладонь и запястье. Голова Миррика со стуком покатилась по полу.

— Подождите! — взмолился Шиверн, глядя на выступающий из мрака силуэт. — Я к ней не прикасался, — солгал он.

Босая ступня Эвридики ударила его под колено. Шиверн пошатнулся. Он выпрямился как раз вовремя, чтобы уткнуться физиономией в болтерный ствол. Широкое дуло просунулось ему в рот, раскрошив зубы. Холодный металл уперся в нёбо. Шиверн едва успел приглушенно пискнуть, прежде чем болтер рявкнул, и голова бывшего политика разлетелась кровавыми брызгами.

Талос отпихнул в сторону обезглавленное тело и посмотрел сверху вниз на Эвридику. Девушка была избита и покрыта синяками. От одежды ее остались лишь клочки, один глаз заплыл. Все же она выглядела куда лучше Септимуса, мимолетно отметил Талос. Никаких необратимых повреждений, по крайней мере физических.

— Мы уходим, — сказал Талос.

— Остался еще один, — невнятно пробормотала Эвридика, едва шевеля распухшими губами. — Верзила.

— Тем не менее мы уходим, — повторил Талос, нагнувшись к девушке.

Перекинув навигатора через плечо и держа болтер в свободной руке, Астартес двинулся к выходу из генераториума.

— Это Индрига, — просипел уголовник в ручной вокс-передатчик.

Индрига скорчился в темноте у подножия мертвой генераторной башни и придушенно шептал в микрофон. Он не был создан для того, чтобы прятаться. Бывшему гангстеру потребовалась вся сила воли, чтобы не выскочить из укрытия и не размозжить башку монстру в доспехах, который сейчас удирал прочь.

— Говори, — ответил шепелявый мужской голос.

— Лорд Рувен, — сказал заключенный, — он явился за ведьмой.

— Это заставляет меня задаться вопросом, почему ты до сих пор жив.

Несколько секунд Индрига боролся с собой, пока не выдавил:

— Я спрятался, господин.

— Он ушел?

— Уходит сейчас. — И после паузы: — Он забрал ведьму с собой.

— Что значит «забрал»? Зачем ему понадобился ее труп?

Индрига сглотнул достаточно громко, чтобы звук был слышен по воксу. Рувен раздраженно вздохнул.

— Мы взяли ее с собой, — признался Индрига. — Мы хотели…

— Довольно. Не желаю слышать о твоей смертной похоти. Ты не сумел выполнить простейший приказ, Индрига. И сейчас ты за это умрешь.

— Господин…

— На твоем месте я бы уже бежал.

Индрига опустил передатчик. Звук шагов убийцы в доспехах вновь начал приближаться. Заключенный презрительно скривился. Очевидно, проклятый ублюдок вернулся, чтобы довершить начатое.

Наверное, услышал мой шепот…

Индриге требовался свет. Он включил подствольный фонарь и выскочил из укрытия. Луч света прорезал темноту перед ним, как копье.

Гигантская фигура в доспехах поспешно развернулась, без сомнения защищая свисавшую с плеча ведьму. Дробовик Индриги рявкнул: раз, другой, третий. С каждым выстрелом из дула вылетал град картечи, стучавший по керамитовой броне.

Талос повернулся к Индриге в ту секунду, когда вместо очередного выстрела раздался сухой щелчок. Эвридика на его левом плече не пострадала — Астартес вовремя прикрыл ее. Огромный болтер выпалил всего один раз. Повелитель Ночи целился низко, и снаряд угодил Индриге в живот. Болт взорвался секундой позже, разбросав ошметки бывшего преступника по проходу. Самый большой кусок, состоявший из груди, рук и вопящей головы Индриги, прожил еще двенадцать мучительных секунд. Талос, не обращая внимания на крики, поднял ручной вокс, который выронил умирающий заключенный.

— Пророк, — сказал голос на другом конце канала связи.

— Рувен, — мягко произнес Талос, — брат мой. Давно мы с тобой не виделись. Я должен был узнать твой корявый почерк, когда четверо так называемых богов пытались заморочить мне голову.

— Сейчас я Рувен из Черного легиона, Око Магистра Войны. Уверяю тебя, Талос, ты и понятия не имеешь, о чем говоришь.

— То же самое утверждает Вознесенный. Я устал от тявканья оскверненных и падших. Магистр Войны предавал другие легионы и раньше, но это слишком нагло и грубо даже для него.

— Как скажешь, брат. У тебя нет никаких доказательств его участия, кроме пробитого нагрудника. И кому до этого есть дело? Вознесенному? Но он — ручной пес Абаддона и всегда был им. Одно отделение Повелителей Ночи, угодившее в западню, не остановит грядущий Крестовый Поход.

У ног Талоса Индрига испустил дух. Последовавшая за этим тишина не понравилась Талосу, потому что вопли смертного глупца доставляли ему странное удовольствие.

— Твой бандит-фанатик подох, — сказал Талос, отступая от трупа.

— Я не собираюсь проливать над ним слезы. Скажи, как ты смог с такой легкостью отказаться от даров Четверых? Неужели они не предложили ничего соблазнительного? Ты не почувствовал искушения даже на секунду?

— Я все еще не понимаю, зачем вы заманили меня сюда, брат, — сказал Талос, глядя на человеческие останки у себя под ногами. — Ты должен был знать, что я никогда не оставлю легион.

— Восьмой легион слаб. Вознесенный хочет избавиться от тебя; ты не слишком-то любишь своих братьев; и, что важнее всего, сам Абаддон заинтересовался тобой. Неужели это ничего для тебя не значит? Как такое возможно?

Талос уже шагал к выходу. Он снял Эвридику с плеча и, не замедляя шага, осторожно взял ее на руки.

— Когда мы встретимся в следующий раз, я убью тебя, Рувен.