Он выплевывал гортанные слова перечисления, ощущая увеличивающуюся вокруг мощь Хаоса, выражавшуюся в острых всплесках энергии, жаждущей высвобождения. Рогатая голова Буриаса-Драк'шала опустилась, когда одержимый склонился над трупом, его ноздри раздулись от запаха нарождающейся энергии варпа.

Взмахом цепного меча, Мардук приказал воинам построиться вокруг него в круг. Одетые в силовую броню десантники легиона сомкнули ряды, глядя наружу, убивая всех, кто осмеливался приблизиться к Первому Послушнику.

Буриас-Драк'шал побежал сквозь ураган битвы. Вся его внешность изменилось, когда им овладели изменения. Из высокого гордого и грациозного воителя он стал огромным, ссутулившимся диким существом, излучавшим силу и еле сдерживаемое бешенство. Он резко оттолкнул боевых братьев со своего пути, чтобы занять место рядом с заканчивающим заклинание Первым Послушником, и вонзил икону в землю.

Мардук потянулся и вцепился в икону одной рукой, направляя через черный металл увеличивающуюся мощь Хаоса. Он плотно её сжал и закрыл глаза, все ещё говоря странные слова на языке варпа. И когда он открыл глаза, они были черными как смола.

Он выплюнул последние слова перечисления и, в мгновение последовавшей тишины, он и Буриас-Драк'шал воздели икону высоко в воздух, а затем вонзили её конец в землю, от которой пошел пар.

Воздух вокруг иконы замерцал, словно от ужасного жара, а длинное шипастое древко завибрировало. Внезапно открылся кружащийся водоворот тьмы, в который засосало окружающий воздух. Катарты с воплями вылетали из портала. Десятки их взмыли в небо, пройдя через дыру в ткани реального мира.

Их обнаженные мускулы были скользкими от крови, они взмахивали длинными освежеванными крыльями, взлетая ввысь, прежде чем спикировать на поле битвы. Они падали в ряды элизианцев, вытянув вперед когти словно атакующие хищные птицы, вцепляясь и вырывая ими плоть. Некоторых людей они схватили за плечи и подняли в воздух, где к ним ринулись другие катарты, разрывая их на части и дерясь из-за останков. Мардук ощущал как среди солдат нарастают ужас и страх, их решимость пошатнулась.

— Не бойтесь дьяволов! Вера в Императора защитит наши души! — закричал одетый в кожу индивид с дикими и безумным глазами, а Мардук захохотал от его глупости. Мужчина прокричал клятву Императору и выстрелил в одного из катартов. Выстрел перебил крыло, и демон рухнул в толпу.

Мардук зарычал и ринулся к фигуре, разбрасывая со своего пути всех, но одетый в черную кожу комиссар исчез в сече. Первый Послушник злобно выругался и продолжил вырезать всех вокруг.

Ларон улыбнулся, увидев, как враг ринулся вперед. Он долго ждал этого момента. Он приказал сигнальщикам возвестить начало атаки. Предатели покинули последнюю защитную линию. Теперь чистое количество Имперцев обязательно их превзойдет.

Ларон сбежал по валу к ожидавшим "Валькириям". Он вскочил на ближайший самолет, прицепившись к решетке сразу за открытой боковой дверью и кивнув капитану Элиасу. Двигатели "Валькирии" взревели, когда она оторвалась от земли, тридцать самолетов поднялись достаточно высоко, чтобы пролететь прямо над линией вала, а затем пронестись над головами беспорядочно сражавшихся на ничейной земле солдат. Занявший позиции за сдвоенным тяжелым болтером член экипажа открыл огонь, когда "Валькирия" низко пронеслась над полем брани. Штурмовики Ларона, присев у открытых дверей и держась за ограждения, стреляли из хелганов в сечу, выбивая цели в бушующей внизу хаотичной битве.

Адское существо ворвалось через открытую дверь, прорвав себе путь демоническим когтями, забрызгав кровью внутренности "Валькирии". Тварь отвратительно воняла и дико размахивала когтями, вцепляясь в штурмовиков и разрывая ограждения словно тонкие шнурки. Двое штурмовиков выпали из проносившегося над полем боя самолета, уклоняясь в стороны чтобы в них не попали. Они рухнули в водоворот битвы внизу, а лицо другому разорвали сомкнувшиеся три челюсти демона.

Ларон ударил мерзкое отродье по голове рукоятью пистолета. Оно повернуло голову к полковнику, глаза твари пылали огнем, а пар вырывался из двух дыр на месте ноздрей. От смрадного дыхания существа он закашлялся и увидел, что язык твари состоял из тысяч переплетшихся червеподобных щупалец, тянувшихся к нему. Ларон воткнул мельта-пистолет в пасть твари и нажал на курок. Тварь осветилось внутри, а затем превратилась в миллионы крошечных частиц пепла, вылетевших из самолета.

Ларон скривился, вытирая со рта мерзкий прах, а затем ухмыльнулся выжившим штурмовикам.

"Валькирии" были набиты множеством коробок взрывчатки. Башню мог уничтожить Ординатус, но полковник не хотел рисковать или отдавать победу в руки загадочного магоса Адептус Механикус. Возможно, это был старомодный способ чего-то снести, но иногда старый способ — лучший.

— Отделения опустошителей, сбить их, — приказал Кол Бадар, когда "Валькирии" появились над валом, быстро и низко летя над бурлящим сражением, ведя обстрел из установленных в носу орудий и открытых дверей.

Потоки снарядов обрушились на укрепления, когда тщательно согласованная по времени и нацеленная артиллерия открыла огонь, а эшелоны "Громобоев" пронеслись над линией, уничтожая команды с тяжелым вооружением быстрыми налетами. Отделения опустошителей сбили более десяти "Валькирий", но свирепый обстрел заставил их залечь в укрытие, а оставшиеся самолеты пронеслись над головой, направляясь за четвертую линию к основанию Гехемахнет.

— Арьергард, противник идет к вам, — произнес Кол Бадар, убив двоих комби-болтером.

— Принято, Корифей, — пришел ответ.

Варн не видел ничего кроме красного тумана, гнев питал его силой, когда он ударил лазганом по голове гвардейца, расколов визор. Он прыгнул на упавшего гвардейца, вновь ударив его по голове прикладом, а затем вскочил с трупа и пристрелил другого.

Нечто ударило его сзади, отбросив вперед, под ноги одетого в черное мужчины. Комиссара, смутно припомнил он, видя, как тот приставляет пистолет к его голове. Май с ненавистью посмотрел в его глаза, ожидая выстрела, который оборвет его жизнь.

Но он раздался. Руку комиссара отрубил цепной меч, а Варн вскочил на ноги.

— Он мой! — зарычал Май, а возвышающийся над ним космодесантник повернул к нему скрытую шлемом голову. Величаво кивнув, он оставил раненного комиссара Варну и ринулся обратно в бой, размахивая двумя вращающимися цепными мечами.

Май наступил на здоровую руку комиссара, тянувшегося за оружием, и тот повернулся к нему с искаженным от боли и ненависти лицом.

— Где теперь твой Император? — спросил Варн на языке, который комиссар не понимал. — Он бросил тебя так же, как он бросил меня.

Май поднес дуло лазгана к голове комиссара. Тот вызывающе смотрел до конца, когда Варн нажал на курок. Он смотрел, как жизнь покидала глаза имперца, а внутри него словно разорвалась невидимая струна. Он рухнул на труп, смущенный и потерянный. Гнев испарился, сменившись ненавистью к себе, сожалением и тоской.

Он увидел своё отражение в начищенной серебряной эмблеме и поднял её, пристально глядя на своё полное ненависти лицо.

Во что он превратился? Это было лицо врага. Ложный Император враг!

Он посмотрел на двуглавый символ орла на черной кожаной шляпе, которую держал в руках и его наполнили две эмоции: ненависть и печаль. Они предали тебя! Поклонение Мертвому Императору лживо!

Возможно, но разве это была лучшая альтернатива? Радостное принятие зла и бойни?

Бойня есть святая жертва, которую требуют боги.

Безумие вновь нахлынуло, а Май уже не мог ему сопротивляться. Он продолжит впадать в проклятие. Нет, он не падет, он примет его с распростертыми объятиями. Варн ощутил нарастающий внутри гнев и с ужасом понял, что ему это не было неприятно. Он будет потерян, но даже не обратит на это внимание.