— Капитан, твоим скаутам стоит на нас взглянуть. Для Багровых Сабель настали тяжёлые времена, и им стоит поучиться на нашем примере.

Рийглер повернулся обратно к брату в синих доспехах.

— Прошу, Анзо, — в голосе Маннона раздалось привычное тепло.

— Ну ладно, — неохотно согласился капитан. — Хотя мы сразимся с клинками в руках, а не этой… висящей у тебя на поясе дубинкой.

— Разумеется, — кивнул Маннон, отцепляя булаву, и отбросил её. — Возможно, ты окажешь мне честь использовать в поединке твоё оружие?

Рийглер потянулся к ножнам и обнажил чёрный меч, лежавший в них со второго вылета на Умидию. Он задумался, а затем протянул его Маннону рукоятью вперёд. Затем капитан огляделся, решая, оружие какого скаута подойдёт их капитану. Взгляд остановился.

— Треберек. Твой клинок, пожалуйста. Я слишком долго не сражался традиционным дрогашским оружием и чувствую, что сегодня оно станет настоящим испытанием для старшего библиария.

Юный скаут торжественно обнажил клинок и отдал капитану, а затем вышел из намеченного дуэльного круга к ждущим на краю братьям.

— До первой крови? — спросил Рийглер, вставая на своё место.

На противоположном краю круга Маннон осматривал тёмный клинок трофейного оружия со странным наполовину заинтересованным, наполовину испуганным выражением. Не отвлекаясь от него и даже не глядя на противника, библиарий кивнул и тоже занял своё место.

— Готов?

— Как никогда, — ответил Маннон, наконец удостоив капитана взглядом.

— Тогда начнём.

Последовавшая схватка была жестокой, кровавой и закончилась раньше, чем Рийглер это осознал.

Перед ним промелькнуло тёмное пятно, и Рийглер ощутил тепло на щеке, куда его ударило лезвие трофейного оружия. Он поднял меч Треберека, чтобы парировать следующий удар, но Маннон в последний момент сместил его и пролетевший мимо бесполезной дрогшийкой стали чёрный металл впился глубоко в грудь капитана. Рийглер рухнул на колено и поднял меч, защищаясь от вероятного удара в голову, но следующий удар по потерявшему равновесие и оглушённому капитану был нанесён не клинком. Силовой сапог врезался Рийглеру прямо в грудь, расколов грудную клетку и отбросив задохнувшегося капитана назад.

В последнее мгновение поединка Маннон поднял меч над головой, сжимая обеими руками, а затем с силой ударил в плечо капитана-разведчика. Прибитый к палубе Рийглер закричал от боли. Затуманенными глазами он видел, как вокруг дуэльного круга скауты его отделения обнажают оружие, готовясь напасть на существо, прикидывающееся верховным библиарием Манноном.

— Нет. Стойте, — Рийглер закашлялся. — Он слишком опасен.

Скауты замерли, но сжатые руки с рукоятей не убрали.

— Ах, капитан, по крайней мере, даже после ран ты можешь мыслить здраво, — ухмыльнулся Маннон. Он навис над поверженным Рийглер. — Как мыслил и на Совете Мечей, когда помог приговорить бедного капитана Кранона. Вспоминай это в грядущие месяцы и годы, Рийглер. Вспоминай, когда всё начнёт разваливаться на части, а твои братья станут тем, что презирали больше всего.

— Я… я не понимаю, — прохрипел окровавленными губами Рийглер.

— Что совсем неудивительно. Ты был прав, говоря об изменениях ордена, на Багровые Сабли уже ступили на этот путь. Никто, ни ты, ни кто-либо другой, не изменят этого. Теперь тебе стоит спросить себя: кто же направил их на этот путь?

— Нет… — Рийглер похолодел, но не от кровопотери, а от чистейшего ужаса.

— О да, капитан. Кто позаботился о том, что Багровые Сабли отправились на Умидию? Кто позаботился о том, чтобы на поверхность высадился весь орден? Кто предпочёл скрыть свои злодеяния, а не признать их, избавив прочих братьев от пролития крови невинных?

— Нет. Всё было не так. Нас обманули…

— И кто позаботился о том, чтобы его единственный товарищ, единственный настоящий товарищ среди Багровых Сабель сейчас гниёт в заточении?

— Ты! — закричал Рийглер, начиная что-то понимать. — Это сделал ты, а не я!

— Я был лишь катализатором, «братец», — Маннон рассмеялся смехом, который был чужим. — Ты сам принимал дурные решения всякий раз, когда вставал перед выбором, что ты будешь вспоминать спустя годы, когда оглянешься и задумаешься, когда же всё покатилось в тартарары.

— Ты ошибаешься, — теперь усмехнулся Рийглер — хрипло, кашляя кровью. — Мы ещё можем сойти с этого пути. Мы остались хозяевами своей судьбы. Когда я расскажу о тебе другим, то братья придут в себя и вернут честь.

— Ты до этого не доживёшь, — со зловещей искренностью возразил Маннон. — Твоя полезность Багровым Саблям подошла к концу. Политически у тебя больше не осталась активов, а как боевая сила раненый одинокий капитан и горстка детей станут при новом порядке бесполезны. Но ты всё ещё можешь пригодиться мне… — существо, носящее тело верховного библиария, склонилось над раненным капитаном. — Лишь ты знаешь о грядущем изменении, а знание — сила. Прими его, приветствуй его и покори. Когда я позову тебя на помощь, что однажды, несомненно, произойдёт, помни, кто открыл твои глаза. Помни, кто пощадил тебя.

Существо в синих доспехах поднялось и без предупреждения вырвало чёрный меч из плеча Рийглера. Капитан вновь закричал от боли, но рана уже начала сходиться ещё раньше, чем стихло эхо под сводом тренировочного зала.

— Что же до тебя… — процедил Маннон, как ни странно обращаясь к мечу. — С тобой я тоже разберусь в своё время.

Он отшвырнул оружие и пошёл к выходу, но помедлил на пороге.

— Благодарю тебя, капитан Рийглер, — сказал библиарий голосом, не принадлежавшим ему, и скрылся в коридоре.

Скауты недоуменно переглянулись. Они не узнали голоса, которым говорил Маннон, но эйдетическая память Рийглера позволила ему вспомнить всё. Это был голос лорда-инквизитора Федерика Кошина.

Силас и Инхок направились к выходу, а Треберек и Петрониас бросились на помощь поверженному капитану.

— Нет. Не преследуйте его… — выдавил Рийглер, с трудом заставив свой голос звучать как приказ.

— Верховный библиарий либо сошёл с ума, либо стал жертвой порождения варпа, — возразил Силас, покачивая дробовиком. — Его измена не останется безнаказанной.

— И двое скаутов справятся с тем, чем стал Маннон? — капитан, поддерживаемый скаутами, тяжело поднялся. Он прекрасно знал, чем стал его старый друг, но решил не рассказывать об этом новобранцам.

— И что нам делать? — поинтересовался Инхок. — Ничего?

— Отнюдь… — ответил Рийглер, ковыляя к мечу. Он начал осознавать и истинную природу клинка, о которой он тоже совершенно не хотел рассказывать четверым скаутам. — Как мне ни горько это признавать, эта… тварь права. Грядут перемены, и наш орден не может их остановить.

— Так нам придётся послушать её и принять их? — недоверчиво спросил Петрониас.

— Именно… — Рийглер вздохнул, убирая тёмный меч. — Но мы примем их на своих условиях. Если мы не можем остановить их, не можем сделать ничего, чтобы изменить свою судьбу, то хотя бы сможем её направить.

Скауты посмотрели на капитана и переглянулись, осознавая всю реальность и тяжесть ситуации.

— Так что нам делать? — вновь спросил Инхок.

— Мы будем готовиться. И когда они придут за нами, как пришли за Ароншем, мы будем готовы. И в следующий раз за ящиками боеприпасов будут лежать их трупы. Теперь это наш дом, — Рийглер обвёл рукой зал. — Вы будете спать здесь и тренироваться, когда не будете спать. Вы будете тренироваться, пока не достигните идеала, а затем будете тренироваться дальше, пока не станете ещё лучше. Всё ясно?

Четыре головы кивнули.

— Хорошо. Тогда приступим, — Рийглер бросил кукри Требереку. Он едва мог стоять, но всё равно занял место в дуэльном круге. — Каждый из вас сразится со мной. Мы будем продолжать, пока один из вас не пустит мне кровь, так что готовьтесь к очень долгому уроку.

На губах Рийглера проступила решительная улыбка, и он сплюнул на пол сгусток крови, готовясь стать капитаном своей судьбы[2].