Однако Несущий Слово не вскрикнул. Не стал стирать кровь с лица. Лишь бесстрашно взглянул на ударившего.

Его вздернули на ноги, он не сопротивлялся. Из бесстрастных линз воина-ветерана, который его держал, на кандидата уставилось собственное искаженное отражение. Потрескавшиеся губы раздвинулись в окровавленной ухмылке.

— Ты бьешь, будто слабая женщина, — усмехнулся он. Ветеран взревел и впечатал свой бронированный лоб в лицо Мардука.

Темнота.

Он резко пришел в себя, очнулся и дернулся. Нечто извивалось и копошилось у него в сознании. Оно было маслянистым и омерзительным, его вторжение вызывало тошноту.

Мардук начал сопротивляться. В ответ нечто стало пробиваться вглубь, чтобы утвердить свое господство.

Наконец, удовлетворившись грубой демонстрацией своего могущества, сущность отступила. После нее осталась лишь пульсирующая боль по ту сторону глаз Мардука да еще едкий привкус варпа в горле.

Он попытался сосредоточиться. Свет был слишком ярким. Несущий Слово часто заморгал, прочищая сознание.

Он находился в центральном контрольном зале. Станция Зетсун Верид.

Мардук стоял на коленях в окружении легионеров-ветеранов — недавних членов Гал Ворбак. Он чувствовал их злобу. Она исходила от них, словно жар от печи.

Обзорный портал был заполнен Калтом. Даже с орбиты были ясно видны следы идущей внизу войны. Над континентом, словно громадные цветущие водоросли, поднимались шлейфы дыма и пыли. Они тянулись высоко в атмосферу и были пронизаны свечением различных оттенков.

По залу разнесся надтреснутый властный голос.

— Все наиболее прекрасно в миг гибели, не правда ли?

Мардук попытался понять, откуда он исходит. Соберись.

Закутанные в рясы магосы суетились в управляющем центре платформы, другие сгорбились над консолями, подключившись к портам блоков мысленного управления. Как бы то ни было, голос не принадлежал никому из них.

— Битва продолжает бушевать, но война уже практически выиграна.

Взгляд Мардука переместился на фигуру, которая стояла отдельно от прочих и смотрела в пустоту.

Вот.

Окружавший нечестивое существо воздух трепетал. Рядом с ним истончалась граница между реальностью и владениями Изначальной Истины.

Кор Фаэрон. Магистр Веры.

— Тринадцатый Легион получил тяжкие раны, а у Калта навеки останутся шрамы. Солнце умирает. Поверхность будет очищена. Последние остатки сопротивления будут вынуждены уйти под землю, однако это им не поможет. Калт, самоцвет Ультрамара, уже в агонии. Это моя победа. Не Эреба. Даже не Лоргара. Моя.

Почтенный кардинал обернулся. Его глаза лучились ликованием и мерцали противоестественной энергией.

— Вся система уже мертва, — произнес он. — Она еще просто не осознала своей гибели.

Он приблизился, и Мардук подавил желание попятиться назад.

— Воины Бел Ашареда хотят вырвать твои сердца и съесть их, пока ты еще будешь дышать, — рыкнул Кор Фаэрон. — Меня так и подмывает пойти им навстречу. Чего ты рассчитывал добиться?

У Мардука начало покалывать кожу. Его глазам было больно смотреть на Кор Фаэрона, и он опустил взгляд.

— Смотри на меня, — угрожающе прохрипел Кор Фаэрон.

Мардук повиновался. Он сомневался, что смог бы воспротивиться, даже если бы попытался.

Когда Легион обнаружил Колхиду и воссоединился с примархом, Кор Фаэрон уже подвергся разрушительному воздействию своей смертной природы. Он был стар, слишком стар, чтобы пройти полную процедуру усовершенствования и стать подлинным космическим десантником. Сейчас он все так же выглядел старым, однако, сколь бы хрупким и сгорбленным он ни был без доспеха, в нем присутствовала неоспоримая и яростная жизненная сила.

Его поддерживали не только постоянные омолаживающие операции, а еще и опасная лихорадочная энергия, которая пылала жарким, ненасытным и губительным пламенем. Чтобы не дать ей поглотить себя, должна была требоваться высочайшая сила воли. Скорее всего, в галактике нашлось бы всего несколько существ, которые смогли бы поддерживать себя в таком состоянии, не превратившись вскоре в пустую выжженную оболочку.

— Это моя война, кандидат, — прошипел Кор Фаэрон. — Моя. Ее нельзя было провалить. Захват этой платформы являлся центральной частью плана. От него зависела наша победа. Ты это понимаешь?

— Да, мой господин, — сказал Мардук.

— Да, мой господин, — передразнил его Кор Фаэрон с презрительной улыбкой. — И все же именно в этот драгоценный миг, когда успех висел на волоске, ты решил пойти против наставника?

— Я не… — начал было Мардук, но его заставил умолкнуть сверкнувший взгляд Темного Кардинала. Из мертвенно-впалых глазниц начали струиться испарения варпа.

— Ты не хотел ставить под угрозу захват станции? — ощерился Кор Фаэрон. — Может, и нет, однако именно это ты и сделал. Возможно, ты вообще ни о чем не думал, ослепленный желанием возвыситься, убив одного из вышестоящих. Собственного наставника. Твое неуважение оскорбительно.

— Какой толк от учителя, который не учит? — спросил Мардук. — Он не был моим наставником. Я был рад его убить.

Один из ветеранов, стоявших у него за спиной, безмолвно выразил неодобрение. Он услышал, как клинок покидает ножны.

— Нет, — рыкнул Кор Фаэрон воину, и вокруг него, словно ореол, замерцало зловещее сияние. Клинок скользнул обратно на место.

— Даже будь у него желание меня наставлять, я бы ничему у него не научился, — дерзко продолжил Мардук. — Его душа была глухой к Изначальной Истине, а разум — закостеневшим и негибким. Его злило, что я слышу пантеон лучше, чем ему когда-либо удалось бы. Вот почему он отказывался меня учить. Меня послали сюда познать путь послушника, но при этом отдали под начало воина, не имеющего склонности к искусству варпа.

— Ну, тогда очевидно, что он заслуживал смерти, — произнес Кор Фаэрон.

Мардук скривился.

— Нет, я не имел в виду…

— Ты оскорблен, что тебя отдали на попечение Бел Ашареда? Бел Ашаред праведно служил Легиону почти столетие, а ты немногим больше, чем просто неофит. Сколько ты сражался вместе с Семнадцатым? Две десятилетия? Три? Ты просто неблагодарное дитя.

— Я молод, — сказал Мардук, — однако же не лишен таланта и жажду овладеть силами, которыми повелеваете вы, мой господин.

Кор Фаэрон яростно уставился на него, и душа Мардука съежилась от явной желчности этого взгляда.

— Чего ты не знал, так это то, что Бел Ашаред принадлежал к Темному Сердцу, — произнес Кор Фаэрон. — Он являлся членом секты, которая была моей кровавой правой рукой со времен Завета. Темное Сердце служило мне, когда Лоргар Аврелиан был еще ребенком, и продолжало нести свою службу впоследствии, несмотря ни на что. Бел Ашаред был из Темного Сердца, а ты убил его потому, что он оказался не тем учителем, на какого ты надеялся?

У Мардука пересохло во рту.

— Я… я не знал, — пробормотал он.

Кор Фаэрон мгновение свирепо глядел на него, а затем резко отвернулся, искривив пальцы. Когда он заговорил, его голос был уже более сдержанным.

— Ты утверждаешь, что желаешь овладеть теми силами, которыми я управляю. Почему? — спросил он, созерцая Калт.

Мардук ответил не сразу.

— Это простой вопрос, — произнес Кор Фаэрон. — Отвечай.

— Я хочу служить примарху и Легиону всеми своими силами, — наконец сказал Мардук.

Кор Фаэрон рассмеялся. Звук был отвратителен, он напоминал булькающий кашель больного животного.

— Ты бы лучше всего послужил Легиону, если бы не убил наставника во время решающей тактической вылазки, — сказал он. Вспышка сияния варпа высветила череп, скулу и зубы под истощенной плотью Кор Фаэрона. — Тебя манит сила. Не оскорбляй меня притворством, будто это не так. Ты жаждешь силы.

— А вы нет? — спросил Мардук.

Кор Фаэрон долгий миг буравил его взглядом, а затем фыркнул.

— Зачем мне стремиться к тому, что у меня уже есть?

— Я не могу представить, что человеку когда-то будет достаточно силы, — ответил Мардук, осторожно и едва заметно выделяя слова. — Всегда можно получить больше. Да, я жажду силы. Научите меня. Умоляю вас.